Резидент, потерявший планету

— Ой ли?

— А тогда чего мне от вас нужно? — вмешался Рудольф.

— А шкурку мою повыгоднее продать, — сощурился Ильп.

— Хозяйство у меня справное, хватает.

— А явку с повинной себе облегчить, — продолжал его прощупывать главарь.

— Да какая же явка, ежели я уже давно легализован, — засмеялся Рудольф. — В том-то и штука, папаша Ильп, что руководим мы своими парнями из вполне легального хутора. Была бы охота, стали бы землю вспахивать, а с остальным — под завязку, и никуда ходить не надо.

Ильп оторопел, перевел взгляд на Туула, тот кивнул.

— Другое дело, — немного веселее заметил Ильп. — Мог бы с этого и начать.

«Мы уже перешли на «ты», — отметил для себя Рудольф.

Вскоре после этой встречи Алекс отправил шифрованное сообщение:

«Мой покровитель Планетный Гость, Ваши разъяснения внушили надежду, и я первым из людей сааремааского движения протянул руку для содружества человеку из Вастселийна (Рудольфу Илу) и братьям (Оясоо). Во время визита к ним и мучительно сложного объяснения сначала с ними, потом со Скакуном (Ильпом) я сполна оценил природную сообразительность, выдержку человека из Вастселийна. Признаюсь, наша политическая программа пока расплывчата, а финансы и трещотки (оружие) весьма скудны. Жду встречи, канал связи по тем же дням. Референт».

— Выступаем ближе к ночи на 25 июля, — предупредил своих ближайших помощников Закрывалов. — Ориентир — баптистская молельня. Вопросы, дополнения?

— Таллинн извещен? — спросил кто-то.

— Это ничего не меняет, — насупился Закрывалов. — Вот закончим подготовку и доложим. К операции привлекаются…

Назвал несколько имен оперативных работников и закончил:

— С целью строжайшей конспирации засада организуется без привлечения партийно-комсомольского актива и батальона народной защиты.

Офицеры недоуменно переглянулись.

Из Курессааре вышли поздним вечером. Решили автобуса или грузовика не заказывать — у бандитов могли быть свои соглядатаи. Двигались малыми группами, по два-три человека. Лоо шел с оперативниками Тедре и Агу. Впереди, в километре, вышагивала по шоссе Курессааре — Пихтла группа подполковника Евстигнеева, еще две группы солдат, примерно с таким же интервалом, «открывали» и замыкали эту цепочку.

Тедре с увлечением рассказывал об утиных токах — эти места он знал как пять пальцев. Лоо больше молчал, не все нравилось ему в операции, на которую шли. Не выходило из головы, что Закрывалов не вызвал из Таллинна тех, кто готовил Илу к внедрению в банду, и лишь через несколько часов после получения сигнала доложил о нем в министерство. Не разделял он и мнение начальства о том, что привлечение хотя бы одного отделения народной защиты из Пихтла может сорвать всю операцию. Но приказ есть приказ. Его не обсуждают, его выполняют.

В Сагаристе вошли, когда деревня засыпала. Свет горел лишь в нескольких окнах. Крошечную молельню окружал густой можжевельник. Именно в нем полковник и расположил своих людей: по одну сторону — младшего лейтенанта Лоо, оперуполномоченных Агу и Калдре, двух солдат, с остальными занял позицию напротив.

Потекли томительные часы и минуты. Первым заговорил можжевельник — зашуршали кусты, как раз посредине между двумя группами. Лоо услышал сухой щелчок автомата Агу — неисправным все-таки оказалось оружие… Наступила секундная пауза, кто-то начал с силой разрывать кусты. Подполковник крикнул: «Вы окружены! Руки!» Стрелять было опасно, в своих попадешь, — но все же кто-то пульнул наугад. Раздался женский крик. Несколько теней стремительно пронеслись к молельне и исчезли за ней прежде, чем группа успела выскочить из засады. Следов крови в темноте было не обнаружить. Подполковник, Лоо и Тедре метнулись в непроглядную мглу, где-то издалека воздух прорезала автоматная очередь, и все стихло.

— Ушли! — с тоской крикнул Евстигнеев. — Проморгали банду! Я что говорил — оцепление нужно, оцепление!

— Чего сейчас других критиковать! — хмуро сказал Лоо. — Ошибка на ошибку нашла. Нас без оцепления пустили, а мы мишень друг из друга устроили.

Возвращались молчаливые, обозленные, кляня про себя всех и все подряд. В нескольких километрах за Пихтла их подобрал автобус, посланный Закрываловым. Солдаты сошли у окраины Курессааре, остальные доехали до уездного отдела, ввалились в комнаты. Евстигнеев только и произнес: «Докладываю, упустили!» Закрывалов, бледный, не выпуская из рук телефонной трубки, задал несколько беглых вопросов.

— Бандиты прошли между нами в кустах можжевельника, — у Евстигнеева дернулась щека. — Мы замешкались, чтоб не пульнуть друг в друга. Эта секунда и провалила операцию.

— Хорош стратег! — сыпал Закрывалов. — Чему вас учат в академиях? Да любой солдат… Эх!

Созвонился с Таллинном, сообщил обо всем дежурному по МГБ, тот немедленно переключил его на квартиру полковника Пастельняка.

— Павел Пантелеймонович, — осторожно сказал Закрывалов, — простите, что ночью беспокою. Упустили его…

— А вы бы лучше вчера пораньше меня побеспокоили, — пробасил заместитель министра. — Вчера, а не сегодня! Ну, что теперь нам на воду дуть… Грибов и Мюри утром вылетают, вечер нелетный выдался, не то они уже у вас сидели бы и, наверно, промашки ваши и ошибки предупредили. Об остальном при встрече.

В министерство Пастельняк пришел с рассветом, перехватил перед самолетом Грибова и Мюри, всмотрелся в их лица.

— Не завидую нашим сааремааским коллегам, — заметил он. — Быть буре. Впрочем, напороли они изрядно… А траур при чем, Мюри?

— У Рудольфа Илу шесть детей, — у Пауля дрогнул голос. — Загребалов поставил его под удар. К тому же, без всякой страховки.

Заместитель министра ободряюще сказал:

— Именно Мюри уверял нас, что Рудольф Илу переиграет бандита Ильпа. От себя добавлю, что крестьянская сметка, как правило, выше воровской хитрости. А пограничников попросим «пощекотать» банде хотя бы пятки. Возможно, это притушит ильповскую жажду мщения.

…Совещание в уездном отделе поначалу проходило непривычно монотонно. Были приглашены первые секретари укомов партии и комсомола, председатель уездного исполкома, начальники уездного отделения милиции и погранчасти, командир батальона народной защиты. После краткого сообщения Закрывалова о провале очередной операции против банды Ильпа, приглашенные один за другим высказывали удивление, что операция проводилась без их участия. Были рассмотрены меры по ликвидации банды. Грибов предложил усилить связь с родственниками участников банды, жестче «отслаивать» от банды хутора, где она могла бы получать кров и пополнять запасы одежды и продуктов.

Когда в комнате остались одни чекисты, поговорили о проведенной операции начистоту, страсти разгорелись с новой силой.

— Да вы же опытный контрразведчик, Василий Дмитриевич, — с укоризной заметил начальнику отдела Грибов. — Вы отлично знали, сколько усилий все мы затратили, чтобы подобрать и подготовить хуторянина для внедрения в банду. И вот человек Центра вам просигналил, а вы извещаете Таллинн через три с лишним часа.

— А что бы изменилось, Алексей Иванович?

— Что изменилось бы? В пять вечера аэродром Курессааре еще мог нас принять, в десять это было невозможно.

— Мы ждали указаний по телефону, — пробормотал Евстигнеев.

— По телефону много не скажешь, — возразил Грибов. — Да и кто мог предположить, что вы откажетесь от традиционного в таких случаях оцепления местности или хотя бы нескольких засад. Опасались огласки? Да разве нельзя было произвести скрытого оцепления? И не такое придумывали, когда требовалось.

— Я другого не понимаю, — добавил Мюри, — только прошу не обижаться, мы все не безгрешны. Как могла горстка чекистов отказаться в такой трудный момент от батальона народной защиты? Да ее бойцы доложили бы вам о приходе банды за четверть часа до этого. А почему обошли погранотряд с его техникой, рациями, служебными собаками? Все хотим сами. Вот и получается, бдительны парни, да волки в овчарне.