Обыкновенный принц

Поужинали весело, Дарден и Хирам со смеху покатывались от описания Тео жеманных фрейлин, падающих в обморок, и перепуганных Советников, готовых ползать на коленях, лишь бы спасти свою шкуру.

Наконец, стемнело. Ушастых посадили в клетку, взвалили её на мула. В этот раз Дарден, уже не пугаясь, по-деловому споро вытянул мула через портальный коридор и отправился выполнять поручение Тео, пожелавшего остаться в лесу. Мальчишка вернулся быстро:

— Готово! Всех отдал, деньги получил. И белого зайца отдал, как ты велел.

— Молодец! — Тео похлопал Дардена по плечу. — А теперь домой, умываться и спать. Завтра с утра — на поле, как договаривались.

Пока всё шло по плану. Два ратника, сопровождавших Тео и оставленных им в харчевне, если верить Дардену, ни в чём себе не отказывали и не собирались никуда ехать на ночь глядя. Грэйг ждал ментальной связи с Тео, поэтому отправил зов к осторожному алатусу, как только зайцы “переехали” в харчевню.

Укладываясь спать на сеновале вместе с напросившимся на компанию Дарденом, Тео ждал главного — подтверждения того, что алатус-помощник на их стороне. Интуиция подсказывала: этот брат рыжей Айи (или как её зовут на самом деле?), не совсем, конечно, рыжей в данный момент — волосы девушка нарочно закрасила, а трогательные веснушки по-прежнему выдавали её натуру природной шатенки.

Дарден оживлённо долго рассказывал про мать, сестру, про то, как делали покупки в Ааламе на прошлой неделе и торговались с лавочниками. Мальчишка в самом деле соскучился за братом, под конец доверительно прильнул к чужому плечу и засопел. На всякий случай закрепив его сон и сон Хирама, храпящего на привычном месте, на полатях, Тео снова связался с Грэйгом.

— Да... Арженти. Он с нами. Зовут Энрике, это племянник Аластэира Четырнадцатого, — в голосе Грэйга сквозило ещё не успевшее растаять удивление. — Он узнал Аннику и видел яйцо. Он готов сотрудничать.

Всё! Можно было начинать! Тео выпростался из-под покрывала, спустился по лестнице через сарай на улицу и отряхнулся, как мог, от соломы. Накинул плащ и, не надевая маски, побежал в сторону ближайшей хоженой точки, чтобы не строить новую возле хижины и не вызывать правильные умозаключения у ликторов, если те вдруг однажды будут проверять эту местность. Сегодня было некогда, но на будущее Тео себе пометил так испещрить портальными узлами ближайшие деревни к Ааламу, чтобы ликторы обалдели от их количества, как он, Тео, когда впервые увидел кроличьи норы в Заячьем Царстве.

— Я пойду с вами! — сразу заявил принц Энрике, едва появился Тео и представился.

Не чванясь, алатеррский принц склонился перед незнакомцем в маске и поблагодарил от имени своего высокопоставленного дядюшки спасителя соотечественников.

— Нет! Уафа знает мой запах и голос, — отказался Арженти, непривычно резко для Грэйга и Анники, — а посторонний вызовет у неё подозрения. Ждите!

И испарился в темноте, запечатывая попутно узел своим земным именем — Теодором, чего в этом мире не знал никто.

Определённо, это был брат рыжей. А значит, Айя тоже имела статус её высочества. Передвигаясь в темноте возле Пещер Тео никак не мог выбросить эту мысль из головы, пока не рассердился на себя: то, что отвлекает от дела, надо отринуть, иначе в опасности будут все сопричастные!

Прислонившись к первому попавшемуся валуну, присел за ним, отдышался и помедитировал несколько минут. Рыжая, наконец, поблекла на заднем плане, и Тео продолжил пробираться к Уафе, ворочавшейся на своём месте и вздыхавшей.

“Совсем ребёнок! — подумал Тео, пытаясь представить себя на её месте. — Даже младше меня и слабее — никакой тысячи лет магической зрелости. Малышка!”

Драконица не могла уснуть: песнь её пустого желудка была слишком отчётливо слышна на расстоянии. Но стражники, покинувшие свои посты и сбившиеся вокруг костра, не обращали внимания на драконью возню вокруг себя.

“Уафа! Это я!.. Тише!” — драконица мгновенно откликнулась на зов, поначалу решив, что явился Менгал.

“Еда!” — радостно рыкнула она.

“Да, я принёс тебе еду. Зайчатина. Ты такое нежное мясо никогда не ела. А твоя мать приготовила для тебя кое-что повкуснее”.

Она узнала его и заурчала — отчасти испуганно, помня о виновнике своей участи, и отчасти с надеждой: голод одолевал разум. Тео достал из мешка половину разделанного зайца и подбросил вверх, предупреждая об этом. Мясо исчезло в пасти мгновенно.

“Вкусно? Ещё? Я знаю, ты на меня сердишься. Поэтому я принёс тебе много вкусной еды”, — Тео продолжал уговаривать Уафу, надеясь, что её активная возня и чавканье не привлечёт внимания сидящих в пятидесяти метрах от неё мужчин.

Голод победил, драконица доверилась Тео, забыв обо всём — подхватывала куски мяса. Два каравая свежеиспечённого Анникой хлеба особенно понравились, но пока упоминание матери Уафу не волновало. Бросая куски и машинально отмечая, что их остаётся всё меньше, Тео пытался просчитать: успеет ли он обратиться, уничтожить оковы, и станет ли Уафа человеком? Что-то подсказывало, что чуда, как это было с Анникой, не произойдёт. И тогда он перешёл к плану “Б”.

Воспитанные подобно индийским слонам, которые боятся хлипкой верёвки, драконы были так же прикованы небрежно. К ошейнику из ираниума крепилась снимаемая цепь, которая для Тео представляла особую ценность. Нужно было во что бы то ни стало добыть кусок проклятого металла, чтобы и другие алатусы проверили силу своего огня — испепелит ли он оковы собратьев, как это делал Арженти?

Конец длинной цепи крепился ко вколоченной в землю металлической пирамиде — четырём трубам, уходивших основанием глубоко в землю. Их состав, Тео чувствовал, отличается от ираниума, а значит, можно попробовать сломать или вытащить. Но на это требовалось время и сосредоточенность. Он перестал бросать лакомства: “Уафа, умная девочка, — пустился на лесть, — хочешь полетать? Размять свои крылья. Напьёмся воды из реки... Ты, наверное, и пить хочешь?”

“Нельзя, накажут! Больно!” — недолго думая, отказалась Уафа и прислушалась к земному шороху: земля ползла в стороны от столбов, обнажая их основание.

“А мы к Менгалу полетим, твоему хозяину. Это ведь он меня к тебе прислал, велел покормить. Он хочет проверить тебя, послушаешься ли ты его? Сказал, если не полетишь, то он ещё несколько дней не захочет тебя видеть...”

Он чувствовал себя маньяком, уговаривающим доверчивое дитя покинуть игровую площадку. Сколько на тему безопасности Делфина проводила с ним бесед, хотя в Сиднее отродясь подобных случаев не было! По телевизору рассказывали, да. Вот приёмная мать и перестраховывалась. И теперь вспомнилось. Впрочем, Анника умоляла его любыми средствами спасти дочь. Однако сегодня на кону были и другие судьбы — тех драконов, что не подозревали о коварстве, ткущемся рядом. Начнись переполох, что будет с ними?

Сила земли медленно выталкивала металлические колья, их высота над землей не превышала пяти метров, но толщина — обхват в две ладони — говорила о прочности. Конец цепи был продет на одну из этих ножек, под полостью пирамиды лежали ещё три цепи, и Тео в темноте не мог понять, к какой именно крепится та, которая соединяла опору и оковы Уафы, а болтовня с драконицей при одновременном использовании магического зрения отвлекала от деталей.

— Ур-р-р! — вдруг мелодично и нежно кто-то проворковал рядом.

Тео дёрнулся в сторону, опуская руки, направленные на опоры, но Уафа вдруг весело отозвалась: “Играть!”

— Джиан, чтоб тебя! — пробормотал с досадой Тео. Он не был против малыша, но тот слишком много производил шума.

Пятилетний дракон уселся напротив, и Уафа потянулась к нему мордой, приласкать малыша. Но он ожидал явно другого — и в его сторону полетел каравай, последний, третий.

Теперь, конечно, проще было обратиться и одним махом освободить двоих. Но от костра, почти одновременно с этой мыслью, кто-то крикнул:

— Джиан! Ко мне! Лови!

И малыш полетел на призыв, предавая ворчащую недовольно Уафу. От скорбных мыслей её отвлёк очередной кусок мяса, и она снова сосредоточилась на “друге Менгала”, твердившем об ответственной проверке. Она сомневалась какое-то время, но вдруг её цепь звякнула.