Страница 26 из 31
- Зефирка ты плачешь, - слышу за спиной испуганный голос, - не плачь, а то я тоже сейчас...
- Нет, нормально всё. Наверное, насморк начинается.
- Ладно, я сам тебя лечить тогда буду, как ты меня в тот раз. Только лекарства купи.
Улыбаюсь сквозь слёзы. Заботливый ты мой ребёнок...
- Опять не сказала? - Рената многозначительно кивает мне на живот.
- Нет. А кому? Он вообще в ноль.
- Не думай, Игорь не алкаш. Просто плохо. Он Серёньку очень любит. Вот и сорвался. Нет у него больше никого, кроме вас.
Дальше едем в полной тишине. Серёжа возится с бластером, заело что-то у него. А я перевариваю всё, что услышала. И мне хочется бежать назад, в отель. К Игорю. Как он там... И я ещё хороша, наговорила всякого.
Но нет, не поеду. Устала. Такой нервный день. А я теперь не одна. Надо успокоиться, уделить внимание себе. И детям. Аккуратно просовываю ладонь под куртку и кладу на живот. Всё будет хорошо, малыш. Мы справимся.
***
- Во что будем играть? - Серёжка весело побежал мыть руки, по пути с озорным "вжиу" закинув с размаха бластер в свой ящик игрушек.
- Предлагаю испечь чего-нибудь, - кричу ему вслед.
- Ура, - слышится из ванной.
Я достаю из кухонных ящиков муку, сахар, пакетики с сухими украшениями и коробочку с формами для печенья. Иду к холодильнику, по пути прикидывая, есть ли у нас масло или хотя бы маргарин, как в дверь раздаётся громкий стук.
Всё опускается. По агрессивному и настойчивому грохоту я понимаю, кто пришёл. Но прятаться больше не хочется. Иду к входу, распахиваю дверь. На пороге, держась за косяк, старательно промахивается ногой в стену совершенно пьяная Арина.
Что произошло?
Она поднимает на меня глаза и мычит что-то непонятное. Нет, разговора точно не получится. Я равнодушно закрываю дверь обратно, защёлкиваю замок, опускаю жалюзи и отхожу к разделочному столу. Включаю телевизор, музыкальный канал. Увеличиваю громкость.
Фоном слышу грубые и невразумительные выкрики за дверью. Её голос, пронзительный и истеричный, всё равно проникает внутрь. Хмурюсь. Ещё не хватало Серёже сейчас её такой увидеть. Он как раз несётся в сторону кухни. Спешу к нему, перенаправляю в детскую.
- А как же печенье? – возмущается он.
- Мне надо кое-что подготовить сначала. А ты пока можешь недолго посмотреть мультики на моём ноутбуке.
Серёжка счастливо выдыхает:
- Вау, круто. Как папа буду. Только он фильмы смотрит. А можно лучше фильм про супергероя мне?
- Можно.
Я быстренько организую ему место, включаю ноут, на голову напяливаю большие наушники, нахожу в онлайн-кинотеатре фильм про Человека-Паука, нажимаю стрелочку и отправляюсь обратно в гостиную.
Арина беснуется сильнее и сильнее. Нет, так не пойдёт , скоро соседи заметят её, будут Игорю кости мыть.
Набираю номер дежурной части:
- Добрый вечер. К нам в дом ломится пьяная женщина. Можно что-то с этим сделать?
Диктую адрес. После короткой паузы на том конце уточняют:
- Дом Соловьёва?
- Да. Это его бывшая жена скандалит.
Внезапно раздаётся звон стекла. На пол недалеко от меня приземляется один из достаточно массивных светодиодных фонарей, которые освещают дорожки во дворе. Ничего себе, сильная.
- Она уже окна бьёт, поторопитесь, пожалуйста.
- А вы кто?
Я задумываюсь. А чего сказать-то? Никто я, кажется.
Лицо Арины появляется рядом с окном. Она пьяно выкрикивает:
- Сука, тварина, быстро впустила меня, гадина.
Ну нет. Отворачиваюсь. Не хочу видеть её перекошенную неадекватную физиономию. Она выглядит отвратительно. Меня тошнит от неё. И вообще тошнит. Морщусь, сглатывая слюну.
- Я воспитатель его сына. Мы с ним сейчас дома вдвоём, Игоря Алексеевича нет. Нам очень нужна ваша помощь.
- Выезжаем, - коротко отвечают мне и отключаются.
Фух. Надеюсь, они не задержатся сильно.
Я подхожу к окну. Под ногами хрустят осколки.
- Где. Мой. Сын, —еле ворочая языком спрашивает Арина.
Коротко уточняю:
- Он тебе точно нужен?
Она осекается. Задумывается. Неуверенно кивает.
- А зачем?
Растерянно моргает, но не сдаётся:
- А тебе что?
- Ты же пьяная, орёшь, скандалишь. Зачем хочешь его забрать именно сейчас и куда? И чего ты этим добьёшься? Напугаешь только Серёжку. Приходи завтра, вы с Игорем всё обсудите ещё раз.
Арина морщится. Её нос сразу становится крючковатым, как у Бабы-Яги.
- Впусти. Я жена.
- Нет, ты бывшая жена. Вы развелись сегодня, помнишь?
- Я хоть бывшая. А ты вообще никакая. Ты сама кто, а? Шлюха. Всю жизнь мне испортила. Всё отняла. Деньги, дом, мужа, сына. Да я ща убью тебя, гадюка.
Отступает на несколько шагов, осматривается. Пошатываясь, тянется и вырывает из земли ещё один фонарик. Пьяно хихикая, направляет в мою сторону остриём, замахивается. Я отхожу от окна вглубь комнаты.
Во дворе замигали огни. С облегчением понимаю, что полиция приехала вовремя.
Соловьёв
Вроде протрезвел почти. Во рту противно. Затылок ломит, а так норм уже.
Подъезжаю к дому на такси. На душе скребёт. Зачем мне сюда, что мне здесь делать одному… Серый теперь у бывшей. Зефирка ушла. Хотя в её квартире никого нет, заскочил туда сначала. Может, опять к матери отправилась? Завтра утром начну искать её, подготовился уже.
Выхожу возле дома. Окна зияют чернотой. Ну, это естественно. Меня там нет. А больше и некому там быть. Но что-то вокруг не то. Царапает изнутри, не пойму.
Открываю дверь. В нос бьёт умопомрачительный аромат свежей выпечки. А в гостиной гуляет ветер. Что за фигня? Окно нараспашку оставил, что ли?
Врубаю свет. На столе белеет глубокое блюдо, заботливо прикрытое чистым вафельным полотенцем. Чудеса... В желудке урчит, проголодался. Первым делом иду к нему. Открываю, а там…
Печенье. Домашнее. Я таких никогда не ел. Два вида: сердечки и птицы. Все они покрыты белой глазурью и расписаны. На нескольких нарисованы маленькие аккуратные губки. А на остальных краснеют буквы "И", "С", "З". Какие-то расписаны каллиграфическим почерком, а часть украшена детской рукой, корявенько. И это ужасно трогательно...
Глупо улыбаюсь. Боюсь поверить. Неужели не сбежала моя Золушка? Если так, то никуда не отпущу больше. Аккуратно перебираю печенья. И на самом дне натыкаюсь на одно, которое отличается от других, таких больше нет. На нём написано "Love". Подношу к лицу. Прикрыв глаза, с наслаждением втягиваю запах. Целую. И я, малышка моя, и я.
Вдруг лицо осыпает колкими снежинками. Что, блин? Откуда дома снег? Скольжу взглядом по окнам, надо бы разобраться, откуда ветер дует.
Мляяя. Сердце срывается в жёсткую тахикардию. Челюсти сводит. Подхожу к окну, скрещиваю руки на груди. Застываю, слепо пялясь в разбитую створку. Что здесь произошло?
Нет смысла
Смотрю во двор, затянутый вечерними сумерками. Растерянность и горечь переполняют меня. Я думал, что та ссора с Зефиркой - мой самый страшный кошмар. Но нет. Только сейчас по-настоящему испугался.
Всего несколько дней назад киллер ранил мужчину. Мы знали о том, что его заказали, но не смогли его защитить, не успели среагировать, когда на него напали. Станислав почти не пострадал, пуля застряла в бронежилете. Но его женщина страшно испугалась, накинулась на нас с обвинениями. И в эту минуту передо мной стоит её бледное лицо с болезненным, заплаканным взглядом.
Пытался её успокоить:
- Мы обеспечили вашего мужа бронежилетом, киллер задержан в момент совершения преступления. Преступник теперь вряд ли когда-то выйдет из заключения. Идите отдыхать. Нет смысла в переживаниях.
Но она не хотела ничего слышать. Думал, ещё немного, и она кинется на меня, как дикая кошка, вцепится в лицо.