Царь нигилистов 4

И Саша отметил про себя, что эрудированный граф уел его уже не первый раз за вечер. Достаточно сказать, что Саша не помнил, что Лавуазье был откупщиком. Но там удалось как-то выкрутиться. За позорную ошибку с пьетой было чуть не стыднее, чем за дедушку.

— Я совершенно плаваю в истории искусства, — вздохнул Саша, — это ужасно!

— Да? — переспросил Гогель.

— Ну, что вы! — обнадежил граф. — Для своих четырнадцати вы не плаваете, вы просто летаете!

— А что за персонаж в чалме? — поинтересовался Саша, решив, что лучше минута стыда, чем век невежества.

— Иосиф Аримафейский, — объяснил Строганов.

Саша попытался вспомнить, кто это.

— Иудейский старейшина, в гробнице которого был погребён Иисус, — пришёл на помощь граф.

«Понятно, — подумал Саша, — больше никто не решился предоставить пещеру».

— Пойдёмте! — сказал гувернёр. — Десять минут прошло.

— Конечно, конечно, — сказал Строганов, — остался только подарок.

Они спустились на первый этаж и оказались в библиотеке.

Стеллажи книг до потолка, возле шкафов стоит деревянная лестница, похожая на епископскую кафедру в католическом храме. Даже с периллами.

Саша подумал, сам ли хромой хозяин добирается до верхних полок или посылает лакея? Последнее — вряд ли. Книги были чуть не на всех европейских языках. Или у Строганова есть библиотекарь? Скажем швейцарец или француз? Но всё равно приятно, что здесь можно ходить и рассматривать корешки, а не заказывать книги по каталогу, как в Александрийском дворце.

Обстановку библиотеки дополнял большой глобус на трехногой подставке, письменный стол и камин с бронзовой статуэткой Аполлона. Саша предположил, что века шестнадцатого.

Над камином — портрет вельможи в черном. Полностью седого и гладко выбритого. Судя по черному сюртуку героя, картина девятнадцатого века, не раньше. Видимо, папа́ хозяина.

А с потолка, украшенного лепниной, свисает позолоченная люстра с хрустальными подвесками.

В центре комнаты — рояль. Саша подумал, не сыграть ли для графа «К Элизе», но решил слишком не наглеть.

— Вот здесь у меня книги по истории искусства, здесь по нумизматике, — тоном экскурсовода объяснял граф. — А вот здесь история Французской революции.

Строгонов открыл шкаф, вынул толстый том в кожаном переплете с французским именем. И протянул Саше.

— Позиция автора несколько отличается от Карлайля, — заметил граф, — но, возможно, вам будет интересен взгляд на те же события с другой стороны.

— Я знаю, кто такой Жозеф де Местр, — улыбнулся Саша.

— Не будете читать? — поинтересовался граф.

— Обязательно буду, — пообещал Саша. — Надо же мне оценить аргументы моих политических противников.

— Александр Александрович! — вмешался Гогель. — Нам пора!

— Уже иду, — сказал Саша.

Сгрузил гувернёру де Местра и обернулся к Строганову.

— Будь моя воля, я бы поставил раскладушку в библиотеке и так и жил, — сказал Саша. — Мне чрезвычайно жаль с вами расставаться, граф. Думаю, нам бы было, что обсудить и о чем подискутировать.

И обнял Строганова на прощание.

— Как знать, — сказал граф. — Может быть, ненадолго расстаёмся.

Напольные часы пробили без пятнадцати шесть, так что вероятность успеть была не нулевой, особенно, если их подождут минут пять-десять.

Но Гогель отчаянно торопил. Они с Сашей и фельдъегерем буквально запрыгнули в карету. Кошев устроился рядом с возницей.

— Почему вы солгали, Александр Александрович? — спросил Гогель в дороге.

— Солгал? — удивился Саша.

— Я никогда не видел вас за чтением художественных альбомов ни до вашей болезни, ни после.

— А, это! — улыбнулся Саша. — Я читал их в моих снах. И Ботичелли, и Джотто, и Фра Анджелико. И в моих снах я был в Италии и видел в Ватикане Станцы Рафаэля, росписи Микеланджело и Собор Святого Петра. Я их описать могу. Хотя может быть не так подробно, как «Благовещение» Ботичелли. Так что я сказал правду, хотя и не всю. Строганов узнал картину по моему описанию. Где ещё я мог её видеть, если она во Флоренции?

— Да, — вздохнул Гогель. — Это и удивительно, что узнал.

— Вы видите пророческие сны? — не удержался фельдъегерь.

— Да, — сказал Саша. — Удивительно не то, что я их вижу, а то, что ещё не все об этом знают.

Когда они приехали на вокзал, была четверть седьмого, и Саша надеялся, что достиг цели.

Стояла послеполуденная жара. Слегка пахло дымом и людским потом.

Они вошли под дебаркадер.

Поезд был на месте, а паровоз под парами.

Навстречу им спешил обер-кондуктор.

— Ваше императорское Высочество! — воскликнул он.

Глубоко поклонился и отдал честь Гогелю.

— Ваше превосходительство! Слава Богу! Пойдёмте.

Проводил до купе и предупредительно открыл дверь.

Гувернёр вошел внутрь, не торопясь и с достоинством, а Саша медленно и обреченно. Они опустились на бархатные сиденья, паровоз издал свисток, и платформа начала медленно отползать назад.

Вдруг послышались крики и, кажется, спор.

И поезд резко остановился.

— В чём дело? — спросил Гогель.

Саша пожал плечами.

Дверь купе открылась. Там была целая толпа. Обер-кондуктор и фельдъегерь изобразили воинское приветствие, камердинер Кошев склонился чуть не пополам. Похоже, он был крайне взволнован. Лакей Митька и денщик Гогеля прятались у него за спиной.

— Ваше превосходительство! — начал обер-кондуктор…

Любезные мои, бесценные читатели!

Это была последняя прода четвертого тома.

Выкладка пятого тома начнётся ориентировочно в середине мая. Чтобы не пропустить, не забудьте подписаться.

Если вы ждете проду «Царя», её все нет, и вы не являетесь упертым антилибералом, вам может понравиться другой мой роман «Список обреченных», который из киберпанка стремительно превращается в альтернативную историю (а иногда и не очень альтернативную):

На АТ: https://author.today/reader/111262

«Букривер»: https://bookriver.ru/book/oleg-volkhovskii-spisok-obreche