Страница 14 из 20
И теперь она ведьма. Ужас! Бабушка теперь её так называет. Маленькая ведьма!
Она улыбнулась и открыла новую баночку.
– Сколько положить надо? – спросила Екатерина, внимательно наблюдая за тем, как девочка задумчиво перебирает баночки.
Определённо она носилась в каких-то своих фантазиях. Но ни у неё, ни у Екатерины не было того самого притягательного для женщины дара: читать мысли. Считывать поведенческие реакции, страх, боль, ужас, стыд, ложь – это не хитрое дело при определённых познаниях. И они, и их заокеанские коллеги тут продвинулись хорошо. Как ни крути, а человек всегда реагирует телом на все раздражители. Но вот как понять, что конкретно и дословно он думает.
Иногда Екатерине было жаль, что у девочки даров много, а этого нет. Сама бы она тоже от него не отказалась. И каждый раз в этот момент вставали перед ней прекрасные большеглазые инопланетяне, как называла их девочка. Что за дары они тогда ей самой принесли? Кто теперь узнает. Её жизнь прожита почти полностью. Она почему-то очень отчётливо это понимала. Наверное, всё-таки какой-то намёк на предвидение есть и в её дарах, вот только он скорее призрак желаемого. А у девочки он отчётливый.
– Две ложки. Вот эту травку с сиреневыми цветочками. Это иссоп. Для отвара от кашля просто необходим, – деловито ответила девчушка и подмигнула бабушке.
– Добавляй, – махнула рукой Екатерина, любуясь нежными и аккуратными движениями малышки, её озорным личиком. Вся эта картина так разительно отличалась от того ученичества, которое она проходила сама. Сейчас это была весёлая и глубокая игра, в которой прабабушкины знания и умения был поддержаны знаниями научными и рецепты выверены и отлажены уже самой Екатериной. Это была её отдушина. Лекарственные и ядовитые травы. Она могла сутками перебирать свои записи, сравнивать рецепты, отбирать травы, переставлять баночки и перебирать мешочки. Иногда вечерами, очень редко, она садилась вышивать на тонком льне цветочки и травки. Потом она шила из них мешочки и раскладывала в прихожей в специальном шкафу. Чего тут только не было!
Девочке казалось, что ни в одной подаренной папой книжке не было столько трав и сушёных грибов, сколько в бабушкиной коллекции. И все для чего-то нужны и каждое название и применение надо было выучить, потому что теперь она настоящая ведьма. Это пугало и веселило её одновременно. Это был тот самый секрет, который объединял. Секрет не страшный, но который никому ни за что нельзя открыть. Секретный до мурашек. Никому нельзя говорить! Никому-никому! Это игра. Это жизнь. Это опасно. Так говорила бабушка.
«Зелёные аптеки» были и в их городе, туда бабушка иногда наведывалась за какими-нибудь травками из других регионов. Иногда они очень нужны оказывались для лекарства или для красоты.
Все бабушкины знакомые знали, что она доктор. Скромный и не словоохотливый. Но толком о своей работе никому и никогда она не говорила. Работала она в каком-то институте. В школе говорили, что она психиатр. Соседки же думали, что фитотерапевт, потому что на любую хворь, синяк или слезливое настроение находился у неё специальный душистый чай. Папа говорил, что она просто волшебница. А мама, что её матушка слишком умная и задаётся.
На самом же деле о том, что у Екатерины необыкновенно боевой характер, знали разве что её муж и коллеги по работе. Дома она скорее была строга и принципиальна. Ругалась бабушка исключительно редко и только со своей Надюшей.
Иногда папа говорил, что бабушкины знания о травках надо и на Надюшу применить, чтобы она поспокойнее была. Но Екатерина не хотела. Не могла. Она придерживалась какого-то своего, одной ей известного кодекса, который не позволял исподтишка ни лечить, ни менять волю человека. Папа говорил, что это честь и достоинство благородного человека. А девочка теперь знала, что так поступают настоящие ведьмы, те, которые всё знают про устройство мира и каждую живую тварь в нём. Так говорила бабушка. Она обычно превращала это в шутки и неизменно подмигивала, когда говорила, что у них теперь свой ведьмин круг. Круг был неширокий. Всего-то они вдвоём. Но иногда, когда девочка учила с бабушкой старинные слова и рецепты, она видела краем глаза группу женщин в странных вышитых одеждах. Похожи они были на рисунки из книжки про Илью Муромца или Финиста – Ясного Сокола. В общем, очень сказочные одежды на них были. Девочка любила, когда они приходили, так ей было почему-то спокойнее и лучше всё получалось. Но кто они, она не знала, и бабушке не говорила. Она хорошо запомнила, что если передавать слова мёртвых бабушке, она будет горько плакать. А от этого очень болит в груди и тоже хочется плакать. Было жалко бабушку и себя немножко. Поэтому, когда приходили женщины в старинных вышитых одеждах, она им тайком подмигивала и старалась делать всё на пятёрку.
Закончив смешивать травки, девочка подняла голову на бабушку:
– Тереть?
– Да, бери пестик и перетирай. А потом бубнить будешь, как ты изволила выразиться. А бубнят по разным причинам. Для начала большинство ведающих старушек действительно настолько стары, что только бубнить и могут. Советская власть много сил приложила, чтобы последние остатки древних знаний объявить глупостью и мракобесием. А потом у нас фитотерапия стала официальной наукой и лечение травами вернулось, только с другого боку и снова оказали, что крапива кровь останавливает, а сосновый воздух лечит сердце и лёгкие.
– А раньше не знали?
– Конечно, знали. Люди тысячи лет живут. Уж как-то до этого знания они дошли. И знали сотни лет назад, до христианства, потому что это всё там было обыденным, даже не магическим и не тайным. Это каждый человек знал. А потом уповать только на бога стали, а медицина вот такая простая уничтожена была почти. Только от матери к дочери тайно разве что и передавали. Постепенно знания угасали. Да полностью такое не истребить. Это действительно помогает, поэтому и живёт в народе.
– Так, а теперь вторая причина, – старательно, медленно и уверенно орудуя пестиком в каменной чаше, спросила малышка.
– Вторая – это слово волшебное. И тоже наука пришла к тому, что определённые звуковые колебания по-разному действуют на человека. Помнишь, я тебе рассказывала, что бывает вода живая и мёртвая? Её в лабораториях делают. А ещё на Крещение живая вода сама как-то в природе получается?
Девочка охотно закивала головой.
– Вот есть исследования одной лаборатории, где выяснили, что бабулькины бубнилки на самом деле тоже могут живую и мёртвую воду делать, только прямо внутри человека! – Екатерина нарочито выпучила глаза, едва сдерживаясь от улыбки.
– Да ладна! – удивилась малышка и перестала тереть травки. – Этого не может быть!
– А вот и может, – Екатерина с удовольствием откинулась на стуле.
– Но как же так? Человек – это же мясо и кости! И крррровь! – алчно вскинув ручонки и оскалив зубы, зарычала девчушка.
Екатерина расхохоталась:
– Больше никаких сказок про леших и русалок, никаких троллей и прочей чуши, я пас, я так от смеха умру, ты бы видела себя!
Девчушка тоже смеялась, точно зная, что уж она-то меньше всего подходит на роль нечисти. В пионерском лагере при школе они ставили сказку какую-то самодеятельную про День Нептуна. Специально на три дня ездили в настоящий загородный лагерь на фестиваль-смотр самодеятельности. В русалки её не взяли, хотя у неё были самые длинные волосы и она дивно смотрелась в венке. Зато в хоровод девиц-красавиц её отобрали первую. Наивная юная красота: чистые серо-голубые глаза, длинные русые косички, бледная кожа и очаровательный румянец. Тонкая длинная первоклашка запомнилась приглашённым гостям и её позвали в детский театр, но она отказалась. Сказала: не хочу чужую жизнь играть, мне своей заниматься некогда.
Мама рассердилась. Папа посмеялся. Екатерина страшно гордилась тем, что малышка осталась верна своему выбору: наука или строить домики. Полезная профессия. А играть и танцевать можно и в школьной самодеятельности, тем более её это не вдохновляет. Она с большим удовольствием придумывала в лагере костюмы, и рисовала огромные деревья на кусках старых обоев. Екатерина отложила все дела и приехала в лагерь. Благо директор был старый друг по комсомольской работе. Три дня она варилась в этом невообразимом детском коллективе, где взрослых почти нет. Вожатые-студенты сами ещё большие дети.