Страница 17 из 49
— Ты мне доверяешь?
— Нет, совершенно не доверяю, — честно отвечаю я, но за руку его все-таки хватаюсь, а потом неуклюже усаживаюсь назад, задрав ногу так, что даже шарфик не помог скрыть от прохожих мое белье. Еще и нацепила на какой-то черт красное, будто нарочно хотела привлечь внимание. Неловко до ужаса.
— Надень шлем и держись крепче, — велит Джонни-Билл.
Я подчиняюсь, засовываю голову в здоровенную полусферу и обхватываю его сзади за талию. На всякий случай стискиваю коленями железного коня и заранее страшно пугаюсь. На мотоциклах я тоже никогда прежде не ездила. В моей жизни настолько внушительный список того, чего я никогда не делала, что внутри невольно загорается детский восторг.
Джонни-Билл резко газует с места, и я взвизгиваю, еще крепче стискиваю его, прижимаюсь щекой к широкой спине. До чего страшно и хорошо одновременно.
Ночная дорога моментально сужается, свет несущихся рядом машин превращается в сплошную полосу огней. Скорость невероятная. Удержаться невозможно, и я снова визжу на первом повороте.
Город мы пересекаем, кажется, всего за несколько минут, и сворачиваем с трассы на пустынную дорогу. Джонни чуть сбавляет скорость и включает дальний свет. Дорога впереди моментально освещается желтоватым огнем. С одной стороны проступают черные очертания гор, с другой в пропасти плещутся волны. Запах соли и морской свежести бьет в нос, и я моментально начинаю мерзнуть.
Еще несколько минут, и вдалеке вырастает старый заброшенный маяк. Неужели туда мы и держим путь? Внутри что-то неприятно сжимается. Место, действительно, жуткое и как нельзя лучше подходящее для приведений. Ладно хоть ночь ясная, все небо усыпано звездами, а на самом верху сияет серп молодой луны
Вскоре Джонни-Билл сворачивает с дороги на тропу, и мы неспешно спускаемся вниз на еще более сниженной скорости. Мотоцикл у него явно не горный, и я рада, что он так осторожничает. Мои предположения оправдываются. Мы едем к маяку.
Преодолев несколько десятков метров по пологому склону, Джонни-Билл останавливается на небольшой каменной площадке, от которого ведет железный сетчатый мостик. Я тут же представляю, как застреваю каблуком в расщелине. Неуклюже сползаю с мотоцикла, опять явив миру красные трусы. На этот раз Джонни их замечает, и по его лицу, освещенному желтым светом фары пробегает смущение. Щеки чуть заметно розовеют.
— Эй! — восклицаю я, пребывая в не меньшем смущении.
— Прости, не хотел, — говорит он. — То есть, хотел, но не должен был.
— Не должен, — подтверждаю я, строго хмуря брови, и скрещиваю руки на груди, а потом опять обращаю расстроенный взгляд на мостик.
Мои босоножки, держащиеся всего на трех веревочках и честном слове, с трудом пережили поездку на мотоцикле. Всю дорогу я только и думала, как бы их не потерять. Мост они точно не переживут. Я плотнее закутываюсь в палантин, силясь согреть озябшее тело. Джонни замечает и тут же скидывает с плеч кожаную косуху, протягивает мне.
— Спасибо, — говорю я, одеваюсь и добавляю, — еще через мост меня перенеси, а то у меня лапки.
Он усмехается и подходит ко мне вплотную. Сердце тут же подпрыгивает, я замираю, ожидая, что он выкинет какой-нибудь неприличный фокус. Но он просто засовывает руку в карман своей куртки и извлекает оттуда два маленьких фонарика. Один протягивает мне, вырубает фару мотоцикла и резко подхватывает меня на руки.
— Как скажете, моя госпожа, — нежно выдыхает он.
Я опять взвизгиваю, а желудок подпрыгивает от волнения. Получилось неожиданно. Но следом тут же грудную клетку обжигает жаром. Раньше никто не носил меня на руках. Я неловко обхватываю его шею и поджимаю губы. В темноте, лишь слегка освещенной светом звезд и луны, его глаза кажутся черными, но я не могу оторвать от них взгляда. Бесстыдно пялюсь и дрожу, как пойманная в когти ястреба мышка. Его лицо так близко.
— Что? — смущенно спрашивает он.
— Ничего, — резко выпаливаю я и отворачиваюсь, но руки сами собой еще крепче сжимаются на его шее.
Он переносит меня через мост, ставит на ноги, а я все держусь за него, будто магнитом приклеенная. Морские волны бьются о камни под ногами, металлические детали маяка лязгают и скрепят, а ночь такая плотная и тяжелая. Я понимаю, что боюсь, и трясусь всем телом. Джонни смелеет, стискивает меня за талию в ответ и заглядывает глаза. Внутри все вздрагивает, и мысли тут же встают на место. Я отталкиваю его и смущенно говорю:
— Ну и что там? Настоящие призраки?
— Ах, если бы, — улыбается он и снова засовывает руку в карман находящейся на мне куртки. Достает тяжелую связку ключей и подходит к тяжелой проржавевшей железной двери. Со скрипом открывает ее и жестом приглашает войти в абсолютно черное помещение.
Я должно быть сошла с ума, когда согласилась поехать с ним.
— О, Боже, — выдыхаю я, едва борясь с подступающим ужасом. Детский страх перед темнотой у меня так и не прошел до конца. А воображением я всегда обладала хорошим.
А Джонни-Билл доволен произведенным впечатлением. Ехидно лыбится и вздергивает одну бровь, а потом кланяется в приглашающем жесте.
— Дамы вперед.
Глава 20
«Вперед так вперед. Я вообще-то не трусиха» — мысленно уговариваю я себя. Подсвечиваю фонариком пространство первого этажа маяка и несколько раз чихаю. Вокруг столько пыли, что задохнуться можно. Да уж, выбрал он место для свидания.
— Нам на самый верх, — говорит Джонни-Билл и пускает тонкий луч фонаря на бесконечную винтовую лестницу.
Я кидаю жалобный взгляд на свои каблуки, тихо чертыхаюсь и скидываю босоножки, а потом уверенно двигаюсь к скрипучей металлической лестнице с деревянными ступеньками. Надеюсь, они не сгнили.
— Пол холодный, — обеспокоенно замечает Джонни-Билл.
Я прищуриваюсь.
— А у тебя есть альтернатива?
Он тут же присаживается на корточки и принимается расшнуровывать свои тяжелые сапоги немаленького размера.
— Я боюсь, они мне не подойдут, — замечаю я.
— Затянешь потуже.
— Они тяжелые, ничем не лучше каблуков.
Он останавливается и виновато смотрит на меня снизу-вверх.
— Прости, я не подумал.
— Да что уж там, — отмахиваюсь я. — Когда-то же надо начинать вести себя безрассудно.
С этими словами я стартую вверх по лестнице, рассчитывая, что скорость не даст моим ногам обледенеть за время подъема. Как же я ошиблась. Мало того, что каждой ступенькой вверх температура, кажется, все больше падает, так еще и сама лестница настолько высоченная, что поддерживать приличную скорость на протяжении всего подъема невозможно. Но зато за внешним дискомфортом я совсем забыла про внутренний. Страх как рукой сняло, стоило мне порядочно выдохнуться. Даже опасный скрип ступенек не подрывает решимости скорее добраться до цели.
— Ты… сумасшедший, — говорю я, прерываясь на тяжелые вздохи. — Неужели… нет других… мест, чтобы… девушку соблазнить?
— Я тебя… соблазнил? — усмехается он. Судя по голосу, ему тоже подъем дается нелегко. — Я не… хотел…
— А чего ты… хотел?
— Удивить…
Я останавливаюсь, чтобы перевести дух. Всего на минутку. До верхнего этажа осталось немного, ступенек тридцать. На фоне того, что мы уже прошли — сущая ерунда!
— И как думаешь? У тебя вышло?
— Вот доберемся до верха и поглядим, — отвечает Джонни-Билл, выдав очаровательную улыбку, и мы снова двигаемся в путь.
Еще две минуты, я толкаю тяжелый деревянный люк и выбираюсь в просторную куполообразную комнату. Освещаю ее тонким лучом фонаря и замечаю в центре очерченный чем-то белым круг. По краям стоят незажженные свечи, а в центре треклятая доска уиджа. Серьезно?
Джонни-Билл забирается следом, захлопывает крышку люка и засовывает руку в находящуюся на мне куртку. Извлекает оттуда зажигалку и, весело присвистывая, зажигает свечи.
— Это что? — спрашиваю я, глядя, как старая комната наполняется мягким призрачным светом свечей.
— Ты о чем?