Сердце зимы

Я рассказал Агате немного о работе отца и о том, как папа стал пасынком Титова. Без подробностей о смерти моей тети Кристины. И без того от разговора позитивом не пахло. Агата слушала, кивала и задавала вопросы, но ни разу на меня не посмотрела. Я подумал – как это просто и привычно, идти с ней по деревне и рассказывать что-то близкое сердцу.

– Не хочу показаться бестактным, но судя по некоторым фразам, ты тоже переживала потерю. Расскажешь, что произошло? – рискнул спросить я.

Мы дошли до оврагов, отсюда можно было заметить кусочек участка Агаты.

– Нет. Может, в другой раз. – бросила Агата, а потом остановилась. – Подожди-ка, а почему ты до сих пор идешь за мной?! – опомнилась она.

– Провожаю тебя до дома, – хохотнул я. – Мало ли, призрак ведьмы следует по пятам.

Я удостоился удара кулаком в плечо.

– Мне здесь ещё жить, прекрати. – хихикнула она. – Ладно. Проводил. Отсюда сама дойду.

И она ускорила шаг, почти перейдя на бег.

– Агата! – окликнул я, и она обернулась, убирая волосы с лица. – Мы ещё увидимся?

Она криво улыбнулась и пожала плечами. Что ж, это именно то, что я хотел увидеть. Как я возвращался домой не следовало видеть никому. Пашка бы поставил на мне крест, Кирилл бы вычеркнул из списка «настоящих мужиков». Летел вприпрыжку, перебрасывая мяч из одной руки в другую. Негоже было так радоваться, но я смотрел в небо и улыбался, надеясь, что отец понимает мои чувства. Раз уж он влюбился в мою мать, когда той было пятнадцать, он бы точно понял.

Успокоившись, я вернулся к дому на правой стороне, чтобы забрать Сашку и пойти с ней на левую. Агата была права, пора браться за сестру. Вечер наступил незаметно, я не успел понять, когда на часах стукнуло восемь – к этому времени мы уже поужинали и договорились с Сашей порисовать в поле. Я спустился в мастерскую за мольбертом и прошелся по участку к забору, чтобы вынести его на поле. Баскетбольный мяч, который я бросил прямо у ворот, лежал сдутый. Положив мольберт, я взял то, что осталось от мяча в руки, и увидел порез – от ножа или осколка, непонятно. Видимо, так он и сдулся. Может, напоролся на что, когда я бросил его?

Оглядевшись, я никого не заметил. И черт с ним, в гараже ещё парочка валяется.

Глава 7

Агата

22 июля 2030 года, луговые качели

Прошло пять дней с тех пор, как я виделась с Даней, и с тех пор, как Виталя осквернил мои губы. Два дня назад ко мне приходила Саша, и мы вместе с ней прокатились на видавшей виды деревянной лодке по затянутому тиной пруду. Она выглядела спокойнее и поделилась тем, что брат стал больше времени проводить с ней и брал с собой на все встречи с московскими друзьями. Про себя я похвалила Даню за то, что прислушался к моим словам и пожалела, что он не пришел ко мне вместе с сестрой. Конечно, вслух я этого ни за что не произнесу, но я всерьез ловила себя на мысли, что хочу с ним увидеться.

Пока Саша не напомнила, что тридцатого августа они уедут из деревни. Вернуться в Москву, к прежней жизни. А я останусь здесь, и поэтому не буду привязываться ни к Дане, ни к Саше.

Саша подарила мне рисунок, который они сделали вместе с братом. Несмотря на юный возраст, для одиннадцатилетней девочки Саша смогла почти в точности передать пейзаж на левой стороне: поле, вышка, водонапорная башня, трава, ромашки и прочие полевые цветы. Я отучила себя привыкать к людям или хранить подарки на виду. Мама научила меня – все в жизни проходное и вряд ли в ней кто-то задержится. Папа же научил тому, что, когда смотришь на дорогие сердцу вещи каждый день, можно и свихнуться от боли.

Саша сказала, что Даня занят на предприятии дедушки, а в свободное от этого время проводит с близкими друзьями матери. Я просто кивнула, улыбнувшись, потому что мне было плевать, чем там занят её брат, который скоро вернется в Москву. У меня своих дел по горло.

Но сегодня дедушку забрала двоюродная сестра в гости на сутки, и я, сотню раз предупредив себя же о том, что пожалею о принятом решении, кое-что задумала.

Для начала, утро я посвятила хозяйству, а к половине одиннадцатого ко мне пришла Настя. Бозина помогла мне закончить с делами, после чего она сбегала домой переодеться, и встретиться вновь мы договорились у луговых качелей. Даня не соврал – похолодало, причем резко. Я плелась по тропам в джинсах с дырками на коленях, зеленой футболке и джинсовке сверху.

На лугу, окруженном кустарниками и невысокими деревьями (на самом высоком дубе были подвязаны качели), меня уже ждала Настя. Вернее, так я подумала, заметив раскачивающуюся фигуру. Но подойдя ближе, опустив ветки кустарника, я разглядела взрослую девушку с каре. Лицо её было мне очень знакомо…

Точно! Вылитая Сашка! Я выровняла дыхание и застыла, чтобы разглядеть её. Неужели это мама Дани? Выглядела она очень молодо. И печально. Господи, ну, конечно, она ведь потеряла мужа!

Девушка медленно подняла лицо к небу и что-то зашептала, улыбнувшись. Я почувствовала себя нарушителем, словно смотрела на что-то сокровенное, и мне захотелось провалиться в ближайшую яму. Особенно когда пришла Настя и громогласно крикнула:

– Здорово!

Мать Дани вздрогнула и снова приняла сосредоточенный вид. Я вышла из укрытия и поздоровалась с Настей, боковым зрением наблюдая за девушкой – она встала и направилась к нам.

– Привет, девочки. – кивнула она, я заметила влажные дорожки на её щеках. – Ой!

Она ненадолго остановила на мне взгляд и вдруг улыбнулась. По-доброму, по-матерински.

– Ты, случайно, не Агата?

– Да, я. – ответила я, сцепив руки за спиной.

– И, правда, красавица. – сказала она. Не поняла? – Я уже ухожу, можете кататься!

И она ушла, а мы с Настей смотрели ей вслед – хрупкой, воздушной, какой-то… неземной что ли. Под ребром кольнуло, когда я представила, как эта нежная девушка укладывает на ночь спать Сашу и поддерживает Даню. Как обнимает их и признается в любви. Смогла бы она поступить так же, как моя мать? Может, дело вовсе не в ней, а во мне? Сколько раз я думала над тем, что сделала не так, чем я плоха, раз моя матушка решила не иметь со мной ничего общего.

Хотелось остановить мать Дани, обнять и убедить, что все будет хорошо, жизнь вернется в привычное русло, она ещё будет счастлива. Но я так и осталась стоять, наблюдая за ней, терзаясь жалостью.

– Агат, алло? – встряхнула меня Настя.

– Ой. Пойдем на качели!

По небу плыли длинные серые облака, медленно, пряча за собой солнце. И вроде день как день, как любой другой в моей рутинной, тягучей жизни, но ощущения другие. Только вот, я не могла их прощупать, чтобы объяснить.

– Странная ты сегодня. – констатировала Настя, раскачивая нас. – Давно с Виталиком виделась?

Я пересказала случившееся, Настя от удивления шлепнула меня ладонью по ноге. Я громко вскрикнула, но удержалась от убийства.

– Брешешь!

– Клянусь.

– Поцеловал? Господи! Это же…

– Скажешь «здорово», и я запру тебя в курятнике. Я же только что описала тебе поцелуй. Мерзкий и мокрый.

Настя чуть крутанулась, чтобы видеть меня.

– Все равно я тебе завидую, Агат. Так хочется, чтобы и меня кто-нибудь поцеловал! Ладно, уеду в Москву, нацелуюсь вдоволь! – хохотнула Настя.

Насте через пару месяцев стукнет шестнадцать, совсем скоро она уедет в Москву, будет жить в общежитии университета, короче начнет ту жизнь, о которой мечтал для меня дед. Мне стало совсем дурно. Присутствие Насти в моей жизни стало настолько привычным, неотъемлемым и обязательным, как утренняя чистка зубов.

– Ой, Бозина, – вздохнула я. – Вот бы мне твои мечты – целоваться.

– Агатка, да не расстраивайся ты! Виталя неплохой парень. Лучше уж он, чем какой-нибудь старик с завода Титова. В конце концов, тебе же тоже нужно мужское плечо рядом. Только не начинай опять про то, какая ты сильная и независимая, всем и без того известно, что ты коня на скаку остановишь и в горящую избу войдешь. Но позволь себе хоть иногда быть девочкой, а? Позволь себе помечтать об объятиях, поцелуях, свиданиях, семье.