Пусть дерутся другие

***

Поездка вышла длительной. Я даже успел вздремнуть, устав фантазировать на тему пункта назначения.

По звукам, доносившимся снаружи, машина сначала двигалась по городу, после по трассе, затем долго стояла, ожидая разрешения на въезд, снова стояла, но уже со скандалом — чужие голоса долго спорили о правах и полномочиях, пока не вмешался кто-то важный, оборвавший все пререкания одним махом, и мы проехали ещё немножко.

— На выход! — потребовали от меня, не успела дверь автомобиля толком распахнуться.

В открывшийся проём хлынул дневной свет, за ним немедленно заскочил тёплый ветерок, принеся с собой аммиачное амбре, по консистенции сходное с вонью топлива космических челноков. Я зажмурился, привыкая к яркости. А когда открыл глаза, то ошалел от знакомой картины. Передо мной — длиннющее взлётное поле, укрытое бетонными плитами и огороженное сеточным забором с предупреждающими надписями. Сбоку виднелся матовый бок чего-то до боли знакомого, с утопленным в корпус приводом погрузочного шлюза.

Ах ты ж ёпт... Да это челнок! Я в космопорту! Но как!

— Выходите, юноша, — в проёме, загораживая зрелище, появилась женщина средних лет. Со вкусом одетая, полная, в широкополой аристократической шляпе, прикрывающей лицо от солнечных лучей вуалеткой. — Ну же, не стесняйтесь.

Рядом с незнакомкой маячил строгий господин с планшетом в руках, державшийся несколько позади.

По автомобильному кузову звучно стукнул кулак.

— Просыпайся! Или тебя палками выгонять?!

Упоминание палок взбодрило.

— Вы кто? — поинтересовался я, покидая автомобиль. — Что происходит?

Народу у тюремной ехалки собралось прилично. Женщина, господин, конвойные, двое в спецовках, выглядевшие как работники автосервиса. Разношёрстая компания.

— Руки, — без объяснений скомандовал конвойный, освобождая мои запястья от наручников.

— Подпишите, — строгий подсунул планшет, с большим количеством мелкого текста. — Вот здесь, внизу.

Не спеши...

— Что я должен подписать?

— Постановление суда о снятии с вас всех обвинений. Оправдательный приговор, — ответила за него женщина, по-матерински улыбаясь. — Вит! Ты летишь к своим. Всё закончилось.

У меня подкосились ноги. Как закончилось? Вот так, внезапно? Но почему? Какая сила способна изменить пятнадцать лет неволи на освобождение? А как же Ллойс с его сделкой? Напарил? Что-то знал и не сказал?

В башке творилось светопреставление. Я не верил в происходящее, выискивая, вынюхивая подвох в окружающих меня людях. Ударил себя по щеке — не проснулся. Ущипнул — все на месте, замерли, ждут. Те, что похожи на автомехаников — посмеиваются.

— Подписывайте! — сварливо бросил строгий господин.

Проигнорировав его недовольство, по диагонали просмотрел текст. Действительно, оправдательный приговор. С печатью, с номером, с цифровыми визами от судьи и судебной канцелярии.

— Это розыгрыш?

— Нет. Это реальность, — женщина едва сдерживала добродушный смех. — Ставь автограф. Я тебе всё объясню.

Сканер отпечатка мигнул, копируя рисунок папиллярных линий, поверх документа появилась надпись на весь экран: «Принято». Строгий забрал устройство, не особо всматриваясь в результат, колюче сообщил:

— Формальности закончены. Он полностью ваш.

Конвоиры, потеряв ко мне всякий интерес, захлопнули двери автомобиля, забрались в салон и укатили по огромному, плоскому полю к забору с домиком пропускного пункта. Строгий мужчина, напротив, размашисто пошёл к двухэтажному зданию космопорта с выстроившимися перед ним в ряд грузовыми платформами.

— Вит, — посчитав, что относительная конфиденциальность достигнута, женщина прикоснулась к моей руке. — Я представляю Федерацию и смогла вытащить тебя из розенийских лап. Ты отправишься за пределы планеты на этом челноке, — я невольно покосился на обтекаемый, с выгоревшими кольцами вокруг дюз, корпус транспортно-пассажирского аппарата класса «Шаттл». — В космосе тебя передадут на крейсер, к своим. Подробно доложишь обо всём, что произошло с тобой в этом мире. За прошлое не переживай, перед местными законами ты чист. Эти люди, — кивок на оставшихся мужчин, — члены команды транспортника, любезно согласившиеся подбросить тебя до точки встречи с военными.

— Спасибо, — с трудом переборов подкативший к горлу комок, я скрипуче выразил те крохи благодарности, на какие был способен от переполнявших меня эмоций.

— Не за что. Отправляйся. До старта посидишь в челноке, отдохнёшь перед полётом.

И так мне стало стыдно за недавнее интервью, где, по здравому размышлению, я выставил Федерацию конечной мразью, бросившей своих; за себя, потому что и не попробовал выйти на связь с посольством в нейтральной стране, за оставшихся невесть где сослуживцев, за то, что рядовой Вит Самад сваливает отсюда, а они остаются. Словно это я во всём виноват и теперь карабкаюсь по головам, вдавливая молящие о помощи рты каблуками в дерьмо.

Ну ничего, встречусь с командованием, доложу, а там полегче пойдёт. Вытащили меня — вытащат и их. Прорвёмся.

Щёки будто изнутри полыхнули.

— Проходи, — одетый в спецовку мужик указал на распахнутый прямоугольный люк с приставленным к нему трапом. — Пока пассажиры не набежали, устроим тебя с комфортом.

— А когда старт?

— Часа через четыре. Диспетчер даст отмашку.

— Слышь, давай, грузись на борт, — поддержал собрата по экипажу другой человек, тоже в спецовке и бесформенном жилете со множеством карманов, частично пустых, вмятых, частично наполненных чем-то увесистым и перекашивающих портняжное творение на живот. — Нам ещё машину к старту готовить.

— Иди, Вит, — поддержала провожающая меня женщина. — И веди себя прилично. Хотела бы я с вами полететь, но... нельзя. Иди, — повторила она. — Дорога до твоей части долгая.

Интерлюдия №4

— Вот зараза! — невольно вырвавшееся ругательство носило в себе весь спектр восхищения. — Ноги об нас вытерла! И навалила сверху!

Человек за столом вновь всмотрелся в текст монитора, где чёрным по белому читался оправдательный приговор разрабатываемому бойцу «Титана» с позывным «Маяк».

«... Пересмотр материалов следствия, носящих в себе... не усматривается... отменить... прекратить...» — буквы наперебой кричали о том, что толковый специалист всегда найдёт способ себя показать, утерев носы конкурентам.

Представительница Федерации пошла дальше, чем предполагал изначальный, негласный договор. Она смогла выбить полную очистку беглому солдату, дальновидно разорвав все нити возможных интриг.

Оправдательный приговор — это означает признание властями неправоты всех действий в отношении Вита Самада. Интеллектуальный удар под дых, перечёркивание большинства наработок, обесценивание ранее достигнутых договорённостей.

Они-то, наивные, планировали отдать Маяка «под личное обязательство», повязав резидента, или резидентшу — в феминитивах мужчина несколько путался — этим документом до завершения сделки и, впоследствии, сделать её немного более договороспособной.

Вроде как и отпустили осужденного 2024А, а вроде как и нет.

Но ушлая баба переиграла всех. Мороча безопасникам голову невмешательством и убаюкав их бдительность покладистостью, она секретно договорилась с кем-то на самом верху, для кого лишний оправдательный приговор ничего не стоит. Сидящий за столом даже с первого раза догадался, с кем именно — персон, обличённых достаточной властью и далёких от внутренней кухни КБР в государстве имелось не так уж и много.

А представительница — молодец, на опережение сработала... Пообещала что-то, похлопала ресницами, согласилась на предварительные одолжения, обнадёжила на будущее. И получила пленного с нужными формулировками в последний момент, у самого трапа челнока, виртуально высморкавшись на КБРовские погоны. Они и понять ничего не успели. Время передачи Маяка, «чисто случайно», сдвинулось на два часа, причём к трапу его привёз не Ллойс с текстом обязательства, а тюремный автомобиль, «волшебным» образом выделенный для перевозки осужденного.