(Не) случайный малыш от босса

Пока я судорожно ищу перекись и вату, рядом появляется Карина. Она больше не улыбается, только неуверенно переминается с ноги на ногу. Кажется, поняла таки степень своей вины.

— Прости, Марин. Я же не знала, что всё так обернётся… честно, — виновато бормочет себе под нос.

— А мне кажется, что знала и хотела этого, — шиплю, нервно перебирая лекарства. — Это я, идиотка, послушала тебя и согласилась поехать в клуб. Не хотела тебя одну туда отпускать, вот и поплатилась!

— Ну ладно тебе, перестань. Я правда не хотела ничего плохого… Зато теперь ты знаешь, что Громов твой настоящий мужчина! Так что и полюсы тут тоже есть… кое-какие.

— Я и без клуба это знала, — фыркаю и всё-таки нахожу перекись на самом дне аптечки.

Оставляю сестру в комнате, а сама направляюсь на улицу, чтобы оказать первую помощь пострадавшим. Матвей и Макс сидят на крыльце, и мне хорошо видно, насколько оба потрепаны. Но когда вижу, что оба прикладывают к болезненным местам куски замороженного мяса, становится одновременно смешно и плакать хочется.

— Вы где это взяли? — киваю на эти куски свинины.

— Льда мы не нашли, — ворчит Макс, — а болит безумно. Ты пришла нас спасать?

Брат кивает на перекись в моих руках и улыбается.

— Ну не добивать же, — сажусь между ними.

— Я отказываюсь от твоей помощи. Сейчас меня Настюха лечить будет, — весело заявляет брат и, подмигнув Матвею, исчезает в доме.

— Смотри, чтобы она голову тебе не открутила, больной! — бросаю ему вслед.

Оставшись вдвоём с Громовым, чувствую себя дико неловко. После всего, что произошло, я не знаю, о чём с ним говорить и как себя вести. Мне жаль его, но себя жалко больше…

— Зря ты приехал, — сажусь поближе, чтобы иметь возможность обработать рассеченную бровь.

— Почему ты так говоришь? Я счастлив, что нашел тебя, — шепчет, не сводя с меня взгляда и тут же морщится, когда я прикладываю вату к его разбитой скуле.

— А я нет, — сердито отвечаю. — Ты подумал, что было бы, если бы тебя избили? Как тогда я бы в глаза твоим родителям смотрела?!

— Тебя только это пугает? — выгибает бровь. И от этого тотального спокойствия на его физиономии мне хочется по ней треснуть!

— Только это, — отвечаю, поджав губы и клею на место раны пластырь.

Уже собираюсь убрать руку от лица Матвея, но он вдруг неожиданно ловит меня за запястье и подтягивает ближе к себе. Настолько, что наши носы практически соприкасаются.

— То есть всё, о чём ты переживала, это как смотрела бы в глаза моим родителям, если бы мне наваляли. Серьёзно? — хрипло шепчет мне в губы.

— Серьёзно… — выдавливаю и кажется напрочь забываю, как дышать. Смотрю в глаза Громову и моё сердце начинает барабанить так неистово, что кажется вот-вот вылетит из грудной клетки.

Не знаю, как долго мы сидим вот так, в миллиметре друг от друга и молча смотрим друг другу в глаза. Я словно счёт времени теряю. Но отчётливо ощущаю, как между нами искрит воздух и кожа моя корывается мурашками от микроразрядов, блуждающих по телу и пронизывающих его насквозь.

Эти ощущения достигают своего пика, когда Матвей вдруг придвигается ближе. Наклоняется к моему лицу, и я закрываю глаза, чтобы не утонуть в переизбытке эмоций, которые меня захлёстывают. Сердце начинает грохотать так оглущительно, что болят рёбра.

Шумно выдыхаю, когда чувствую, что его губы совсем близко к моим. А потом… он вдруг прижимается к моему уху и шепчет:

— Врать ты никогда не умела, Маринка-мандаринка.

Резко распахиваю глаза и смотрю на улыбающегося Громова, сидящего рядом.

— Ну ты и…

— Кто?

— Никто! — выпаливаю, со злостью закидывая перекись обратно в аптечку. Резко подскакиваю со скамейки и собираюсь уже было уйти в дом, но Матвея снова останавливает меня, поймав за руку.

— Прости, — говорит на этот раз без тени усмешки. — Правда, Марин. Без шуток. Я не хотел тебя напугать. А вообще, вот это всё, — показывает на своё лицо. — Я заслужил. Так что будем считать, что это карма.

Смотрю на него и чувствую, как снова разгоняется пульс. Так странно… я ведь сама хотела, чтобы мы поговорили о произошедшем. А сейчас, когда Матвей поднял эту тему, мне вдруг стало страшно… и я отчётливо понимаю, что не готова в данный момент это обсуждать.

— Нужно в дом возвращаться…. поздно уже, — шепчу, отводя взгляд.

Снова делаю шаг в сторону дома, но Громов тянет меня на себя. Так внезапно, что от неожиданности я падаю ему ему прямо на колени и машинально обхватываю руками за плечи.

— Ты с ума сошёл что ли?! Пусти, я сказала. Матвей!

— Прости меня, малыш, — шепчет мне в губы, прижимаясь лбом к моему лбу. — На самом деле я так не думаю.

— Как не думаешь?!

— Так, как сказал тебе тогда. Не заставляй меня повторять. Я всё равно не стану этого делать. Это мой ребёнок, и никаких сомнений по этому поводу у меня нет. — крепче стискивает руки у меня на талии, вжимая в себя всем телом. — Я сказал это, потому что дико ревновал. Я знаю, что это не оправдание, и я в любом случае мудак. Но это правда. Ничего не могу с собой поделать. Ревную тебя, как сумасшедший. Мне крыше сносит от одной только мысли, что ты можешь быть с кем-то другим. Я уже через мгновение пожалел о том что ляпнул, но было поздно.

— Мне было больно, — выдавливаю.

— Я знаю, — Матвей проводит пальцами по моей щеке, а осторожно касается подбородка, тем самым поднимая мою голову и заставляя смотреть ему в глаза. — Я мудак, Мариш. Если бы мог повернуть время вспять, все бы изменил. К сожалению, сделать это невозможно. Просто дай мне ещё один шанс. Клянусь, этого больше никогда не повториться. Я не смогу без вас. Без тебя и нашего ребёнка.

Рука Матвея ложится на мой живот, и становится так хорошо. Как будто впервые за долгое время я наконец могу полноценно дышать.

— А мы не сможем без тебя, — шепчу, сама обхватывая его лицо ладонями. — Я люблю тебя, Громов. Пожалуйста, всегда помни об этом.

— А я тебя, Марин. До безумия просто.

— Это заметно, — улыбаюсь. — Я про безумие.

Когда его губы накрывают мои, я не отталкиваю. Крепче обвиваю его шею и шумно выдыхаю, наконец получив свою дозу жизненно необходимого лекарства. Кажется, что в эту секунду вокруг всё меркнет. И мир как будто перестаёт существовать. Я ничего не вижу. Только чувствую, как Матвей меня целует и наконец понимаю, что живу. Живу по-настоящему.

**********************************************************************************************************************************************************************************************************************

Дорогие, прошу простить за позднюю проду. Автор был в караоке????

***

***

Громов осторожно встаёт и подхватывает меня на руки. Заносит в дом, и каким-то чудом безошибочно находит нашу спальню.

Только сейчас я могу поблагодарить маму за то, что постелила нам в одной комнате.

Матвей кладёт меня на постель и тут же ложится сверху, накрывая собой. Упирается ладонями в матрас по бокам от моей головы. Впивается в мои губы. Чувствую вкус его слюны у себя во рту, и она действует на меня, как самый настоящий наркотик. Разум мутнеет. Кажется, я вообще теряю возможность связно мыслить. Остаются только чувства, обострившиеся настолько, что от каждого прикосновения его пальцев к моему телу из моего рта вырывается приглушённый стон.

Обхватываю его руками за шею и крепче прижимаю к себе. Хочется ощутить его каждой клеткой… везде.

Кажется, что Матвей безошибочно читает мои мысли, потому что в тот же момент его пальцы поддевают край моего платья. Ещё мгновение, и он стягивает его с меня и откидывает в сторону.

Ловлю взгляд Громова на своей обнажённой груди и животе, и тело тут же вспыхивает пожаром. Кажется каждая пора пульсирует и горит от желания.

Не в силах удержаться, приподнимаюсь на локтях, дрожащими пальцами сама торопливо стягиваю с него футболку и облегчённо выдыхаю, когда наконец чувствую его кожа к коже.