Правила отельеров

Когда солнце опустилось за горизонт и окружающий мир погрузился в густые сумерки, Настя поднялась в номер к Диме.

— Я вернулась, — весело сообщила она, открывая дверь.

— Я думал ты уже никогда не придешь, — страдальческим голосом отозвался он, приподняв голову с подушки.

В свете ночника его глаза лихорадочно блестели.

— И оставить возможность отомстить тебе, пока ты так беспомощен? Не дождешься, Налевский.

Он никак не отреагировал на ее шутку, а лишь глубже завернулся в одеяло. Настя подошла к нему и приложила руку ко лбу.

— Боже мой, да ты огненный! Снова температура.

— Мне так хреново, что лучше умереть.

Настя протянула Диме градусник.

— Быстрее я помру от твоего нытья, — вздохнула она.

Градусник нашел место под мышкой больного, а Настя придвинула кресло ближе к кровати и села в него.

— Спасибо, что не бросаешь меня, — пробормотал Дима, рассматривая ее воспаленными глазами.

— Хватит ныть, ну правда! — Настя начинала злиться. — Ты всего лишь простудился. Пара дней и поправишься.

Он едва заметно кивнул, прикрывая глаза.

— Но ты ведь не оставишь меня одного? Нет ничего хуже лежать, как бревно в полной тишине.

Градусник запищал частым коротким сигналом. Дима медленно протянул его Насте. Глянув на узенький экранчик, она вздохнула: 39,3.

— Теперь уж не оставлю, — проговорила девушка, убирая градусник в пенал. Видимо сегодня она рано спать не ляжет, а если и завтра будет такая высокая температура, придется вызвать врача.

Дима выпил протянутую Настей таблетку и снова завернулся в одеяло.

— Я рад, что ты больше на меня не злишься, — проговорил он, смотря на нее.

— Это только потому, что ты болеешь.

— Я и заболел именно из-за этого… из-за того, что ты злилась на меня.

— Да уж конечно, — усмехнулась Настя. — Ты заболел, потому что полез в ледяную воду.

Дима улыбнулся, но не стал возражать. Он продолжал смотреть на нее, а Настя в свою очередь рассматривала его. Ей казалось, что лицо Налевского похудело и стало еще бледнее за те полдня, что она его не видела, а под глазами залегли тени.

— У тебя болит что-нибудь? — спросила девушка.

— Только душа.

Она закатила глаза. Ну что же это такое! Вот только хотелось его пожалеть, позаботиться, а он снова издевается.

— Знаешь, я сейчас очень хотела бы пойти в свой номер, принять душ и лечь в кровать, но вместо этого нянчусь с великовозрастным ребенком, который издевается, вместо того, чтобы быть хоть чуточку благодарным! — отчитала его Настя.

— Прости, несу всякий бред. Это из-за болезни. — Дима повернулся на спину и закрыл глаза. — Иди отдыхай, конечно. Таблетку я выпил, скоро станет легче.

Настя поднялась. Ей и правда хотелось в душ и переодеться, а еще она с утра ничего не ела и сейчас пустой желудок давал о себе знать тихим урчанием.

— Если почувствуешь себя хуже, позвони мне, хорошо? — дала она напутствие.

Дима не ответил. Настя неуверенно направилась к двери.

— Я могу переодеться и вернуться, — сказала она, обернувшись на пороге.

Он повернул голову в ее сторону и приоткрыл глаза.

— Если вернешься в красивом белье, это определенно будет целебнее всяких таблеток и бульонов.

Настя сурово сжала губы.

— Скорейшего выздоровления, господин Налевский.

Ну вот как он умел так все портить? Всегда причем! Она ведь искренне переживает за него, пытается помочь.

Настя приняла душ, переоделась в более простую одежду и спустилась в столовую, в робкой надежде найти хотя бы колбасу и хлеб, чтобы сделать бутерброды. Но ей повезло даже больше, чем она могла себе представить. Работники кухни видимо заметили, что она не пришла на обед и побеспокоились оставить ей ужин. Настя пообещала себе завтра поблагодарить их, и села есть.

В столовой было пусто, впрочем, как и всегда со дня ее приезда сюда, но сегодня эта пустота почему-то ощущалась по особенному. Она не была для Насти чужой. Впервые за эти дни девушка поймала себя на этом осознании. Отель стал нее родным, будто собственное детище, проект, который она создавала с нуля сама. И, несмотря на то, что девушка злилась на Налевского даже сейчас, она была ему благодарна, что он отступил в сторону, дав ей прочувствовать эту атмосферу.

Сзади послышались шаги. Настя обернулась и увидела Риту.

— Как Дима? — спросила дизайнер.

— Все еще температура, — коротко ответила Настя, поднимаясь из-за стола и собирая за собой пустую посуду.

— Переживаю о нем с утра, — вдохнула Рита, усаживаясь на свободный стул. — Ну где же его так угораздило заболеть?

— Где-то, — пожала плечами Настя.

Отчего-то ей не хотелось вдаваться ни в какие подробности. Она отнесла посуду в кухню и поставила в посудомоечную машину.

— Может быть навестить его? — спросила Рита, когда Настя вернулась к столику. — Может Диме что-то нужно?

— Он выпил таблетку от температуры и сейчас наверняка уже спит, — ответ получился резковатый, но она ничего не могла с собой поделать, Маргарита снова стала ее нервировать. — Не нужно беспокоить больного человека.

— Ну да, ты права. Да и поздно уже, лучше завтра. Да?

Рита смотрела на нее так, словно ждала одобрения.

— Да, — Настя растянула губы в фальшивой улыбке.

Она и сама не понимала, почему ее раздражают вопросы дизайнера. Ну беспокоилась она за Диму, в этом же нет ничего такого. Он ее начальник, может, она хочет скорее показать ему проект.

— Рита, я пошла спать, очень устала сегодня. До завтра. Возможно Диме будет лучше и мы сможем посмотреть проект.

Несколько секунд в глазах дизайнера читалось непонимание, а потом она, видимо, вспомнила о чем речь и улыбнулась.

— Проект может и подождать, главное, чтобы Дима выздоровел скорее.

Настя выдавила улыбку. Слова Маргариты горчили наигранностью и было совершенно не понятно, как на них реагировать.

Позже, уже лежа в постели, Настя прокручивала в голове слова дизайнера снова и снова, ощущая, как внутри растет раздражение.

— Можно подумать, что во всем мире заболел только Налевский! — проговорила она в пустоту. — Планета перестала вертеться вокруг своей оси, солнце завтра не взойдет на небосклоне, ведь господин Налевский валяется с температурой из-за своей же дурости!

Настя повернулась на бок и сильно зажмурилась. Нужно поскорее уснуть, чтобы не думать обо всем этом. Но заснуть не получалось. Лицо Маргариты с печальной улыбкой так и стояло перед внутренним взором.

Навестить она его хотела! Ну так навещала бы днем, принесла бы ему бульон, дала бы таблетку. Где эта прекрасная Риточка сегодня была, которую Налевский так любезно возил по окрестностям Судака? У нее работа, она не могла, зато Настя всегда все может, всегда все успевает. Только лавры потом достаются другим. Вот придет завтра утром Риточка к Налевскому, улыбнется ему, глазами своими мило посмотрит, скажет, что переживала за его здоровье и станет он ее благодарить, да еше и успокаивать. А потом может к дяде Сумиру свозит, чтобы приятной энергией напитаться.

Настя резко села в кровати.

— А вот хрен вам, а не дядя Сумир!

Она откинула одеяло и поднялась. Никакая Риточка к Налевскому и близко не подойдет без ее ведома! Это ее — Настина — территория. Она не даст вновь нарушить их рабочий ритм.

Переодевшись из пижамы в домашнюю одежду, Настя вышла из номера и направилась к Диме. Осторожно приоткрыв дверь, она прислушалась. Ночник не горел, в темноте комнаты улавливалось лишь неровное дыхание мужчины. Настя на цыпочках прошла к кровати. Глаза, привыкшие к темноте, различили мужскую фигуру. Дима лежал на спине, раскинув руки и отбросив одеяло в сторону. Температура, видимо, спала, хоть дыхание его и оставалось неровным и частым. Настя прикоснулась к его лбу. Прохладный и мокрый от пота. Дима зашевелился.

— Кто здесь? — раздался его сиплый голос. — Настя, ты?

— Я, спи.

В следующую секунду вспыхнула лампочка ночника. Щурясь от неожиданного потока света, Настя и Дима смотрели друг на друга.