Страница 39 из 53
— Пионеры отлично могут разбойников сыграть, — сказала Эланор. — Их как раз троица. Как Трус, Балбес и Бывалый.
— А принца — Леголас, — подхватил Илюха. — Ну или Гриша, он тоже такой блондинчик слащавого вида.
— На короля можно Мигеля позвать, если он не согласится, — Эланор задумчиво накрутила на палец прядь волос. — Давайте ему позвоню сбегаю, он как раз должен быть дома сейчас… А когда съемки?
— Первый сбор послезавтра, — сказал я. — В ДК шинников. Разберем сценарий и утвердим график. Сами съемки — после Нового года.
— Кстати, не хочешь с нами Новый год встречать? В «мордоре»? — спросил Бес.
— Честно говоря, пока еще об этом не думал, — пожал плечами я. — Надо сначала отстреляться с концертом и вот этими всеми делами, а уже потом праздник планировать.
— Давай, будет весело! — стоя в дверях, сказала Эланор. — Так, куда я собиралась? А, да. На вахту, к телефону!
Девушка выскочила из квартиры, оставив дверь приоткрытой.
— Восхищаюсь тобой, Илюха, — хмыкнул я. — Как тебя хватает на такое количество женщин?
— Люблю их, — пожал плечами Бес.
— Всех четверых? — усмехнулся я.
— Да нет, вообще всех, — он развел руками, глаза его заблестели. — А как, говоришь, зовут девушку, которая в роли принцессы сниматься будет?
Глава 20
— Мандражируешь? — уголки губ Евы чуть дрогнули, но она не улыбнулась. Только искорки в глазах говорили о том, что она улыбается. В такие моменты меня обдавало волной тепла. Кажется, это только она так умела — улыбаться с совершенно серьезным лицом.
— Есть немного, — честно признался я и посмотрел на летное поле, где в белесых волнах поземки, подсвеченных фонарями, одинокая ТУ-шка выруливала на взлетно-посадочную полосу. Нет, мы с Евой никуда не собирались улетать. Просто что-то взбрело в голову, что новокиневский аэропорт — неплохое место для свидания.
Не то, чтобы я всегда был каким-то особенным романтиком. Просто это как в бальном танце. Хороший партнер ведет, хорошая партнерша — подстраивается. Так и в отношениях. Как только перестаешь делать всякие милые глупости и удивлять свою даму, эта вот затейливая перчинка тут же пропадает. В лучшем случае остается только регулярный секс различного качества. Ну, это если повезет. А в ином случае так и секса не остается. Просто привычка. Потому что тебе лень заморачиваться на поиск новой партнерши, а ей западло признаться подругам, что она снова одинокая. А мне отношения с Евой были нужны не только для того, чтобы снимать напряжение с моего молодого и здорового организма. Но и для… Вдохновения, что ли. Все-таки, я занялся не вполне свойственным мне делом. Если бы мне просто хотелось денег, я бы сразу уперся в торговлю, поднакопил стартовый капиталец и двинул в сторону охранного бизнеса. А для всей этой концертной движухи мне требовался некоторый… гм… Сквозняк в голове. Но наркота — это не мое, оставалась задорная романтика. Ловить перламутровых рыбок в девичьих глазах, так сказать.
— Я здесь была только когда-то в детстве, — сказала Ева, тоже глядя сквозь стекло на летное поле. — Почти ничего не помню… Мы на море летали, когда мне было лет пять. Кажется, вот в той части раньше был ресторан. А сейчас его почему-то нет. А тогда мы приехали заранее и там обедали. И почему-то меня ужасно восхитили куриные котлетки. Они были такие беленькие. Я потом родственникам с этими котлетками всю плешь проела. Ныла, требовала… Бабушка однажды сдалась, купила в магазине курицу. Такую жилистую, синюю. Долго возилась, срезая с нее мясо. Накрутила фарш. Нажарила котлет. А я взяла вилку, отломала кусочек и разрыдалась. Потому что куриная котлетка должна была быть белой. А эта не былааааа…
— Ха, а ведь я тоже помню эти куриные котлеты, — задумчиво проговорил я. — Только я пытался доказать маме, что я их есть не буду, потому что они сырые. Не может же готовое мясо в котлетах быть белым. А еще помню бутерброд с сосиской, который для меня в самолет взяли…
Новокиневский аэропорт в девяносто первом был еще старый, больше похожий на провинциальный автовокзал, чем на воздушные ворота города. Никаких рамок на входе, никаких бдительных охранников. Просто одно не самое просторное помещение с балконом второго этажа по всему периметру. Несколько рядов кресел зала ожидания, информационное табло и крохотное кафе. И еще несколько неработающих автоматов с газировкой. Вот тебе и вся инфраструктура.
— Я думаю, все отлично получится, — Ева протянула руку через стол и сжала мои пальцы. — Жаль, что мне на ваш концерт нельзя, так хотелось бы посмотреть на рожу твоего полкана, когда он увидит Астарота в рогах и с крыльями.
— Главное, чтобы он нас не погнал ссаными тряпками еще до начала концерта, — хохотнул я.
— Так замаскируйтесь, — пожала плечами Ева. — Пусть парни наденут приличные костюмы сначала, как он и хотел. А потом за кулисами по-быстрому переоденутся. Пустите Штоля на разогрев, пусть усыпит бдительность.
— Хм, а это мысль… — я почесал подбородок. Самолет, тем временем, вырулил на взлетку и остановился. — Только вот откуда у моих «ангелочков» приличные костюма?
— Ой, я тебя умоляю… — скривилась Ева. — С выпускного наверняка остались.
— Точно, — я прыснул, представив, как вся эта патлатая компашка будет смотреться в пиджачках и брючках. Надо записать это эпохальное событие на камеру обязательно!
Толстое стекло глушил звуки снаружи, и рев двигателя пробивался сюда едва заметным гудением. Крылатая машина сорвалась с места и помчала, набирая скорость.
— Почему-то в детстве мы считали, что самые опасные перелеты — в Алма-Ату, — сказала Ева. — Шепотом обсуждали, что поговаривают, что именно на этих рейсах самолеты падают. А на остальных — нет. Потом наступила гласность, и выяснилось, что на других тоже падают…
— Я тоже думал, что не падают, — сказал я. — Но однажды мы прилетели отдыхать в Сочи, а там рядом с взлеткой лежал обгоревший и покореженный ИЛ, который не вписался. Обратно мы поехали поездом, потому что моя сестра категорически отказалась садиться в самолет…
Ту-шка тяжело оторвалась от взлетно-посадочного бетона, качнула крыльями и ушла в крутой вираж. И через минуту скрылась в темнеющем небе. Только мигающие огоньки на крыльях остались заметными.
— Поехали ко мне, — Ева снова взяла меня за руку. — Отец в ночь, так что квартира в нашем распоряжении…
Астарот подергал полу светло-серого пиджака своего костюма и скорчил недовольное лицо.
— Блин, Велиал, если это какой-то твой очередной розыгрыш, я тебя урою, — пробурчал он, бросив недобрый взгляд в камеру.
— Спокойно, Астарот, не трать силы, — фыркнув, проговорил я. — Нам они еще понадобятся, когда мы будем отсюда сбегать и отстреливаться. Все запомнили?
— Да что там запоминать-то? — пожал плечами Бельфегор. Его выпускной костюм был черным, с белой рубашкой и бабочкой. В нем он выглядел еще более субтильным. Как семиклассник. Свои обычно нечесаные палты «ангелочки» в этот раз даже расчесали и собрали в аккуратные хвосты.
— Где, блин, этот Валера? — Бегемот недовольно озирался.
— Скоро будет, я ему звонил перед выходом, он сказал, что ему пять минут от дома идти, — быстро ответил Бельфегор.
— А он знает, что у нас программа поменялась? — спросил Астарот.
— Знает, я с ним вчера разговаривал, — сказал я, медленно поворачивая камеру к Астароту. — Саня, расправь плечи, а то выглядишь как старый дед. Клюки не хватает.
— Отвали, — буркнул Астарот. — Зачем ты опять это снимаешь?
— Да расслабься ты, — заржал я. — Что ты как первокурсница перед экзаменом? Или тебе костюмчик жмет?
— Да блин! — Астарот угрожающе шагнул в мою сторону.
— Саня, ну ты же звезда! — я приблизил его лицо крупным планом. Умытым и причесанным он выглядел очень молодо. Каким, собственно, и был. — Ты и в этом виде звездее всех здесь…
— А чего мы ждем? — спросил Бельфегор. — Может уже пойдем инструменты подключать?