Резидент, потерявший планету

— Чего сотворил с ним, Эльмар?

— Воду он уже пьет в колодце, — наконец разъяснил Ильп. — У нас говорят, в двух заливах разом не искупаешься, а он хотел разом… Ну, кончили с этим, парни. Есть поважнее дела. Хольгер Йыэрси к нам просится. Слыхали про такого?

— Слыхали, — лениво откликнулся Туул. — Вступив в «Омакайтсе», ходил в облавы на красных комиссаров, потом детей плодил, пока кто-то не накапал на него. Да ведь и Койт держался с людьми из «Омакайтсе».

Ильп окликнул Рудольфа:

— Ну, а ты что замолк? Снова обиделся?

Рудольф мучительно вспоминал, от кого он впервые услышал имя молодого парня Хольгера Йыэрси. Было при нем оно названо, было. Но кем? Когда? Чтобы не возбудить подозрений, Рудольф неопределенно развел руками: «Состав наш редеет… Но к этому человеку присмотреться надо. Поручи Кеппу или своей Реэт — чего ей без дела маяться?»

И уже после того как они разошлись, вспомнил, что когда перебирался сюда на пароме через пролив Суур-Вяйн, рядом с ним на скамейке оказался незнакомый молодой человек в футболке — ну, не иначе нападающий сборной Сааремаа! Сначала порассуждал об играх сезона, потом сказал, что он «от Веселого» (а для Рудольфа это был позывной уездного отдела), шепотом назвал несколько хуторов-прикрытий для Илу и, кажется, именно среди них промелькнуло имя старого чудака Йыэрси и его сына.

Хольгер Йыэрси и его жена Теэле были находкой старшего лейтенанта Гураева. Он набрел на эту семью, можно считать, случайно, прослеживая прошлое одного грязного деятеля «Омакайтсе». В его досье он обнаружил записку-поручение какому-то Хольгеру передать оружие на один определенный хутор. Разыскал в ближних деревнях трех Хольгеров, долго беседовал с ними, пока не добился от одного признания, что записка была адресована ему. Хольгер уверял, что участвовал всего в одной облаве на советских работников и что давно уже хотел смыть с себя это пятно. «У меня двое хороших мальчишек. Незачем ребятне знать, что их отец был в «Омакайтсе». Помогите себя показать».

Гураев дал ему такую возможность. Был разыгран фарс с преследованием Хольгера. Теэле безутешно жаловалась на соседних хуторах: «А я им говорю: «Не было его здесь!» Говорю: «Не было!» Теэле оказалась отличнейшей артисткой. Отвозила бидоны на маслозавод, и где-нибудь на подходе к поселку ее перехватывал выбегавший из лесу Хольгер и передавал для Гураева очередные вести. Самой приятной был прием Хольгера в банду Ильпа. Он действовал в группе жуликов Кеппа и Сякка или, как их именовал в своих донесениях неизвестным начальникам Алекс Туул, в «дуэте борцов за чистый облик эстонца». Даже бандиты, услышав о себе однажды подобные эпитеты, в замешательстве тупо ухмыльнулись.

Благодаря Хольгеру удалось предотвратить грабеж группой Кеппа-Сякка магазина в Кыльяла. Можно было и засаду устроить, но держали Хольгера для большего.

На остров прилетел сам Пастельняк, выслушал Гураева и Лоо, в основном согласился с их планом. В летнюю ночь, о которой предупредил Хольгер, в Кыльяла прибыли солдаты и участники самодеятельных коллективов. Молодые люди пели, плясали, водили хороводы. А где-то поблизости засела часть ильповской банды, тщетно ожидая, пока придет ночная тишина. Да так и не дождалась, убрались ни с чем.

А все же ударили чекисты и их добровольные помощники по банде, но ударили с неожиданной стороны, отсекли от нее разом довольно сильную группу прикрытия. Рудольф знал о готовящемся ударе и желал остаться в стороне от него, по крайней мере в глазах главаря Ильпа. Он уговорил Туула, с которым вместе скрывался и бродил, забраться ночью в поселковую библиотеку — перелистать подшивки газет, чтобы подготовить материалы для западных радиостанций. И пока они оба при свете карманных фонариков ползали по газетам, разложенным на полу, оперативная группа терпеливо дожидалась на чердаке домика Йыэрси прихода на чаепитие Хольгера с группой бандитов.

Рудольфу Илу удалось внести свой пай в успех оперативной группы. Он улучил момент, пока Туул выбирался через окно из дома, и оставил на видном месте записку для директора местной школы:

«На экзамене рассказ читал без запинки (избежал провала). Мой пасынок (Койт) перепил колодезной воды (утоплен), но собрал для нас ранние цветы на пути к лешему (приметы дороги к бункеру). Отец шестерых».

Группа Лоо ждала долго, терпеливо, предусмотрела разные мелочи, помня просчеты в зарослях можжевельника. Большой рыжеволосый человек, напоминавший медведя, но двигавшийся удивительно легко, быстро, командир отделения народной защиты Вамбола Кивистик расставил своих парней на дальних подходах к дому. Пограничники выделили радиста с рацией, прислали инструктора с овчаркой. Штурмовая группа ворвалась в комнаты в тот момент, когда Кепп, развалившись за столом, смаковал пряную самогонку, отставив автомат в сторону. Чтобы не вызвать у него подозрений к Хольгеру Йыэрси, защелкнули наручники и на руках молодого хозяина хутора, а у машины инсценировали нападение на солдат двух неизвестных, «отбивших» Хольгера. Через некоторое время молодой Йыэрси привел чекистов к укрытию Сякка и его родственников — пособников банды.

Теперь Туул и Илу, вернувшиеся с «ночных чтений», потребовали у Ильпа объяснений. Главарь чувствовал себя в западне. Его речь становилась бессвязной. Он признал, что разъединение банды себя не оправдало, согласился укрупнить группы, но наотрез отказался входить в их состав. Накинувшись на подброшенную Рудольфом приманку, одобрил сводки, составленные им и Туулом для западных радиостанций, и в душе, кажется, даже обрадовался, что Рудольф выезжает на материк для форсирования переброски сюда своей группы и доклада об их действиях Казеоргу. Независимость и трезвый ум Илу начинали его раздражать.

— Отдохнешь от нас, а мы — от тебя, — брякнул Ильп и, перехватив недовольный взгляд Туула, попытался смягчить пилюлю. — Верно, соскучился по своим местам? Говорят, ты мастер по деревяшкам… То-то я замечаю, что ты можешь подолгу на сосенку тощую пялиться или ржавый можжевельник.

— Без природы нет человека, — спокойно отозвался Рудольф. — Красота — она поднимает.

— А к чему тебе красота? — издевательски спросил Ильп. — Чтобы голову размозжить колхозному председателю, много ли красоты нужно?

Феликс от удовольствия завизжал по-поросячьи. Рудольф улыбнулся:

— Не век же нам сечь головы, Ильп. Самые длинные войны и те кончаются.

Перед отъездом привалила еще одна неожиданная удача.

Алекс, скрытный, избегавший любых упоминаний о своих связях с внешним миром, вдруг предложил спутнику свои услуги для быстрейшей передачи радиодепеш о сааремааских лесных братьях.

— Да у тебя же нет рации! — отвел его совет Рудольф.

— Зато у меня есть чудесные книги отзывов, — усмехнулся Туул. — Храню их на озере Каали.

Рудольф сделал вид, что не понял, махнул рукой: мол, делай, как знаешь. Туул следил за его сборами, за тем, как он намыливает щеки, сбривает щетину, набивает вещевой мешок лекарственными травами. И неожиданно грустно сказал:

— Если не встретимся — взорви этот шарик. Жить на нем невмоготу, Илу. Совсем невмоготу.

А Рудольф мысленно уже складывал сообщение для своих, надеясь передать его со связным на пароме: «Как попаду на озерный берег, товарищ директор школы, так впишу вам благодарность за учение (указание на существование книг отзывов Туула в районе озера Каали). Отец шестерых».

После отъезда Рудольфа Алекс долго обдумывал, надо ли обо всех своих наблюдениях сообщать человеку, которого высоко ставил, но и побаивался. Потом решил, что надо.

«Свидетельствую свое уважение Планетному Гостю, — фразы ему удавались с трудом, к тому же мудрил, старался прослыть образованным. — Семейные скандалы (провалы банды) вынуждают нас избегать родню (хутора). Скакун (Ильп) не в форме и не способен в настоящее время к серьезным забегам (грабежам, диверсиям). Настаиваю на личной встрече. Хотя рыбешка (состав банды) мелеет, но в местные воды запущен лещ с Чудского озера (Рудольф Илу), его напористость, быстрота реакции, умение привыкать к новой обстановке ставят его выше многих других вожаков рыбьих стай. Референт. Август 1950».