Страница 6 из 11
Хорошо хоть, под каток недовольства попадет не он, да. Может, сразу скинуться на праховую урну для третьего участника от «Син-Син»? Как его там… Мо Юй. Но пока его никто не тронул ни пальцем, ни административным ресурсом. Пакостник попал в группу к основному конкуренту рыжего – тоже довольно известному трейни. И вполне там обжился, надо сказать. Задвинутым в угол не выглядит.
Интересно… это Рита попросила не трогать гаденыша или Рю-гэ сам сообразил оставить месть на сладкое своей будущей жене? А в том, что Рита – будущая жена аджосси, Ха не сомневался. Зачем тратиться на урну, лучше приготовить красный свадебный конверт, в котором помимо материальных подарков невесте будет еще и имя невезучего пакостника. Да, это определенно будет результативнее и выгоднее.
Репетиция прошла неплохо. Не считая очередного забавного случая с бревнышком. Нет, попытки научить его правильно двигаться и так были достаточно веселыми, но и остальные действия тоже вызывали если не смех, то умиление.
Бедолага Санти в короткие перерывы, которые ему из жалости устраивал Бо, просто падал в уголок на пол и там притворялся мертвым. Минут на пять. А на шестую начинал шевелиться, словно восставший зомби, медленно и печально. Целеустремленно полз в сторону столика с водой и прочими напитками, по пути, словно восьмидесятилетняя аджума, поправляя все подряд сбившиеся во время танца коврики, нагружался бутылками, стаканами и прочими соевыми гадостями и полз обратно, по пути раздавая свою добычу всем участникам.
Первые пару тренировок такое поведение потенциального конкурента сильно пугало трейни. Они с опаской косились на ровные коврики, а потом аккуратно отставляли в сторону напитки. Но вскоре даже до самых тугодумов дошло, что Санти делал это без всяких корыстных помыслов. Ну разве что только в отношении себя – чем больше он помогал окружающим, тем меньше танцевал. И эта наивная хитрость, которую он не пытался замаскировать, тоже веселила народ.
– Соберитесь, последний прогон на сегодня! – объявил Джинджер, переглянувшись с Бо, и покосился на часы, где стрелка уже переползла за двенадцать ночи.
Санти из своего угла громко и скорбно застонал, опережая других, и парни поневоле начали хихикать, вместо того чтобы так же хором взвыть. Двужильный золотой феникс умел работать и требовал того же от других. К его ритму трудно было привыкнуть даже бывалым трейни.
– Просыпайся, несчастное бревнышко. – Лео часто оказывался рядом с Санти, вот и на этот раз начал тянуть «недвижимость» за шиворот, поднимая с пола. – Восстань и иди!
– Изыди, черт бессмертный, – вяло отбрыкивался натуральный блондин, вцепившись в запасной коврик, которым укрывался. – Дай мне умереть спокойно! И верни надгробие…
Все в танцзале заржали не скрываясь, даже Бо развеселился. Нет, определенно, без этого «бревнышка» они сами уже давно попадали бы от усталости кто где стоял. Энрике не только заботился о товарищах по несчастью как мог, он еще и всю дорогу очень умело разряжал обстановку.
– Ладно, думаю, на сегодня хватит. От еще одного раза толку не будет, все слишком сильно устали. Лучше выспаться, а завтра начать на полчаса раньше, – сжалился над ним Бо.
– Нет! Я восстал! Восстал! Лучше отмучиться и умереть сейчас, чем просыпаться раньше солнца! Это слишком мучительно для моей внутренней совы! – взвыл Санти под общий смех. – Куда там руку… я щас! Музыка! Мотор! Начали!
Глава 7
– И почему мы должны поверить и продать вам наши акции? – Женский голос в телефоне звучал устало и в то же время настороженно.
Как я и думала, выкупить большинство акций у мелких предпринимателей и частных лиц было достаточно просто. Нет, это, конечно, заняло очень много моего времени, душевных и эмоциональных сил. Но большинство переговоров были стандартны и обычно заканчивались в течение получаса, после которого я становилась обладательницей акций.
Кому-то я представлялась безумной фанаткой одного из трейни, которая хочет участвовать в становлении кумира. Кому-то – в качестве этакого инвестора-мецената. А в самых тяжелых случаях пришлось показывать свою личность и говорить «правду»: мол, отец запретил самой становиться айдолом, но вот выкупать их мне никто не запрещал. И никто просто не захотел ссориться с моей семьей.
Чего я точно не ожидала, так это того, что труднее всего окажется с родителями Лео. Он почти никогда о них не вспоминал. Я ни разу не видела этих людей в агентстве в дни посещений, когда к другим трейни приезжали родственники. На любой намек о собственном детстве, о школе, о чем-то, что было до «Син-Син», мой лев начинал рычать и бить хвостом. Из чего я сделала определенные выводы.
И вот теперь они разбивались о реальность один за другим. Что бы там ни случилось в этой семье раньше, равнодушными они к своему сыну точно не были.
– Это единственное, что мы могли сделать для нашего мальчика, – в разговор включился мужчина. – Пусть это всего один процент, он все равно дает Ле-Ле совсем небольшие, но привилегии на фоне остальных трейни. Да, вы угадали или разузнали, неважно, что нам сейчас очень нужны деньги. Но даже ради младшей дочери мы не будем ущемлять старшего.
– А еще, говорят, с этим процентом можно повлиять на решение совета директоров, – снова вмешалась женщина. Во время разговора у меня сложилось впечатление, что эти двое – сиамские близнецы. Даже среди супругов редко встретишь настолько… сросшихся между собой людей. Они не только думали одинаково, они постоянно заканчивали мысль друг за друга, при этом умудряясь не перебивать. – Конечно, мы никогда еще не пробовали, но эти акции для нас – ниточка. Та соломинка, что мы в состоянии будем ему протянуть. Хоть… хоть так…
Я глубоко вдохнула и выдохнула. А потом спросила:
– Мистер и миссис Ли, могу я приехать к вам и переговорить лично? Я хочу вам кое-что важное сообщить. Не волнуйтесь, ничего плохого или страшного. Наоборот. И это напрямую касается вашего львен… сына.
– Подожди, – вдруг среагировала женщина. – Ты сказала «львенка»? Тебя, случайно, не Рита зовут?
– Вы угадали, – удивилась я. – Но откуда?
– Наш сын в последние дни перед тем, как переехать в общежитие шоу, говорил только о тебе.
– Говорил? – окончательно оторопела я. – Когда? Мы же почти все время были вместе, и я ни разу не видела вас. Он общался с вами по телефону, да?
– Мы простые, очень небогатые люди в возрасте, – внезапно начал рассказывать мужчина. – Более того, совсем некрасивые. Не такие, каких можно без стыда показать публике. – Тут он, кажется, смутился, судя по неловкой паузе. – Не уроды, конечно, но мы всю жизнь работаем в полях, каждый день на солнце, в земле. Наша кожа черна, как головешки, сухая и обветренная. Моя жена никогда в жизни не делала маникюр. – На заднем плане раздался тяжелый женский вздох и легкий шлепок – кажется, миссис Ли одернула мужа, призывая воздержаться от лишних откровений.
– Когда родился наш золотой Ле-Ле, все удивились, в кого он такой хорошенький, – продолжил мужчина, – а еще талантливый. Умный. Мы старались изо всех сил, чтобы у наших детей было лучшее будущее. Агентство «Син-Син» поставило условие. Мы не должны появляться там, где нас могут сфотографировать вместе с сыном. И лучше не звонить, чтобы не отвлекать его. Ведь если его поклонники увидят нас или как-то отследят разговор, сопоставят… то усомнятся в естественности его внешности и талантов. На рисовом поле, как всем известно, не растут орхидеи. – Я живо вспомнила, что это здешняя восточная поговорка из разряда нашей «от осинки не родятся апельсинки».
– Но переписываться нам никто не запрещал! – Впервые в голосе миссис Ли прорезалось что-то, что живо напомнило мне львиный рык ее сына. Вот в кого наш кот пошел характером, оказывается. – И мы никогда не теряли с ним контакт! Ты можешь приехать. Я пришлю тебе адрес. Мы будем ждать тебя к ужину, у нас как раз будет первая проба нового рецепта острого соуса. Из наших собственных красных перчиков последнего урожая. И апельсиновый чай. Горный, дикий, полезный. Муж сам собирал в лесу, такого в городе никогда не будет.