Страница 20 из 59
Вот и бежевая «шестерка» с нужными нам номерами. Я тронула свою «десятку» за ним. На ближайшем светофоре элегантно обошла трудягу-«шестерку» слева и остановилась так, чтобы Слава, сидящий справа от меня, оказался рядом с Геннадием.
Опустив тонированное боковое стекло, Слава, держа в одной руке жезл ГИБДД, строго спросил:
— Приходько Геннадий Васильевич?
— Так точно! — по-военному четко ответил спасатель.
— За перекрестком прижмитесь к свободной обочине!
— Оʼкей! — бросил Приходько и, дождавшись смены сигнала, медленно двинулся вперед, выискивая место для парковки. Не обращая внимания на отчаянные сигналы идущих сзади машин, я ехала также неторопливо, подстраховывая его на случай возможного бегства.
Место для остановки нашлось у небольшого скверика, «шестерка» встала рядом с чьим-то «фольксвагеном», а мне пришлось припарковаться чуть дальше, за «Волгой» и чьей-то «ауди». Слава выскочил раньше, встав перед капотом «шестерки». Заперев свою машину, я присоединилась к ним.
— Здравствуйте, господин Приходько! — я с интересом стала рассматривать крепкого, но не очень высокого молодого человека с черными усиками. Что ж, «парень со спортивною фигурою», — вспомнились мне почему-то строки Эдуарда Асадова, популярного в шестидесятых годах XX века русского поэта. Лицо и руки загорелые, как часто бывает у людей, чей труд связан с постоянным пребыванием на открытом воздухе. Стрижка короткая. Не красавец, но и не дурен собой… Только вот как же мне к тебе ключик подобрать, чтоб ты всю правду сказал?
— И в какой же это спецслужбе такие красавицы вкалывают? — лихо поинтересовался Приходько, в свою очередь нахально разглядывающий меня.
И тут меня осенило. Удостоверение внештатного сотрудника ФСБ, выписанное мне еще пару лет назад за содействие в раскрытии связей с американцами инженера одного из наших военных проектных институтов, на всякий случай всегда лежало в моей сумочке. Ну не будет же Приходько вчитываться в текст при его почти маниакальной страсти к смазливым девочкам? Я демонстративно открыла свою сумочку, так, чтобы он четко увидел пистолет и достала алую корочку с заветной аббревиатурой ФСБ на обложке. Зажав пальцами строчку «внештатный сотрудник», я на секунду раскрыла его перед носом Приходько.
— Серьезная крыша, товарищ… — Геннадий сделал паузу.
— Капитан Фролова, — подсказала я, балансируя как на лезвии бритвы. Но игра стоила свеч! — А это мой помощник лейтенант Волков! — я кивнула на кузена.
— Чем обязан? — уже гораздо серьезнее спросил меня спасатель.
— Пройдемте в нашу машину, там гораздо удобнее разговаривать! — я указала на свою «десятку».
— Понимаю, там вы меня запишете на видео, чтоб я не отвертелся от своих показаний, — махнул рукой Приходько, но все же зашагал в сторону «десятки».
— Приятно иметь дело с профессионалом, Геннадий Васильевич, — продолжила я разговор, когда мы разместились внутри машины: Геннадию мы указали на место рядом со мной, а Слава сел сзади, готовый в случае чего обезвредить Приходько болевым приемом. — Выходит, вам не стоит напоминать об ответственности за дачу или сокрытие показаний?
— Не стоит, — подтвердил спасатель.
— Срочную на флоте служили? — наугад спросила я.
— Вы ж наверняка мое личное дело на службе прошерстили, зачем тратить время на анкетные сведения? — пожал плечами Приходько.
— Чего угодно, только мании величия я от вас не ожидала, — усмехнулась я. — Не надо считать себя Геростратом или Дантесом. Вы попали в поле нашего зрения лишь вчера вечером, лишний раз компрометировать вас, обращаясь на службу, мы не стали, презумпция невиновности в конце концов есть презумпция невиновности. Так что мы надеемся на взаимопонимание с вашей стороны. А флотскую службу я вычислила по вашей походке. — Вполне дружелюбно я посмотрела прямо в глаза сидящего рядом со мной молодого человека.
— Хорошо. Задавайте ваши вопросы, — устало согласился спасатель. — Только скажите сразу, во что я влип?
— Пока не знаю. Это покажет степень откровенности в ваших ответах.
— Понятно. Я готов…
— Вспомните, пожалуйста, весь ваш вчерашний вечер с точностью до минут — где, с кем и когда вы находились. Это очень важно для нас. — Вынув диктофон, я включила запись.
— С 19.00 до 22.00 находился в аудитории 201-й четвертого корпуса университета. Учусь на вечернем отделении филологического факультета нашего университета, группа 3 «В». 22.00–22.40 — дорога домой. 22.40–23.00 — ставил машину в гараж. 23.00–24.00 — ужин, ночные новости на ОРТ, душ и отбой в полночь, так что с 8.00 субботы у меня было суточное дежурство на службе, — Приходько развел руками, как бы говоря: ну, что вам еще от меня надо.
— А теперь давайте подробнее, — предложила я. — Занятия в пятницу закончились вовремя или чуточку позже?
— Точнее, раньше расписания на 12 минут.
— Из-за чего? — допытывалась я.
— Откуда я знаю, что взбрело в голову Ксюшке… — отмахнулся спасатель.
— Простите, не поняла вас, кому…
— Крафт Ксении Георгиевне, старшему преподавателю кафедры русской литературы XIX века, она вчера вела у нас обе пары, — растолковал мне Приходько.
— Что же вы так неуважительно о пожилой женщине… — нарочно возмутилась я.
Теперь хохотал Геннадий.
— Кто старуха, Ксюха? Ой, какая рифма пропадает, Ксюха-старуха… Умора, прокол у ФСБ! Да ей еще и тридцати нет, этой крафтовской подстилке…
Я недовольно поморщилась:
— Геннадий Васильевич, я хоть в спецслужбе работаю и матом выражаюсь на трех языках, но все-таки, как вы сами успели заметить, симпатичная женщина и не желаю, чтобы в моем присутствии оскорбляли других женщин!
— Пардон, как вас там по имени-отчеству, товарищ капитан?..
— Надежда Александровна.
— Вы, Надежда Александровна, надеюсь, не спите со своим начальником, который наверняка старше вас на пару десятков лет? А эта юная леди сделала свою карьеру исключительно женским способом, то бишь половым органом из пяти букв, который она сдала в долгосрочную аренду Александру Андреевичу. Вероятно, агрегат функционировал настолько успешно, что арендатор решил изменить форму собственности, приватизировав его окончательно. Для этого, правда, пришлось выбросить старый агрегат, но, что поделаешь: новые времена — новые нравы! — Геннадий криво усмехнулся.
— Лекции свои нынче Крафт этим самым органом читает? — возмущенно поинтересовалась я.
— Нет, другим, оральным! — спокойно пояснил студент.
И тут меня прорвало:
— Ну и циник же вы, Геннадий Васильевич! Будь моя воля… — я лишь щелкнула костяшками пальцев. Но тут озарило: а что, если кто-то из женщин Приходько в свое время жестоко предал? Вот он и стал мстить всем подряд…
— Гена, — совершенно другим тоном я обратилась к собеседнику, — а давно она вас бросила?
Приходько обалдело посмотрел на меня, затем, словно для достоверности, оглянулся на Славу, молча слушавшего нас на заднем сиденье.
— Скоро три года. За неделю до моего дембеля замуж вышла, за своего начальника. Анке 20 было, а президенту ее фирмы уже за 40 перевалило, — горестно пояснил он.
— И вы после этого всем женщинам мстите? — участливо поинтересовалась я.
— Нет, я просто хочу найти похожую на нее, умную, красивую, недотрогу, не пьющую, не курящую, не матерящуюся, не колющую ЛСД, не ложащуюся под первого попавшегося…
— И для этого вы возите в своей тачке только смазливых девиц, вместо платы обольщая по дороге?
— Это вам Наташка Савельева напела? Ну, понравилась она мне, честное слово. Дело же на первом курсе было, я еще после Анки не отошел. Решил проверить. Думаю, начнет сопротивляться — завтра же с цветами и шампанским к ее родителям свататься приеду, знаете, по принципу «клин клином вышибают». Посадил после двух пар в машину, повез. По дороге остановил, будто мотор заглох, приобнял… Страшно было, думал, сейчас пощечину схлопочу. Куда там! Она сначала сама себе пуговички на блузке расстегнула, чтобы мне целовать удобней было, а потом и вовсе к ширинке моей потянулась… Ну, я ее и выкинул, такое зло взяло! Деньги на такси дал, чтоб до дома добралась, я ж не зверь все-таки, так представляете, в темноте карманы перепутал, вместо 50 рублей 50 долларов вручил! Так что вы теперь понимаете, отчего я всех подстилок презираю! — закончил свой монолог Приходько под дружный хохот мой и Славин.