Пусть дерутся другие

Зато на звонок по межпланетной связи денег точно хватит, а дальше родители помогут. Они мне на колледж откладывали, пока я в армию не сбежал. Наверняка скопленное лежит на отдельном счету, ждёт неизвестно чего. Мама с папой, конечно, прижимистые, как все фермеры, но думаю, наследнику не откажут. Потом отдам.

Легкомысленно определившись с оплатой возвращения, перешёл к насущным проблемам. Мне нужно увидеться с Роной. По стечению обстоятельств, она живёт где-то на просторах НьюДании, куда мы изначально планировали рвануть с Психом через Лазурные Скалы — город богачей и яхт.

Найти её, опять же, в теории, несложно. Для этого требовалось всего лишь выйти в сеть и воспользоваться наставлением товарища по добровольческой бригаде — проведать облачный сервис, пароли от которого намертво впечатались в мои мозги. За логином «АртиПсих» скрывались и номер его матери, и мемуары бывшего бойца «Титана», надиктованные перед попаданием в плен.

Последнее напрягало. Наверняка хранилище вскрыто КБН и находится под негласным контролем. Войду — и сразу какой-нибудь техник побежит с докладом к начальству, спеша сообщить о постороннем заинтересованном в любопытных сведениях.

А может, вообще всё зачистили, от греха подальше, включая номер Роны. Тогда сложнее. Придётся до ряби в глазах серфить соцсети, выискивая знакомые сиськи и перекачанные губы, писать сообщения в надежде, что она их прочтёт, а не закинет в спам. О возможной прослушке её коммуникатора тоже вспомнил, но без лишней паники, как о чём-то естественном.

На все эти думанные-передуманные вопросы имелся вполне адекватный ответ: «Не стоит переоценивать собственную значимость, особенно находясь в нейтральной стране. Кому надо удалять чужие заметки? Наоборот, их не тронут, лишь скопируют. Оставят на будущее, КБН от них вреда никакого».

Это я на поприще уборщика таким мудрым стал, валяясь на кровати при исполнении должностных обязанностей и коротая дни загрузкой интеллекта. Прикидывал, спорил с собой, отрицал и пытался быть умным, но не преуспел. Апогеем моих логических изысканий стало древнее, как мир, правило: «Не проверишь — не узнаешь». А что ещё остаётся?

— Подскажите пожалуйста, — обратился я к миловидной старушке, показавшейся мне словоохотливым человеком, — где можно приобрести коммуникатор?

— Вам дорогой или попроще? — с охотой ответила та, подтверждая впечатление. — Если дорогой, то вам в салон связи на…

— Простой.

— Тогда в торговом центре, на соседней улице.

Данная географическая привязка мне ровным счётом ничего не говорила, требовалась детализация.

— Я не здешний. Как туда пройти?

Пожилая женщина сбивчиво, со множеством ненужных уточнений, присущих истинному пешеходу, объяснила, как добраться. Оказалось, совсем рядом.

Приобретя в торговом автомате, подменявшем живых продавцов, бюджетную звонилку, в несколько кликов активировал аппарат, привязал номер к личным документам, а после до колик смеялся, прочтя первое сообщение:

«Вы оштрафованы за переход дороги в неположенном месте»

Далее следовала сумма штрафа, напоминание о недопустимости просрочки платежа и рекомендация погасить задолженность в десятидневный срок.

Добро пожаловать в легальным мир, где большой брат всегда следит за тобой!

***

Номер Роны, как и файлы Психа, никуда не делись. В файлы я не полез, хотя и очень хотелось, сразу набрал маму товарища.

— Слушаю, — отозвался женский голос с непонятной хрипотцой.

А Рона так говорила или нет? Из памяти эту мелочь вышибло напрочь — мы были слишком мало знакомы.

— Здравствуйте! Это Вит! Мы встречались у вас дома. Помните меня?

— Помню. Ты ещё боди-артом увлекался. И водишь плоховато.

Ф-фух... Точно она.

— Хотелось бы с вами увидеться. Переговорить кое о чём важном.

— Важном? — переспросила Рона, но без воодушевления. — Ты хочешь побеседовать об Арти?

Угу... Похоже, никто Психа на свободу не выпускал.

— Да. Хочу.

— Приходи. Или приезжай. Адрес я тебе скину. До встречи.

Некоторая холодность в её тоне покоробила, но это, скорее, произошло из-за моего хорошего настроения, а не по вине женщины. Ей веселиться особо не с чего — сын пропал.

Коммуникатор пискнул, принимая входящее сообщение с адресом. Задействованная геолокация отобразила карту, встроенный голосовой помощник уведомил, что это чёрт знает где от торгового центра.

За сотни километров, самое побережье.

Далее я разбирался с расписаниями поездов, с оплатой, с маршрутами общественного транспорта.

***

Одноэтажный, светлый домик на окраине утопающего в цветах прибрежного городка нашёлся без труда.

Большие обзорные окна от пола до потолка, бурая черепичная крыша, клумбы с цветами создавали неповторимый вневременной уют, многогранно и точно выписанный художниками разных поколений.

Здесь хотелось жить и отдыхать. Или отдыхать и жить, неторопливо рассуждая о высоком. Купаться по утрам в океане, прогуливаться вдоль кромки прибоя, придирчиво, с видом знатока, выбирать свежие фрукты в маркете и совсем никогда не вспоминать о том, что где-то есть другой, суетный мир.

И чтобы весь в белом, от кончиков туфель до верха панамы.

Красиво здесь, как на картинке.

Поправив на плече рюкзак с бытовым барахлом, купленным по дороге, я подошёл к двери, выискивая глазами кнопку звонка. Рона даже тут соригинальничала — вместо привычной пластиковой выпуклости висел бронзовый молоточек, упиравшийся своей рабочей частью в пластину из такого же материала.

Стукнул, как и предписывалось хозяйкой.

Дверь распахнулась после недолгого ожидания.

— Проходи, Вит, — произнесла закутанная в длиннополый халат незнакомая женщина знакомым голосом Роны. — Рада тебя видеть.

Прозвучало дежурно, без всякой радости.

Я смотрел и не мог понять, что не так? От изнеженной, капризной дамы, любительницы «милых» здоровяков, осталась лишь тень. Двери открывал совсем другой человек, имеющий крайне отдалённое сходство с той, кого я видел в доме Психа.

— Добрый... День.

Фигура в проёме посторонилась, давая войти.

— Что, сдала? Превратилась в старуху? — кривая усмешка обезобразила гладкое от подтяжек лицо. — Признайся же, не молчи.

Из куклы для удовольствий, созданной путём множества пластических операций, мама Психа превратилась в выброшенную куклу, с облезшим глянцем снаружи и тоской внутри. Шарообразные груди, пухлые до гротеска губы, подтянутая кожа и оттопыренный зад — на первый взгляд на месте, никуда не делись, но вот общее впечатление они теперь создавали удручающее, словно развалины, оставшиеся от былой роскоши. Халат — и тот смотрится мешковатой тряпкой.

Наверное, всё дело в глазах. Раньше — задорных, жадных до впечатлений, теперь — тусклых, принадлежащих умудрённой жизнью даме с огромным прошлым. В глазах, из которых, против хозяйской воли, на меня смотрела старость.

Женщинам, вне зависимости от их возраста, такие вещи нельзя говорить даже под страхом смертной казни. Буду врать.

— Не очень, — неуверенно брякнул я и добавил, опережая скептическую констатацию реальности. — Фигура в норме, выглядите весьма и весьма. Разве что, измученная немножко... Самую капельку.

— Спасибо, мальчик, — Рона приобняла меня за плечи, прикоснулась губами к щеке. — Врёшь, но приятно. Ты откуда?

— Потом. Я хотел сказать, что Артур жив. Он в тюрьме.

— Мне это известно, — женщина отстранилась. — Адвокаты сына нашли его по реестрам судебных решений. Они в открытом доступе. Получил двенадцать лет как террорист.

— Вы с ним встречались?!

Подтолкнув меня внутрь дома, мама товарища и друга закрыла дверь.

— Пойдём в гостиную. Я приготовлю кофе, тогда и поговорим. Ты голоден?

— Нет.

Несмотря на продолжительный путь, есть действительно не хотелось.

— С сыном я не смогла встретиться, как не смогли это сделать и адвокаты. Терроризм, — сказала она, входя в большую, уютную комнату с диваном и креслами, — тяжкое преступление. Рассматривается в особом порядке. После вынесения приговора вступают в действие тюремные правила, ограничивающие доступ посторонних к осужденному. Прошение о пересмотре дела разрешается подавать по отбытию двух третей срока. Идиотизм.