Страница 29 из 90
И действительно, не успели мы занять прежние места под жаркие споры возможных покупателей, как многоголосный гул перекрыло ленивое:
— Я беру.
И тут же стало тихо так, что стал слышен скрип деревяшек под ногами!
Надо же. И снова Волк оказался прав!
От того, кто эти слова произнес, толпа как-то отшатнулась разом, и за спиной его полетели шепотки. Сразу видно, боялись его и уважали! Хотя так и не скажешь, от чего. Вроде высокий, да не крепкий, наоборот, худой слишком. Волосы, как сажа черные и длинные, кожа смуглая. Одет, как Волк — тоже в темное, штаны, сапоги, да куртку. И на поясе знатная плеть весит!
Её-то я угадала прекрасно. А, прищурившись, еще и шрам уродливый на щеке разглядеть ухитрилась.
Да уж. Что-то не хочу я этому дядьке проданной быть!
— Обоих? — почуяв свою выгоду, уточнил распорядитель торжища. — По одному не отдам.
— Обоих, — подтвердил чернявый и небрежно бросил на край сцены плотно набитый мешочек. Еще и усмехнулся так, многозначительно, под звон рассыпавшегося серебра. — Уж больно девка глянулась.
— Дык это, знамо, для чего! — крикнул кто-то позади него, и мужики вокруг согласно загоготали.
Я ворчливо посетовала через плечо, почти не разжимая губ:
— Приятно, конечно, что нас за серебро продают. Но что-то мне больно рожа его не нравится!
— Потерпи, Ник, — хмуро и даже как-то задумчиво откликнулся Волк. — Что-то мне подсказывает, не для утех ты ему понадобилась.
Вот уж спасибо, родной… успокоил!
И вот тут бы мне взъерепениться, все его прошлые грехи вспоминая. И возмутиться, мол, ты подумай, о чем просишь вообще, и на что толкаешь!
И я даже глубоко вздохнула, чтобы всё это ему высказать… И только со свистом воздух выпустила. Ладно уж. Раз с сиренами ты мне помог, то и я тебя выручу! Но ежели случится чего, клянусь, забуду обо всём, что Верховной недавно говорила. И буду мстить всеми талантами!
— Обоих заковать и в телегу, — тем временем бросил наш новый «владелец», да так это сделал, что сразу стало ясно — приказывать ему не впервой. — Через час что б в поместье были.
Сказал, да в толпе остальных скрылся, будто были у него еще какие-то дела.
И вот тут во мне опять разыгралось любопытство. В особняк, значится? Ну, точно Волк был прав!
И прав настолько, что в себе не сомневался и послушно позволил себе руки в кандалы, скрепленные цепью заковать. Но когда дошла до меня очередь, он так зыркнул, что желание вешать на меня жельзяки отбил напрочь!
Наши тюремщики еще долго спорили между собой, пока мы на телеге с сеном сидели, скучая. Но единственное, на что они решиться сумели, это запястья мои кое-как шелковым шнурком стянуть. А поверх этого, чтоб наверняка, двух огромных, жутковатого вида мужиков в конвой снарядили: один телегой управлял, а второй вслед за ней драными сапогами по пылюке топал.
Оба были потные, лысые, но злые, до зубов вооруженные к тому же. Говорить при них, знамо дело, мы не решились, лишь по сторонам глядели. Правда, из дороги не разобрали ничего, уж я так точно — рыночная улица вскоре сменилась другой, сплошь с высокими каменными домами, а после плавно перетекла в широкую парковую тропу. А, может, и не парковую: не то пролесок то был, не то роща, а может, и еще что, так сразу не разберешь!
Правда, следом лохматые молодые лиственницы стали сменяться аккуратно высаженными дубами и стриженными кустами, и стало ясно, куда нас везут. Чьи-то шикарные владения, не иначе!
Ну, точно, вон уже за поворотом пруд красивейший показался, с лебедями и ажурной беседкой на берегу, а после копыта несчастной коняги, что нас едва волокла, зацокали по каменной кладке парадного въезда.
Особняк, у которого нас скинули, признаюсь, впечатлял. Высокий, в пару этажей, и длиннющий, он был выкрашен в яркий небесно-голубой цвет, и щедро отделан по фасаду колоннами, лепниной, да золочеными вензелями.
Я что-то такое в Калами — столице Ансгара — видела. Но сия красота откуда?
— Что так долго? — послышался недовольный голос, уже смутно знакомый.
И точно, у невысокого крыльца нас снова брюнет тот ждал, со шрамом, кнутом недовольно поигрывая. Но и снова рассмотреть себя не дал, отвернувшись и коротко бросив «за мной».
Пришлось топать! Даже обстановку толком рассмотреть не дали: только внутрь завели, и тут же в какой-то боковой проход свернули. Узкий, полутемный, неопрятный, он явно для прислуги предназначался. И с него-то, в дальнем конце, на второй этаж вела чугунная лестница.
Лесенка, признаю, мне понравилась. А вот пышная зала, куда нас привели — нет.
Огромная, будто бальная, паркет натерт, окна цветными витражами сверкают, а на потолке самая настоящая картина! И обстановки всего ничего, так, пара диванчиков, рояль, лакированный столик, да кресла у высокого мраморного камина. И ни цветов тебе в пузатых вазонах, ни горящих свечей, ни безделушек на полках!
Пусто. Даже бездушно как-то.
И вот тут, пока мы всё это богатство рассматривали, послышался гулкий перестук каблучков, живо напомнивший мне, как Лили вечно бегала по дому. Но фея, к моему сожалению, до сих пор оставалась запечатанной в ларце, который оставался незнамо где вместе с сумкой, а пред наши очи явилась незнакомка, на ходу стягивающая тонкие лайковые перчатки.
— Ну, показывай, чего привез! — раздался ее молодой, звонкий голосок, и напротив меня встала… ведьма?
Ну, точно! Фигурка ладная, в костюм для верховой езды из синего бархата затянута. На голове шляпка-цилиндр в тон, длинные медные локоны прижимает. Кожа светлая, идеальная, лицо породистое, холеное. Брови темные, будто нарисованные, носик прямой, а голова горделиво посажена. И глазища зеленые-зеленые!
Да и вообще… Она была вся прям такая красивая, изящная, утонченная. Элегантная.
Но как же от нее воняло!
Кажется, Волк источник запаха отыскать хотел? Так вот он, даже ходить далеко не потребовалось!
Правда, то был не запах немытого тела, пота, болезни или еще чего. И даже не от дешевых духов. Не-е-ет. Так отвратительно фонила ее магия. Но какая?
Я таких, признаться, сроду не ощущала. Да еще чтоб на весь город распространялась!
— Ух ты, неужто ведьма? — тем временем, ответа не дождавшись, барышня бросила жадный взгляд на меня, но тут же сморщила нос, будто червяка на лаковой туфельке увидела. — Нет, темноглазая. И на кой она мне?
— Неужели ни на что не сгодится? — послышался позади насмешливый, неприятный голос того самого, со шрамом, и девица на миг задумалась.
Да не просто так, а решила вдруг рассмотреть, так сказать, товар лицом!
Для начала она обошла меня кругом, вслух проговаривая с неудовольствием:
— И что делать с ней прикажешь? Фигурой не богата, на жневах помрет. В девичьей оставить?
И тут в ее руках появилась трость с оголовьем в виде гончей. И ей-то она попыталась мой подбородок поднять, чтобы видно было лучше!
Я тут же головой дернула, прикосновения избегая. Но промолчала. Пока что!
И не потому, что сказать было нечего. А чтобы смрад от нее лишний раз в легкие не попал!
А вот ведьма презрительно скривилась, моих гримас не разгадав:
— Лицом тускла. И гордячка к тому же! Нет уж, таких служанок мне не надобно. На черные работы, разве что?
— На кухню отправь, — посоветовал ей шрамом меченный. — И замуж.
— Замуж? — удивилась непонятно чему барышня. — Да кому она сдалась-то, на год? Иль погоди… Лучезар, а не ты ли уже на девку оком накинул?
Не поняла… А чё эт сразу за него, и почему только на год⁈
— А если и я? — издевательски отозвался парень этот, чью роль в местном укладе я так и не распознала до сих пор. То ли управляющий, то ли черт, знает кто! — Или не положено?
— Что ж, — как-то нехорошо, издевательски блеснув глазами, будто какую-то игру опасную затеяла, проговорила ведьма. — А почему бы и нет? Поразвлекайся чутка. Мне, я смотрю, ты тоже игрушку доставил? Как звать-то тебя, убогая?
— Артеника ее зовут, — внезапно для всех заговорил Волк. — Ответить не может, от рождения немая.