Страница 40 из 41
— Усладу — дочку мою.
Со стороны мужчин раздаются короткие смешки. Все с хитрецой поглядывают на меня и на Яра.
Хочется прикрыть рукой лицо. Обычно папа меня так не называет, сокращая мое имя просто до Лады.
Яр весь собирается, из расслабленной позы перетекая в напряженную стойку, бокал в его руке едва ли не трескается.
По позвоночнику пробегают полчище колких мурашек, подкидывая меня. За кого это папа решил меня отдать, если я не в курсе? Я резко поворачиваюсь к отцу.
— За кого, если не секрет? — гремит голос Яра, возмутительно громко, во внезапно возникшей тишине, предупреждая мой вопрос.
Ловлю на себе его потемневший, сумрачный взгляд.
— Папа шутит, — интонациями выделяю свое отношение к папиным курьезам.
— Ну почему же, не шучу, — улыбается мне папа, затем поворачивается к Яру и уже без тени улыбки заявляет, — Знаешь, зятек, не гоже это мою девочку нечестной женщиной считать. Да и дитятке без отца рождаться нельзя — припечатывает он плечо Яра своей широкой ладонью.
Тот даже не покачивается. И на несколько секунд застывает в непонимании. Смотрит на меня. Ища ответы в моем лице, но искать нужно в другом месте.
— Папа! — негодую я. Снова хочется прикрыть лицо ладонями, чтобы не испытывать неловкости.
Я наконец отмираю и ставлю поднос на стол здесь же, на веранде.
Взгляд Яра сползает с моего лица на выпуклый живот, неожиданно выросший на четвертом месяце, очерчивая силуэт под моим светлым платьем.
— Андрей, так я разве отказываюсь от своих обязательств? — лыбится в пол лица, не отрывая от меня взгляд. — Согласие вашей дочери получу и сразу к вам за рукой и сердцем вашей дочери.
Папа отмахивается, переключаясь на свои шашлыки:
— Иди получай. Да, забирай так, целиком. Накой она мне бессердечная, все равно твоя уже, — беззлобно ворчит он.
Папино одобрение будто толчок к старту. Яр срывается с места преодолевая в несколько широких шагов расстояние до веранды, взлетает по лестнице. Успеваю отступить всего лишь на пару шагов, прислоняясь к стене.
Яр сверкая глазами, подходит. Смотрю куда угодно только не на него. Это глупо, от правды не скрыться.
Ноги неожиданно становятся ватными, а сердце заходится. Что это с ним? Не от радости же, что увидела Яра вживую?
— Кого ждешь?
— Девочку.
— Чья девочка? — пытливо заглядывает в глаза.
— Моя, — с вызовом отвечаю.
— А отец?
— А ты как думаешь? — смотрю на него выразительно.
— Замуж пойдешь?
— За кого?
— За меня! — без тени сомнения.
— Мне нужно подумать.
Сверкает сталью глаз.
— Думай, — кивает он, — и отвечай.
— Ну нет, а потом ты опять исчезнешь до родов, а я должна ждать?
— Больше никуда не исчезну, — проникновенно обещает.
— Не пойду замуж с животом. — поджимаю губы. Действительно не хочу одевать свадебное платье для беременных.
— Моя ведь уже, Услада. И ты и девочка наша.
Яр неожиданно близко подступает, накрывая мой пятимесячный, уже довольно кругленький живот, скрывающийся под свободным платьем крупной вязки, своей горячей ладонью.
Смотрит в глаза проникая в душу своим взглядом.
— Услада, — мурчащий шепот на ушко. Как возможно мурлыкать имя в которых даже нет рычащих звуков⁈
А я зарделась, щеки горят точно с холода зашла.
— Где ты пропадал?
— Мотался по странам. Чертова работа. — осторожно поглаживает живот.
Даня неожиданно вырастает рядом, втискивается между нами, подозрительно смотрит на Яра. Ему приходится отстранится и отступить.
— Ты кто такой? Я тебя не знаю. — беззастенчиво выспрашивает мой защитник.
— Яр, — протягивает руку для пожатия моему маленькому мужчине.
Тот подозрительно смотрит снизу вверх на высокого мужчину, но все же протягивает руку.
— Даня, — уверенно жмет огромную пятерню.
— Дань, одень шапку, уши застудишь, — растет такой же не любитель шапок как Яр.
Темка пробегает, тоже знакомиться.
Глядя, как они мило рассуждают о пользе и вреде шапок на голове зимой, утверждаюсь в мысли, что общий язык они найдут.
На следующий день Яр приезжает с колечком и букетом «скажи да» — алых роз.
Конечно сдаюсь. Когда я могла устоять перед напором Яра? Только, когда он сам мне уступал.
Но не в этот раз.
Эпилог 2
Ярослав
Моя, такая сильная и решительная в жизненно важных ситуациях и такая нежная и хрупкая дома.
Моя.
Я не сразу это понял, не сразу принял. Это прозрение настигло, когда я уехал, надолго. Сердце тянуло назад, в небольшой провинциальный городок к ясноглазой брюнетке.
Я думал, что признаться женщине в любви это недостойно. Думал, что стремиться каждый день домой к одной женщине это слабость.
Если ради этой слабости можно будет снова ощутить в объятиях эту женщину, поцеловать, любить ее, то какая разница, что я там думал раньше.
Вечер в ресторане оказался волшебным. Накопленная усталость за последние недели испарилась, как только я ее увидел. Легкую, манящую, летящую по ступенькам от здания суда.
Ко мне.
В кармане жег подарок в бархатной коробочке.
После серег, уже в доме планировал сюрприз — подарить ей кольцо, но наше притяжение сработало невозможно сильно. Ее близость дурманом растеклась по моим венам. И уже не важны были стоп слова — дождаться официального свидетельства о разводе, после решения суда она стала свободной для меня, а значит дозволенной.
Завертелось все слишком быстро. Да, я хотел с ней секса, но рассчитывал дождаться, когда она сама будет к этому готова.
Ну конечно, а привез ее к себе не с расчетом затащить в постель, — комментирует ехидный голос в моей голове.
Не хотел торопиться из-за обещания ее отцу, что у меня серьезные намерения и отношения с его дочерью мы будем строить после развода с ее горе мужем.
Она отказала, не захотела поехать со мной. И я решил, что так тому и быть. Решил, не давить на нее и не настаивать, дать время, возможность обдумать все и принять взвешенное решение.
Босс подкинул, как всегда, неразрешимую задачку — в максимально короткий срок реструктурировать предприятие. Задачка усложнялась тем, что эта организация находилась не в нашей стране. Люблю такие сложные задачи, именно они проверяют на прочность и знание дела. С головой окунулся в работу на новом месте, с новыми людьми, но мысли все равно не покидали ее, думал о ней постоянно. Спустя месяц стал плохо понимать зачем я согласился на эту командировку на долгие месяцы. С этой детской задачкой справился бы и простой менеджер средней руки. А я оказался далеко от Лады, повязанный контрактом и обязательствами, хотя душа рвалась назад в Россию. Наверно я патриот. Стал им, когда одна синеокая брюнетка бесстрашно запрыгнула ко мне в авто.
Неясно, как я выдержал эти месяцы с дикой тоской, ясно одно — мой дом рядом с ней, где она захочет, куда пожелает сорваться — я буду рядом.
Душу наполняет иррациональное желание выполнять все ее прихоти, желания. Стать для нее скалой, нерушимой стеной, за которой эта хрупкая, но волевая женщина сможет спрятаться, получить тепло и поддержку.
Был удивлен, получив приглашение от Андрея.
И вот, стоя на семейном празднике, рассматривая такие родные синие глаза и манкие губы, не могу удержать расползающуюся улыбку.
В кармане заветная коробочка с кольцом. В предыдущий раз не удалось подарить его, откровенно — было не до этого.
Притащил ее с расчетом на предложение, выслушивая от Андрея курьезы оперативной жизни, появляется она.
Лада — моя Услада.
Такая легкая, прекрасная в своем светлом платье, с каким-то подносом в руках.
И громом среди ясного неба ее чистых глаз прозвучало от Андрея:
— Мы вот, нашу Усладу замуж выдаем.
Поверить своим ушам?
Усладу — его дочь!
— За кого? — мой вопрос закономерен. Найти обезвредить, исчезнуть этого ушлого проходимца, что успел влезть куда ему не следует.