Страница 31 из 61
А. Родимцев: «Несколько раз обращался я к командованию с просьбой послать в Испанию. Ответа долго не было. И когда я уже было совсем решил, что не удастся поехать добровольцем, меня вызвали к комдиву Урицкому. Это было 11 сентября 1936 года… Девять часов вечера. Подошла моя очередь. Встал со стула, мысленно повторил про себя: “Товарищ комдив, старший лейтенант Родимцев по вашему вызову прибыл”. Волнуясь, открыл дверь кабинета. Человек в военной форме, с посеребренными висками и красными от бессонницы глазами поднялся из-за стола и подошел ко мне. Пожал руку, предложил сесть.
— Нам известно, — начал он, — что вы более трех лет командуете взводом в полковой школе. Мы согласны, Александр Ильич, удовлетворить вашу просьбу. Поедете в Испанию. Там позарез нужны пулеметчики. Довольны?
— Большое спасибо, — ответил я. — Оправдаю доверие.
— У вас жена и дочка?
— Так точно.
— Придется некоторое время им пожить одним. Будет трудно — поможем. А вам даю сутки на сборы. Готовьтесь… Завтра в 12 часов приходите сюда. Переоденетесь в гражданскую одежду, получите паспорт и в 21 час с Белорусского вокзала отправитесь в путь.
— Мне надо сдать эскадрон, кое-какое полковое имущество, доложить командиру полка об отъезде.
— Вам, товарищ Родимцев, ничего и никому не нужно сдавать и докладывать. И жене как можно меньше говорите. После отъезда мы сами сообщим в полк. С вас все спишут и назначат другого командира. Счастливо, — жмет мне руку Урицкий. — Пропуск отметите в приемной. До свидания».
А. Обручева (Старинова): «Шли дни. События в Испании широко освещались советской печатью. Я читала корреспонденцию Михаила Кольцова, поражаясь и мужеством испанцев, и отвагой автора. Внезапно ко мне на квартиру приходит незнакомая женщина. Представилась: “Урванцева” (А. Николаева, сотрудник военной разведки с 1928 года — Примеч. сост.). И предупредила, что все, о чем пойдет речь, я не должна разглашать. Вскоре она пригласила меня к себе на службу и попросила заполнить большую анкету. Урванцева внимательно прочла ее, ничего не сказала, но я уже догадалась, что это связано с возможной командировкой в Испанию. Через несколько дней она зашла ко мне и довольная сообщила: — Ну, вот и хорошо, что застала Вас дома. Собирайтесь, поедемте к товарищам, которые хотят с вами побеседовать. — Это было так неожиданно, что я немного растерялась, но, глянув на полную, добродушную и улыбающуюся Урванцеву, успокоилась. Через полчаса я очутилась в большом учреждении, недалеко от моей квартиры. Разговаривал со мной высокий, статный, с крупными чертами лица и густой шевелюрой военный, как я потом узнала, — Г.Л. Туманян. Перед ним лежала моя анкета. — Значит, Вы готовы выехать в длительную командировку? — спросил он и ласково, по-дружески посмотрел на меня. — Готова! — А дочь? — Устрою и дочь. Родные и друзья присмотрят! — Недолго продолжалась наша беседа. Чувствовалось, что Гай Лазаревич уже многое обо мне знал, все было просто и ясно. Мы с ним тепло распрощались, и я поняла, что это не последняя встреча. Меня опять предупредили, чтобы я никому ничего не говорила. Прошло некоторое время, и я точно в назначенный час вновь была в кабинете Туманяна, где находился еще один человек. Нас познакомили, и я узнала, что меня назначают его переводчицей. — Надеюсь, довольны, товарищ Порохняк? — спросил незнакомца Гай Лазаревич. — Да, да… конечно, — как-то по-военному выпрямившись и избегая моих глаз, ответил тот. Глядя на своего будущего начальника (это был И. Старинов. — Примеч. сост.), я еще не понимала, чем он будет заниматься в Испании. Порохняк был в новом, штатском костюме, и было заметно, что он его стесняется, — в нем угадывался военный. Это, видимо, заметил и Гай Лазаревич. — Вы теперь не военинженер 3-го ранга, — сказал он, — а гражданин… Александр Порохняк. Вскоре нас, вместе с другими отъезжающими в Испанию, принимал комкор — Семен Петрович Урицкий. Семен Петрович беседовал с нами с каким-то внутренним подъемом, предупреждал, что впереди много трудностей, опасностей, но мы должны обязательно оправдать оказанное нам высокое доверие. Он вспоминал о больших испытаниях, которые наш народ перенес в войне против белогвардейцев и иностранных интервентов в 1918–1920 годах. Заканчивая беседу, Урицкий сказал: — Надеюсь, вы сделаете все, чтобы помочь испанскому народу защитить свободу и демократию в борьбе против фашистских мятежников и интервентов!
Переночевали в Варшаве, проехали через Чехословакию в Вену. На следующий день экспрессом прибыли в Париж. Нас встретили и помогли ознакомиться со столицей Франции. Вечером 22 ноября мы наконец выехали в Испанию».
В те же годы началось советско-чехословацкое сотрудничество в области разведки. Взаимодействие спецслужб двух стран стало возможным после подписания Договора о взаимопомощи от 16 мая 1935 года. А уже летом Прагу посетила делегация Разведупра РККА во главе с заместителем начальника А. Артузовым. В результате переговоров приняли решение о сотрудничестве военных разведок СССР и ЧСР против Германии. Соответствующий документ с чехословацкой стороны подписали тогдашний начальник 2-го (разведывательного) отдела Главного штаба полковник Ш. Дргач и начальник военной агентуры полковник М. Соукуп. Стороны наметили основные направления совместной деятельности — обмен информацией и агентурная работа, и практическое осуществление этих договоренностей началось в январе следующего года. На встрече в Праге советские и чехословацкие разведчики сопоставили свои данные об армии Германии, частях СС и полицейских формированиях, обговорили дальнейшие планы добывания информации. Советская делегация под руководством комдива А. Никонова отметила, что Разведу пр интересует главным образом немецкая военная техника. Таким образом, взаимодействие спецслужб стало реальностью, и потому Разведотдел чехословацкого Главного штаба счел необходимым внести коррективы в другие свои обязательства. 6 марта 1936 года руководство разведотдела обратилось с письмом к своим польским коллегам из военной разведки: «В связи с изменением политических отношений между ЧСР и СССР: а) мы отказываемся от постоянного сотрудничества со 2-м отделом польского Главного штаба, в той его части, которая касается СССР; б). мы намерены и далее сотрудничать со 2-м отделом польского Главного штаба против Германии…» А нужно сказать, что по этим вопросам ЧСР и Польша сотрудничали с 1928 года.
27 мая 1936 года был сделан еще один важный шаг в развитии отношений между военными разведками двух стран. В Праге начал действовать совместный разведывательный центр, получивший загадочное наименование ВОНАПО (позднее — ВОНАПО-2). Название центра стало загадочным, потому что не сохранилось точных сведений о том, что же оно означает. Разместился ВОНАПО в вилле сотрудника 2-го отдела майора К. Палечека. Советскую сторону представлял капитан (позднее майор) Кузнецов. ВОНАПО приобрел свою агентуру и внедрил своих резидентов на территорию Австрии и Германии. Но образование этой структуры не исключило встречи экспертов двух государств.
В том же — 1936-м — году гости из Чехословакии дважды (летом и в октябре) побывали в СССР. Помимо обсуждения текущих проблем разведчики обменялись опытом дешифровки немецких кодов. В связи с этим гостям показали оборудованную по последнему слову техники станцию радиоперехвата в Ленинградской области. А в Москве помимо руководства Разведупра их принял маршал М. Тухачевский. Тогдашний начальник группы планирования и исследований 2-го отдела Ф. Гавел вспоминал впоследствии: «Когда я изучал в Москве предоставленные нам разведывательные материалы, я был поражен обилием данных о немецкой армии и частях СС. Мы договорились, что советские разведчики будут присылать нам свои материалы по гитлеровской Германии, а мы в Праге займемся составлением итоговых документов и специальных разработок. Так началось непрерывное сотрудничество моей группы с Москвой». В декабре 1936 года в Праге вновь побывала делегация из Советского Союза во главе с заместителем начальника Разведупра комдивом А. Никоновым. Его сопровождали заместитель начальника 1-го отдела полковник А. Мазалов и капитан Н. Лихтеров.