Кровавая Ведьма

Не по душе мне было такое решение, но подобное нам испытать уже довелось во время далеких путешествий до Толии. И теперича, без моей верной подруги вечерами становилось совсем тоскливо. Днем я еще худо-бедно справлялась, сбегая в грузовой трюм, туда, где стояли лошади, и Шетан в их числе. Местный матросик, у которого на его коротком веку уже все зубы до пеньков сгнили, оказался на редкость неразговорчивым на другие темы, но страсть как любил про коней сказывать. Он-то меня и стал обучать: как чистить, как чесать, как седлать, чем кормить-поить.

Там я время и коротала.

Что до остального, Волк вроде как решил избегать моего общества, слоняясь днями где-то по кораблю, возвращаясь только к ночи. Однако вскоре я уже была рада и ему.

И вот аккурат в один из таких вечеров малость любопытный разговор и состоялся.

Я, по обыкновению, лежала в гамаке, свесив одну ногу, и глядела в порядком обветшалый потолок. Даже качаться не надо было, судно и без этого подпрыгивало даже на слабых волнах. А маг же, напротив, уселся прямо на пол, да еще и у окна этого дурного, за которым не видно было ни зги. На улице давно стемнело, да только казалось, будто вода вдруг стала темнее, чем обычно.

И снова он чего-то там стругал на той самой деревяшке, правда, на сей раз недолго. Обычно перед сном не меньше часа возился, покуда керосин в единственной лампе не заканчивался, а тут спустя каких-то полчаса, он сунул кинжал обратно за голенище сапога, и сжал заготовку между ладоней. И из них полился свет, да еще странный такой, будто дымка светящаяся.

Ну, я и не выдержала!

— Что ты там делаешь?

Удивительно, но на сей раз мужчина решил побаловать меня ответом. От скуки, не иначе! Правда, сделал он это, не меняя ровный тон голоса и не открывая глаз.

— Много будешь знать, Ника, скоро состаришься.

Я с обиженным фырканьем улеглась обратно. Видали, да? Тоже мне, голубь важный!

— Больно надо, — едва буркнула себе под нос, сердито качая ногой, и тоже прикрывая глаза. — Я за каюту переживаю. На нее защитное заклинание не наложишь — косяк дверной не выдержит. А тут колдовать удумал! Хочешь нас утопить?

— Хотел бы — давно бы утопил. Вплавь до империи всё равно быстрее будет.

— Вот уж точно, — хмыкнула я. Хмыкнула и замолкла, не собираясь дальше его разговорами развлекать. Не хочет рассказывать, вот и не надо!

Правда, надолго меня не хватило. Пусть ночь была на дворе, а сон упорно не шел. Да еще и свечение это его, сквозь веки пробивается — мешает!

И любопытство, конечно, куда ж без него?

Страсть, как хотелось узнать, с чем это он столько дней сначала с ножом возился, а теперь магичить начал. Нет, след его магии я-то знала прекрасно, казалось, даже на миг не забывала, и отличить оттенок от любого другого смогла бы. Но вот распознать, чего именно он вытворяет — кукиш с маслом!

Слишком разная у нас сила: он — Воплощенный маг, а я — природная ведьма. Источники другие, принципы, да и сама техника ворожбы отличается. И тем интереснее!

Ну, я тихонечко с гамака и сползла. Ходить бесшумно не пришлось даже, старые доски корабля сами по себе скрипели. Но сколько бы я не пыталась подступиться то с одной, то с другой стороны, всё равно ничего толком рассмотреть не сумела.

Ладони-то он так и не разжал!

И вскоре хмыкнул, открывая глаза:

— Ты не угомонишься, да?

Застигнутая врасплох, я даже не покраснела. На что надеялась только? Знала же, что чутьё у него поистине волчье.

— Мне скучно, — плюхнувшись прям на пол напротив мага, невольно пожаловалась я. — Сколько нам еще плыть?

За чистоту одежды я уже давно волноваться перестала: в этой дыре всё равно даже бадьи не найти, что б нормально помыться. А уж среди компании моряков сомнительной наружности и намерений, так вообще, ни о чем подобном и помышлять не приходилось!

Что нашли, как говорится, тем умылись и обтерлись.

— Что я слышу? — иронично вскинул бровь Волк, и свечение, пробивающееся меж его ладоней, наконец, погасло. — Глупая ведьма снова торопится навстречу смерти?

Я аж замерла, собственным ушам сразу не поверив.

Вот будто пощечину с размаху залепил, ей-богу!

— Ну, знаешь, — не ожидав подобного, я отрешенно покачала головой, чувствуя, как снова захлебнулось в обиде глупое сердце.

И только и смогла, что отвернуться к иллюминатору, чувствуя, как непривычно печет глаза. Больно было. Больно и досадно — что снова позволила себе на мгновение забыться.

И досада эта тут же ответной колкостью осела на языке:

— А, может, и тороплюсь. Побыстрее бы со всем этим закончить!

Волк не сразу нашелся, что ответить. И пусть тишина между нами повисла тяжелая, нехорошая, его ладонь моего плеча коснулась очень даже мягко.

И голос прозвучал тихо, почти даже не узнать:

— Извини. Я не это хотел сказать.

Но я только плечом дернула, его руку скидывая.

Не верю. Ни одному твоему слову больше не верю!

— Ник…

— Уходи, — закусив губу, чтоб не так больно было, поворотом головы указала на хлипкую дверь каюты. — Вот где был весь день, туда и уходи!

— Хорошо, — на сей раз согласился он. Но и не сразу поднялся — его движения я скорее угадала, чем почувствовала. А уж после ощутила прикосновение чужих пальцев к своей шее.

От неожиданности замерла, и только это дало ему время запечатать на тонком кожаном шнурке магический узелок.

На ноги я вскочила тут же!

— Это еще что такое? — изумилась, схватившись за кулон, теперь на моей груди висевший. Небольшой, деревянный, он представлял собой голову волка, выточенную в мельчайших подробностях, от ушей до глаз и кончика носа. Даже шерстинки были переданы великолепно, и часть из них будто спускалась волнами на шею, обхватывая под волчьей пастью небольшой черный камушек.

И эта была отнюдь не драгоценность!

— Это всего лишь оберег, Доминика.

— Как же, — зашипев, я попыталась сдернуть непрошенное украшение. Да куда там! Только шею себе разодрала, и едва ногти не сбила. Он потому узел и заколдовал, а не мои руки! — Следилку нацепил!

— Не без этого.

У меня от неожиданности даже руки опустились. Вот как… как у него язык-то поворачивается⁈

— Но в первую очередь, — едва ступив вперёд, мужчина коснулся пальцем камня, который вспыхнул на миг, активируясь, и погас, притворившись бездушной стекляшкой. — Это оберег от волков.

Я изумленно моргнула.

— Что, прости?

— Что слышала. Оборотень, волколак или обычный зверь теперь не сможет подойти к тебе ближе, чем на версту.

Но я снова отшатнулась, качая головой, будто не слушая, о чем он говорит. А еще… Еще я смотрела на него, в эти черные, бездонные глаза, и всё еще не могла ни понять, ни принять. Почему он ведет себя так⁈

— Хотя, — внезапно усмехнувшись, да невесело так, вдруг произнес Волк, едва дотронувшись до моей щеки пальцами. — Ты сама как зверек, загнанный в ловушку.

— Тогда выходит, — не сдержавшись от внутренней дрожи, зло хмыкнула я, его руку перехватывая. Терпеть тепло его пальцев в такой момент стало просто невыносимо — как издевательство какое-то! — Что в первую очередь, оберег мне нужен от тебя?

— Выходит, что так, — согласился он.

— Легко у тебя всё, — уж не знаю, как так вышло, но всё это время я смотрела только на него и взгляда не отводила. И сама не заметила, как от обиды, уже не жгучей, а какой-то детской, начала дрожать нижняя губа. — Вот только если б существовал такой амулет, я бы его давно нашла!

— А ты искала?

— О, поверь!

— Я бы поверил, Доминика, — внезапно усмехнулся Волк, так низко, чуть хрипло и вкрадчиво, что у меня невольная дрожь по рукам прошла. — Если б девять лет назад ты выбросила кифорскую куклу.

О чем он говорит?..

— Нет! — и я отпрянула, зажимая рот ладонью, еще до конца не понимая… но уже начиная догадываться.

И тут весь корабль тряхнуло!

Да так, что на ногах удалось устоять с трудом, пришлось поперек недавнего разговора и здравого смысла за мужчину хвататься!