Страница 4 из 66
— Как же иначе, — прошелестела женщина. — Я привезла доктора сразу… Он выписал рецепт.
— Дорогой пастор, — с сожалением в голосе протянул Грибов. — Должен ли я напомнить вам евангельскую притчу: «Дом мой домом молитвы наречется для всех народов, а вы сделали его вертепом разбойников». Будет лучше, если вы правдиво опишете, с кем к вам явился Тынис Розенберг. Сказочку про доктора прибережем для детей ваших прихожан.
С Таммиком произошла перемена, кажется, он понял, кто в его доме. Выяснилось, что Тынис Розенберг, испросив приют, удалил из гостиной пастора и служанку, — он принимал визитера без свидетелей. Пастор лишь проводил того к выходу, через сад, но было темно и внешности гостя он не запомнил. А впечатление он произвел человека образованного и светского.
— Светскость за минуту проводов еще можно определить, — с иронией заметил капитан, — но образованность?
— Как же, как же, — живо возразил пастор, — прощаясь с моим гостем, этот человек сказал ему целую английскую фразу… Я бы перевел ее так: «Планетный Гость желает вашему старшему другу новых игралищ». А когда я отпирал ему калитку, он всмотрелся в нее, — я шел с фонарем, — и восхищенно произнес: «Фаберже онемел бы перед этим ажурным литьем». Согласитесь, господин… архитектор, не каждый из нас знает имя мастера Фаберже…
Грибов встал. Встали и его помощники.
— Услуга, которую вы нам сегодня оказали, пастор, — сказал капитан, — стоит того, чтобы позабыть о возможности привлечения вас к уголовной ответственности. Но впредь прошу вас быть осмотрительнее в приеме гостей.
Так органы государственной безопасности узнали о существовании на территории Эстонии некоего Планетного Гостя.
К зиме 1945 года ловушки, разработанные и расставленные чекистами в разных углах Вильяндиского уезда, принесли свой результат. Стал «своим» для банды Муста внедренный в нее чекист Урбас: он подменил шофера, который был подыскан стариком Йоостом. Специально для банды был разрекламирован завоз продуктов в лавку сельхозкооперации на севере уезда. Наконец, многодневное дежурство Пауля Мюри в домике напротив одной из явочных квартир главаря лесных братьев помогло определить день их возможного нападения на кладовую магазина.
Батальон народной защиты и чекисты, наконец, прижали костяк банды к непроходимому болоту. Свистела ноябрьская поземка. В полуразрушенном сарае, давшем последний приют Мусту и его подручным, неожиданно заскрипела дверь и из него выкатилась насмерть напуганная хозяйка соседнего хутора: «Не стреляйте! У них кончились патроны».
Но из дыры в задней стенке выбрался маленький щуплый мужичонка в выкраденной красноармейской шинели и, отстреливаясь, побежал сквозь редкий осинник. Бежавший бандит, слыша за собой топот преследователей, вдруг прижался к древесному стволу. Раскачиваясь и трясясь всем телом, Антс Муст завыл при мысли о близкой кончине.
Майор Жур доложил наркому, что все участники банды арестованы.
— Что нового мы узнали о Госте? — тихо спросил Резев. — Что принесли нам первые допросы арестованных?
Жур не спешил с ответом. Тогда Резев предложил:
— Пусть наши следователи поработают с арестованными тщательнее.
Через неделю он вызвал к себе начальника отдела снова.
— Они назвали все явки и все имена, — доложил Жур. — О Госте никто и ничего, по их словам, не знает.
В кабинете долго стояло молчание. Наконец Резев вздохнул:
— Наверное, рядовому бандиту и впрямь не дано знать клички и явки шпионов.
Непривычные скорости
Хуторяне Сымерпалуской волости Вырумааского уезда прослыли людьми невозмутимыми и консервативными. Еще в 1642 году, когда один из местных землевладельцев возвел на реке Выханду мельницу, жители не замедлили ее разрушить, чтобы уберечь святую реку от осквернения. Этот стихийный вызов вылился в довольно мощное крестьянское восстание.
Да, невозмутимы они, люди Сымерпалу. Но когда по волости, а потом и по всей республике пронеслось известие о страшном преступлении, совершенном 13 марта 1946 года бандитами, засевшими в здешних лесах, гнев и боль охватили самых невозмутимых. Тринадцать жертв — советские и партийные работники, комсомольцы, новоземельцы. Лесные братья не пощадили даже двух детей — пионеров Хелью и Харри.
Состоялось специальное заседание Центрального Комитета партии с участием секретарей укомов, парторгов ряда волостей, ответственных сотрудников правительственного аппарата, руководителей МВД и МГБ республики. Секретарь ЦК, проводивший совещание, заключил его жестко и кратко:
— Народ не простит нам, если мы выпустим из своих рук инициативу. Люди хотят очистить леса от пакости. И мы должны это сделать. Кто хочет вернуться к труду — милости просим. Кто намерен бесчинствовать, уповая на приход белого корабля, пусть получит народное возмездие. Батальоны и взводы народной защиты должны стать главной вооруженной силой в борьбе с буржуазно-националистическим подпольем и его бандами.
В этот же день министры Резев и Кумм провели совещание с опытными чекистами и отдельно собрали курсантов школ, новичков службы безопасности.
— Товарищи чекисты! — обратился Александер Резев к молодежи. — Момент сейчас трудный, и коллегия министерства приняла решение прервать на время вашу учебу в резервных частях. Будете доучиваться в боевой обстановке. Рассылаем вас по уездам, где враг проявляет себя активно. А одну группу, более подготовленную, направляем в Выру.
В зачитанном списке имен чекистов, командируемых в Выруский уездный отдел милиции, был назван и Пауль Мюри. Эту группу попросили остаться. Сначала Резев, а потом Жур и Грибов рассказали об обстановке в уезде, о зверствах банды Аво Пресса, убившей тринадцать человек.
— Пресс сейчас мечется, — пояснил Борис Кумм. — Он сам или один из агентов иноразведки, на которого выходит банда, безусловно будут пытаться задействовать сбитых с толку хуторян. Бандиты попытаются за счет мелких групп и одиночек численно увеличить свой состав, расширить «хутора прикрытия», а заодно создать у местных жителей представление, что подпольные силы действуют безнаказанно и способны сопротивляться.
Пауль Мюри назначен оперуполномоченным, сейчас он едет в край своих предков.
В уездном отделе молодого чекиста встретили приветливо. Пауль уже знал, что отдел предстоит возглавить капитану Зубченко, смельчаку и жизнелюбу, одно имя которого наводило страх на бандитов в Крыму, в предгорьях Кавказа. Пауль нашел здесь своего приятеля Альберта Соосаара. Добродушный и не очень разговорчивый старший лейтенант Иван Яковлевич Осока оказался щедрым на дружбу, а главное — незаменимым в разработке и проведении оперативных комбинаций. Наверное, многому его научила ленинградская блокада и служба в СМЕРШе. Переводчик Лео Баркель, привлекательный, с внушительной шевелюрой, обладал остротой восприятия, мягкими манерами. Страстный рифмоплет, он комментировал стихами главные события дня. В общении с ними Пауль чувствовал себя увереннее, все казалось простым и ясным.
Неясности начались, когда Пауль прибыл в волость Сымерпалу и попытался начать розыски следов банды с расспросов о родственниках или былых друзьях Пресса. Одни отмалчивались, другие откровенно уклонялись от ответа. Высокий, худой, как жердь, хуторянин глянул на юношу, видно, оценил его малый опыт, тихо обронил:
— Возьми в расчет, товарищ, наш характер. Мы это зверье при встрече оглоблей прикончим… А наводчиков среди нас не ищи. Не из того теста слеплены.
— А вот они из того… — грустно отозвался Пауль. — И наводчики, и грабители, и убийцы! И оглоблей, уважаемый человек, вы с ними не справитесь.
Повернулся, пошел по тропинке с хутора. Не сделал и десятка шагов, как крестьянин остановил его:
— Не торопись. Нашему мужику такие скорости, как ты развиваешь, не в привычку. — Догнал Пауля, потоптался рядом. — Говоришь, оглобли им ничто? Так, так… Чем я тебе могу помочь? Не свояк я этому Прессу, а чужак… Прошел у нас на хуторах слушок, что люди Пресса про Велло Тауми справки наводят. А Велло родом отсюда, говорят, прячется от милиции под Канепи. Чего ему, безлошаднику, прятаться — бес его знает. Может, с этого бока зайдешь?