Страница 35 из 41
— Разумеется. — отводит она глаза, поправляя папки на краю стола.
— Меня не уведомляли ни о каких нарушениях дисциплины, четверть только началась, они даже оценок удовлетворительных не получают, откуда же, скажите мне, неуспеваемость?
— Понимаете, школа не может больше учить ваших детей. — наконец обращает на меня свой строгий взгляд.
— Вы же знаете, что случилось с ними. Я как раз хотела поговорить о переводе детей на домашнее обучение. К тому же мой муж оплатил уже обучение за этот год.
— Вот именно, ваш муж… сидит, а это удар по репутации школы, мы не имеем дел с нечистыми на руку родителями, школа воспитывает в детях только лучшие качества. — смотрит на меня так многозначительно, словно я научила своих самым мерзким вещам и теперь подсунула школе на перевоспитание.
Она подталкивает по столу две увесистые папки, ближе ко мне.
— Дела ваших детей. Мы к сожалению не можем портить репутацию нашей школы и продолжать обучение ваших детей. Вы знаете, некоторые родители уже поднимают шумиху по этому поводу. Они не хотят, чтобы с их детьми учились ваши отпрыски.
— Но как же так, мы же заплатили за обучение! — привожу последний аргумент, так жаль расставаться с этой школой. Здесь очень хороший педагогический состав и детям здесь нравится.
— Школа выплатит вам компенсацию, в половинном размере от стоимости обучения. Мы, к сожалению, понесли репутационные потери и вынуждены поступить так. Это большее, что я могу сделать для вас. На этом все. Наша бухгалтерия сделает перерасчет и переведет на счет плательщика.
Выхожу из кабинета директора опустошенная и расстроенная несправедливостью, что уж, безэмоционально перенести этот удар не получается, негодование клокочет в груди. Мои мальчики хорошо учатся, Даня даже участвовал во всех олимпиадах по алгебре и геометрии, выигрывал медали для школы.
Сжимаю папки у груди. Я найду хорошую школу моим детям. В конце концов, я училась в самой обычной школе возле дома, и получила прекрасное образование. Конечно с этой школой у мальчишек был бы отличный старт в жизни, и прекрасные рекомендации в лучшие вузы страны. Но это не последний их школьный год. Я придумаю что-нибудь с их обучением. Слава богу это не единственная школа в городе и свет клином на ней не сошелся.
Мальчики, конечно, расстроятся. Здесь у них была куча друзей, кружки по интересам — Тема мастерил модельки самолетов и военных машин, а Даню приняли на занятия по самбо в этом году и он очень гордился своими первыми достижениями.
Нужно как-то помягче сообщить им, что в этой школе они больше не учатся.
И Яр куда-то запропастился. Звонки переходят на голосовую почту, где я уже отметилась несколькими сообщениями не получив никакого ответа от Ярослава. Недельный срок истекает завтра, а я не получила никакой информации от Яра, так рассчитывала на него, придется сдаваться отцу и просить его.
Как будто этого мне было мало, по дороге домой звонит Катерина, в ее голосе паника и отчаяние.
— Лада Андреевна у нас ЧП, приезжайте пожалуйста поскорее в офис.
44
— Что случилось, Катерина?
— Лада Андреевна, тут приехали люди. В костюмах! Требуют документацию, приезжайте пожалуйста, я в туалете заперлась, чтобы вам позвонить, но что они там творят… Я без вас не справлюсь, — умоляющим голосом всхлипывает она.
— Без паники, Катерина! Мужчины представились?
— Да, — неожиданно прекращает всхлипывать. — Сказали из Министерства Юстиций, пришли с проверкой.
— Так, Катерина! Вам нужно пойти к этим мужчинам и зорко следить за ними пока я не приеду. И во всем содействовать.
Только после получения согласия я отключаюсь и мчу в офис.
Залетая в приемную наблюдаю следующую картину, мужчины с коробками документации заняли все свободные столы. Встречаюсь с растерянным взглядом Катерины с большущими глазами. Она точно не в состоянии, сейчас, никому содействовать.
— Вы руководитель? — обыденным, скучающим тоном обращается ко мне очень высокий, субтильно сложенный мужчина, даже не удостаивая меня взглядом, продолжая изучать документы.
— Да, я! — с готовностью отвечаю. Встаю в стойку, кого кинуться и кого обезвредить?
— Фонд Добрые сердца, входящий в группу дочерних компаний ООО Капиталстрой, проходит внеплановую проверку в связи с поступившей жалобой о неправомерном использовании средств благотворительной организации. — монотонно поясняет мужчина.
— Какая еще жалоба? — растерянно сдуваюсь я, готовая повременить с боем, пока мне все не проясняет.
— О нецелевом использовании средств организацией Добрые сердца. Вы не переживайте, мы уже начали проверочку. Сейчас все выясним и примем меры.
В кармане назойливо вибрирует телефон — свекровь. Ее сейчас не хватало. Снова будет выедать мозг своими претензиями.
Бухгалтер идет с еще одной коробкой, наполненной доверху папками.
— Почему не в архиве, Любовь Петровна? — интересуюсь сипло. Голос сел от шока и неожиданности таких известий.
— В архиве было тесно, господа пожелали переместиться в более комфортные условия, — не без сарказма выдает она.
Я бочком продвигаюсь к дивану, на котором обосновалась Катеринка и плюхаюсь рядом. Ноги не держат, дело всей моей жизни под угрозой, я словно попала в жернова судьбы и от того выберусь ли я, будет зависеть вся дальнейшая моя жизнь.
Еще и еще настойчиво названивает телефон, раздражая своей вибрацией. Как же не вовремя я понадобилась свекрови. Еще с прошлого разговора остался осадочек и звонок принимать совершенно нет желания.
Судя по ее настойчивости я зачем-то ей срочно понадобилась. Нехотя принимаю звонок и не разочаровываюсь в своих ожиданиях.
— Ты, все таки добилась, чего хотела — испортила жизнь моему мальчику! Русланчик в тюрьме, ты его бросила в самый трудный момент! Ни стыда ни совести у тебя! Знаешь, как мне нелегко. Мое здоровье подорвано, кто будет носить ему передачи? Я не могу, уже возраст не тот, ни сил ни здоровья. Лада, ты обязана простить его!
От моей сварливой, почти бывшей свекрови не стоило ожидать ничего другого. Но не зря говорят: «свекровей бывших не бывает». Чувствую, даже после развода она не оставит меня в покое.
По ее тону начинаю подозревать, что разговор выйдет не из легких. Спешно покидаю маленькую приемную, что так понравилась инспекторам. Захожу в свой кабинет.
— Ты должна вернуться к Руслану. У вас же дети, должна простить его, — продолжает она пока я ищу комфортное место в своем же кабинете, мне нужны моральные силы для общения со свекровью. Наконец, устраиваюсь у окна, наблюдая как осенняя дымка тумана окутывает здания, поглощая город.
— Он изменял мне, я не могу найти оправдание его поведению. Вы как женщина должны понимать меня.
— Я как женщина, как раз таки понимаю. Мне тоже приходилось многое терпеть. Но я понимала, что без мужчины в нашем мире никак и прощала. Ты тоже должна! — безапелляционно заявляет она, не давая ни капли передышки. — Одумайся. Прости Русика моего бедного, слезами своими прошу, заклинаю. Ты же выходила замуж по любви. Ты клялась что любишь моего сына! Как жена ты должна быть тылом мужчине, его опорой, а не клинком в спину.
Как же неприятно и обидно, когда такое светлое чувство как любовь опошляют, выворачивают наизнанку, манипулируют им, представляя как оправдание всем бесчинствам, что творятся в семье.
— Очень сочувствую вам, но помочь ничем не могу. Бракоразводный процесс останавливать я не намерена, — может раньше женщине и нельзя было выжить без мужчины, но времена меняются, как-то мерзко быть опорой человеку, что гадит в душу, а потом требует к себе хорошего отношения. Но этого я уже не скажу несчастной матери. Она не услышит меня, если я начну рассказывать о своих напастях, что мне остались двое пацанов в предпубериате. Проблемы со школой и о проверках, обрушившихся на фонд. Она вся в своей печали и пришла ее оплакать и получить желаемое всеми возможными способами. Но здесь я ей не помощник. — Не теряйте надежду, может Руслан еще выйдет и все обвинения окажутся ошибкой.