Страница 3 из 311
— Трус бы остался, Мила-кво.
— Как это?
В учительском тоне не было ни осуждения, ни подвоха. Словно он приятель Оты и искренне хочет услышать ответ.
— В аду ведь нет ни замков, ни дверей, — сказал Ота. Он впервые пытался объяснить свою мысль кому-то, кроме себя. Оказалось, это не так-то просто. — А если нет замков, что может держать, кроме страха, что за воротами будет еще хуже?
— И ты считаешь школу неким подобием ада.
Это был не вопрос, поэтому отвечать Ота не стал.
— Если ты встанешь на этот путь, тебя ждет жизнь изгоя, — предупредил Мила. — Тот, от кого отказалась семья, не найдет ни друзей, ни союзников. А без клейма старшие братья вполне смогут выследить и убить тебя.
— Пусть.
— Тебе есть куда пойти?
— Большой тракт ведет в Патай и Нантани.
— Где ты никого не знаешь.
Ота ответил позой согласия.
— Разве это тебя не пугает? — спросил учитель.
— Я так решил.
Мила-кво усмехнулся, словно ответ его позабавил.
— Пусть так. Правда, ты не учел, что есть и другой выход.
Учитель залез в свою котомку и вытащил небольшой тряпичный сверток. Задумчиво подержал в руках и бросил на снег между собой и Отой… черное одеяние.
Ота изобразил вопрос от ученого к ученому, сейчас не совсем уместный. Впрочем, Мила-кво понял, что имеется в виду.
— Андаты могущественны, Ота. Почти как божества. И они не любят пребывать в одном облике, сопротивляются этому. А поскольку их облик отражает внутреннюю суть поэтов, которые их пленяют, то… В мире полно добровольных мучеников — людей, которые приветствуют творимое над ними насилие. Андат, порожденный подобным умом, уничтожит поэта и сбежит. Ты выбрал действие. Это и отличает тех, кто носит черные одежды.
— Значит… ваш класс… они все убегали из школы?
Мила-кво рассмеялся. От его смеха стало теплее, несмотря на мороз.
— Нет. Нет, вы все выбрали разные пути. Анся отмахивался от розги Тахи-кво. Ранит Киру задавал запретные вопросы, получал за них наказание и задавал снова, пока Тахи не запорол его до бесчувствия. Бедняга несколько недель не мог носить одежду — правда, он и так был весь черный от синяков. Каждый из вас на что-то решился. Если ты примешь черные одежды, они твои. Нет — считай, что мы просто побеседовали на любопытную тему, не более того.
— А если приму?
— Тебя не выгонят из школы. «Черным одеждам» это не грозит. Ты будешь помогать нам обучать других тому, что узнал сам — как выстоять собственными силами.
Ота моргнул, и что-то расцвело у него в груди: безымянное, невыразимое чувство. Побег из школы вдруг приобрел новый смысл, стал знаком стойкости и мужества.
— А как же андаты?
— И до них дойдет, — заверил его Мила-кво. — Начнутся серьезные занятия. Дай-кво выбирает учеников только из «черных одежд».
Ота неловко наклонился и онемевшими от холода пальцами подобрал одеяние. Встретившись с веселыми глазами Милы-кво, он не смог сдержать улыбки. Мила-кво засмеялся в ответ, встал и положил Оте руку на плечо. Впервые за все время в школе с ним обошлись по-доброму!
— Идем же! Если поспешим, может, успеем к завтраку.
Ота принял позу радостного согласия.
— И вот еще что: на сегодня я тебя прощаю, но впредь не воруй из кухни. Повара будут недовольны.
Спустя несколько недель пришло письмо, и Мила-кво прочел его первым. Покинув на минуту учеников, он отправился в класс этажом выше, где мрачно перечитал написанное аккуратным почерком послание. Убедившись, что понял все верно, Мила-кво сунул сложенное письмо в рукав и выглянул в окно. Зима подходила к концу, но грядущее весеннее обновление отчего-то казалось издевкой.
Он узнал шаги старого друга: вошел Тахи.
— Тут гонец… — начал он и запнулся. — Анся сказал, прибыл посыльный от дая-кво.
Мила-кво оглянулся через плечо. В круглом лице Тахи отражались его собственные чувства.
— От помощника.
— Дай-кво… Он…
— Нет, — возразил Мила, выуживая из рукава письмо. — Не умер. Но умирает.
Тахи взял предложенные листки, но не взглянул на них.
— От чего?
— От старости.
Тахи молча прочитал послание, потом, резко выдохнув, привалился к стене.
— Что ж… вроде бы не все так плохо.
— Пока да. Он еще посетит школу. Дважды, если удастся.
— Не стоит ему приходить! — резко проговорил Тахи. — Все равно эти визиты — простая формальность. Мы и так знаем, кто из учеников готов. Можем отправить их к нему. Незачем…
Мила обернулся и жестом попросил объясниться. В его позе был оттенок траура. Тахи горько рассмеялся и опустил глаза.
— Ты прав. И все-таки я был бы о мире лучшего мнения, если б мог облегчить бремя дая-кво. Пусть ненадолго.
Мила хотел что-то выразить, но застыл в полупозе и только кивнул.
— Ота Мати? — спросил Тахи.
— Возможно. Быть может, придется вызывать дая-кво именно к нему. Хотя еще рано, он едва примерил черное платье. Остальные лишь учатся видеть в нем равного. Вот привыкнет к власти, тогда и разберемся. Не стану приглашать дая-кво, пока не буду уверен.
— Следующей зимой он так или иначе приедет.
— Может, приедет. А может, умрет нынче ночью. Или мы его опередим. Боги сотворили мир, но не предопределили.
Тахи поднял руки в позе вынужденного согласия.
Стояла поздняя весна. Теплым вечером весь мир был напоен запахом зелени. Ота и его друзья лежали на склоне холма к востоку от школы. С ними был и Мила-кво — сидел рядом и вел свой рассказ, хотя время уроков давно истекло. Рассказывал он об андатах.
— Они… точно воплощенные мысли. — Мила творил жесты, необычные и завораживающие. — Идеи, которые приручили и очеловечили. Возьмите хоть Нисходящую Влагу. Во времена Старой Империи она называлась Росой, но когда Диит Амра вызвал ее во второй раз, перед началом Войны, ей дали имя Стражницы Моря. Хотя сама мысль, как видите, осталась той же. Если ее удержать, можно останавливать реки. Или орошать поля. Или посылать наводнения на врагов. Нисходящая Влага была очень могучей.
— А кто-нибудь может пленить ее снова? — спросил Анся, которого Ота прежде назвал бы Анся-кво.
Мила покачал головой.
— Вряд ли. Слишком часто ее ловили и упускали. Наверное, можно найти новый способ ее описания, хотя… последняя попытка не удалась.
Даже у Оты, новичка, при этих словах по спине пробежал холодок. Рассказы об андатах были сродни историям о призраках и обычно заканчивались жуткой расплатой, которая настигала поэтов-неудачников.
— И что же случилось? — взволнованно прошептал Ниан Томари.
— В прошлый раз это произошло за поколение до меня. Говорят, после того, как поэт потерпел неудачу, его живот вздулся, как у беременной, а когда его вскрыли, там оказалось полно льда и черных водорослей.
Мальчики затихли, представляя себе эту картину: кровь поэта, темные листья, белый лед. Дари прихлопнул комара.
— Мила-кво, а почему андата становится все труднее удержать после каждого побега?
Учитель рассмеялся.
— Отличный вопрос, Ота! Однако будет лучше, если ответ ты узнаешь у дая-кво. Пока ты еще не готов.