Пляска в степи

У Святополка сводило зубы всякий раз, когда слышал он такие беседы. Выходило, нужно ехать в Ладогу, к братцу на поклон. Крепче чем по приказу робичича ездить собирать дань, Святополк ненавидел покидать свои крохотные владения, терем на Белоозере. Была б его воля — никуда бы отсюда не уезжал. Коли б еще ненавистную жену Предиславу можно было в дальнюю деревню отправить, он был бы почти счастлив.

Но заместо предстоит Святополку вскоре сидеть за длинными дубовыми столами, слушать чествования робичича, поднимать за его здравие кубки с боярами да дружинниками, которые предали его и приняли Ярко князем. Не пошли против воли лишившегося разума старика Мстислава, его отца.

— Сынок?

Мать всегда чувствовала, когда ему было худо. Так и нынче. Разыскала его сидящего в одиночестве в просторной гриднице и только поглядела на лицо — сразу же все поняла.

Святополк залпом допил из кубка вино и откинулся на спинку престола. Велел он его вырезать из дуба так, чтоб был богаче, больше, чем у робичича на Ладоге. Слыхал потом, что осердился братец, да токмо в глаза ему сказать ничего не сподобился.

Он погладил деревянные подлокотники и вздохнул.

— Что, матушка?

Княгиня Мальфрида медленно шла к нему по гриднице мимо расставленных вдоль стен лавок. Подол тяжелого, богато расшитого платья, украшенного драгоценными каменьями, степенно влачился позади нее. Голову украшала рогатая жемчужная кика, с золотыми кисточками, а руки — тяжелые широкие обручья. На груди лежал несменный торквес. Каждый шаг княгини гулким эхом отражался в безлюдной, пустой гриднице.

Она остановилась напротив престола, на котором сидел ее сын, скрестила на груди руки и приподняла голову. Нахмурилась, увидев в его руках пустой кубок да опрокинутый пустой же кувшин, что валялся возле его ног.

— Невесел ты, как вернулся со сбора дани. Предислава тревожится, мол, на женской стороне терема и вовсе не показываешься. Так она тебе сына не родит.

Святополк вскинул недовольный, захмелевший взгляд. Мать смотрела на него с укором и осуждением, поджав губы. Он не рассказывал княгине про Иштар. Коли та прознает — отравит хазарскую девку непременно.

— Предислава ни на что не годна, — раздраженный, он дернул плечом. — Пустую жену вы мне с дядькой Брячиславом подсунули.

— Не пустую, коли родила мне внучек, — княгиня едва заметно вскинула брови. Не впервой они вели этот разговор. — И принесла тебе приданым земли к северу.

— Я устал, — Святополк махнул рукой и вновь откинулся на престол, развалившись на нем. — И не желаю спорить. Говори, что хотела.

— Ярослав привезет в терем молодую жену, — прежде чем заговорить, княгиня Мальфрида молчала до тех пор, пока не выпрямился, не соскреб с деревянного сиденья себя ее сын.

Дождавшись, она удовлетворенно кивнула и продолжила.

— Девка молодая, княжеский терем на Ладоге уж давно не видал женской руки. Предложу Ярославу, чтоб я осталась там, пожила, подсобила новой княгинюшке. Мне он не откажет.

Это было правдой. Своей мачехе Ярослав не сможет отказать.

— Но нашто? — спросил Святополк, размышляя. — Да и кто здесь будет со всем управляться?

— Жена твоя водимая, — без тени улыбки отозвалась мать. — Давно ей пора перестать за моими юбками прятаться.

Святополк закатил глаза. Он избавится от ненавистной Предиславы как токмо сможет и возьмет заместо нее Иштар.

— Нам не повредят глаза и уши в тереме на Ладоге, сын. А тут добрый повод.

Мать говорила верно, и Святополк даже чуть рассердился. Ему следовало самому додуматься прежде нее. Он князь же! Впрочем, он быстро остыл. Никто не способен тягаться с княгиней Мальфридой в замыслах и хитросплетениях.

Она сжила со свету всех отцовых жен, которых он брал, чтоб родили сына. Не допустила, чтоб ее отослали, избавились от нее, когда в тереме уразумели, что она пустоцвет. Не говоря уже о том, на что пошла его мать, чтобы старый Мстислав взял ее в жены. И хоть с опозданием, но княгиня Мальфрида своего добилась. Стала матерью княжеского сына, единственной водимой женой князя.

Правда, какой нынче с того толк?..

— Верно говоришь, матушка, — пересилив себя, Святополк кивнул. — Слыхал я, правда, что невесту робичич себе сыскал — палец в рот не клади. Гордячка и строптивица. Рогнедой зовут.

Княгиня Мальфрида снисходительно ему улыбнулась.

— Уж сколько задиравших нос гордячек я повидала за свои зимы, сынок. Где они ныне?..

Она поглядела на него, поправила нитку из драгоценных каменьев и торквес на груди и медленно пошла прочь из гридницы. Уже подле двери обернулась к нему и приказала.

— А к Предиславе чтоб нынче же заглянул. Мне внук нужен.

Ей перечить духа у Святополка не хватало никогда.

Он заскрипел зубами, разъяренный и уязвленный, потому что ведал: ослушаться мать он не посмеет и нынче. Тотчас вспомнилась маленькая и горячая Иштар. Уезжая, он пригрозил, что убьет, коли она ляжет с кем-то, пока его нет. Она пыталась скрыть, как сверкнули непокорством бесстыжие глаза, но слишком поздно опустила голову. Святополк увидал.

Ништо, в другой раз сперва он выбьет из нее всю дурь.

Надо бы договориться с ее отцом да забрать Иштар себе, побудет покамест наложницей. Поселит ее недалеко от терема, но чтоб мать не прознала. Иначе не проживет Иштар и пары седмиц. Княгиня Мальфрида не потерпит, чтоб он княжью кровь разбавлял да ее племянницу бесчестил. И внука от хазарской девки не потерпит. Да и дядька Брячислав рот свой откроет так, что никакой управы не получится сыскать.

Пока не получится.

Коли сложится все, как Святополк задумал, управу и на мать, и на дядьку он найдет. Нынче же… Он откинул в сторону деревянный кубок, поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к двери. Пол расплывался перед глазами: все же порядком захмелел, осушив в одного целый кувшин хмельного питья.

Святополк вышел из гридницы и пересек длинные-длинные сени. Он шел на женскую половину терема: там жила его глупая, нелюбимая жена, их сопливые дочки да мамки-няньки. Как-то он решил, что там же стоит поселить девок, что грели ему постель, но княгиня Мальфрида весьма скоро показала ему, что затея была глупой. Больше он на женскую половину девок своих не водил.

Толкнув дверь в горницу жены, он увидел, что Предислава вышивает в окружении мамушек-нянюшек. На полу подле ног жены играли с куделями их дочери. Святополк мазнул по ним равнодушным взглядом, посмотрел на вскочившую на ноги жену и махнул рукой, указывая на дверь.

— Все вон пошли, живо! И соплюх этих заберите!

Как и всякий раз, глупые бабы подняли шум: пока собирали свои тряпки, пока поднимались с лавок, пока уносили разом занывших дочерей. Святополк так и стоял на проходе, провожая каждую раздраженным взглядом. Когда последняя, наконец, убралась из горницы прочь, закрыл дверь и опустил тяжелый засов. Повернулся к жене — Предислава прижималась спиной к деревянному срубу и следила за ним испуганным взглядом, теребила светлые косы. Она не надевала кику на женской стороне терема.

Святополк шагнул к ней, и она прижалась к стене еще пуще. Предислава часто дышала, и ее полная грудь высоко вздымалась, туго натягивая ткань рубахи.

«Затетёха», — брезгливо подумал Святополк и едва не сплюнул прямо в горнице.

— Стало быть, матери моей нажалилась, что муж к тебе не заходит? — он недобро улыбнулся и принялся расстегивать воинский пояс.

— Я не жалилась, — слабым, дрогнувшим голосом возразила Предислава. — Твоя матушка и без моих слов обо всем ведает.

— Нашто мне сюда приходить, коли ты ни к чему не годна, — Святополк медленно покачал головой и окинул жену злым взглядом. — Что стоишь, ложись на постель.

***

Подперев ладонью щеку, княгиня Мальфрида совсем не по-княжески вздохнула. Сидевший напротив мужчина поднял на нее взгляд. Женщина постукивала пальцами по деревянной столешнице, и ее кольца тускло поблескивали в свете лучин.

— Зачем ему убивать кузнеца? — Мальфрида вновь вздохнула и, взявшись за два рожка, сняла с головы тяжелую кику.