Три часа ночи

Мы пили кофе из термоса, предусмотрительно прихваченного Адель и Люси, как вдруг на тропе, проходившей по скалистому гребню метрах в двухстах от нас, словно из ниоткуда показалась вереница туристов.

Увиденное напомнило мне фильм, который я смотрел пару лет назад в школьном киноклубе и который произвел на меня большое впечатление: «Пикник у Висячей скалы». Это экранизация реальной истории о группе австралийских школьниц, которые в тысяча девятисотом году отправились на экскурсию, рискнули забраться на крутой обрыв и заблудились. Найти удалось только одну из девушек, но она потеряла память и не могла объяснить, что же произошло.

Эта поэтическая и волнующая кинолента рассказывала о судьбе и загадках жизни, юности и смерти. Все начинается и заканчивается в надлежащее время и в надлежащем месте, как сказала главная героиня Миранда, девушка неземной красоты, которая много дней не выходила у меня из головы.

Едва я вспомнил эту фразу, один из туристов на тропе, по-видимому, неловко поставил ногу и рухнул с гравийного откоса. Он покатился вниз и чудом остановился почти на самом краю обрыва, возвышавшегося на полсотни метров над уровнем моря.

Мне стало страшно. Мужчина пытался подняться, но откос был слишком крутым, а остальные туристы, казалось, не знали, как помочь своему товарищу. Они что-то кричали, но я не мог расслышать, что именно.

Я с ужасом подумал, что вот-вот стану свидетелем смерти человека. Природа вокруг оставалась такой же безмолвной и прекрасной, какой была минуту назад и какой будет минутой позже.

Не отрываясь, я наблюдал за спасением упавшего туриста. Другие бросили ему веревку, затем осторожно, стараясь не упасть следом, вытянули его обратно на тропу. Судя по всему, он не пострадал, потому что вскоре туристы в полном составе снова отправились в путь и скрылись из виду.

Адель взяла еще одну сигарету. Люси и мой отец последовали ее примеру. Все трое курили молча, никто был не в состоянии разговаривать. Их сигареты еще тлели, когда в бухту вошел корабль, на котором мы должны были вернуться в город.

— Что ж, нам пора, — произнес отец, вставая.

— Куда вы? — спросила Адель.

— Приплыл наш корабль.

— Останьтесь, сейчас самое чудесное время.

— Мы бы с удовольствием, но не знаем, как вернуться.

— Мы вас отвезем, наша машина в поселке. Домчим прямо к отелю!

Я хотел сразу же ответить «да», но промолчал, не желая выглядеть ребячески. Папа, кажется, тоже был готов согласиться немедленно, однако тоже сдерживал себя. Он повернулся ко мне и спросил:

— Что скажешь?

— Давай останемся. Нам ведь до завтрашнего утра некуда торопиться.

Мы провели в бухте еще часа два, разговаривая о том о сем (Адель была очень впечатлена, узнав, что папа математик), пили кофе, купались и смотрели, как солнце постепенно клонится к закату, а белые скалы меняют цвет на желтый, охристый и серый.

Люси на ломаном итальянском сказала мне, что я похож на одного молодого актера из «Комеди Франсез». Она назвала имя, которого я никогда не слышал и потому быстро забыл. Пока я размышлял над ответом, Адель расхохоталась и заявила, что Люси сделала мне отменный комплимент, потому что этот актер — ослепительно красивый мужчина.

Часов в шесть вечера мы сели в машину Адель и Люси и вернулись в город по Шеман-де-Моржиу — дикой горной дороге, проходившей мимо марсельской тюрьмы (где, как нам сказали, содержались самые отъявленные преступники Франции), и по безликим спальным районам.

— Какие планы на вечер? — полюбопытствовала Адель, когда мы подъехали к отелю.

— Пока никаких. Для начала пойдем поищем, где поужинать, — ответил отец.

— Наша подруга Марианна устраивает у себя дома вечеринку. Приходите! Там соберутся интересные люди.

Не спрашивая моего мнения, отец от души поблагодарил Адель за приглашение и сказал, что мы с удовольствием придем. Когда мы прощались с дамами перед входом в отель («À tout à l’heure»[10], — сказал папа. «À tout à l’heure», — повторил за ним я), у нас была записка с адресом Марианны, по которому нас ждали в гости уже через несколько часов.

Мы шли на вечеринку. Я и папа. В Марселе.

22

— Тебе охота туда идти? — спросил папа, когда мы остались одни.

Мне невероятно хотелось на вечеринку, но я подумал, что лучше не подавать виду, и потому ответил как можно более ровным тоном:

— Да, конечно. Глядишь, ночь быстрее пройдет.

— Тогда купим пару бутылок вина, чтобы не являться в гости с пустыми руками. Магазины скоро закрываются, так что давай поспешим.

Мы в молчании прошагали несколько кварталов. Я чувствовал, как соль щиплет кожу, а голова слегка кружится от усталости и волнения. Папа, напротив, выглядел полным сил, и по взгляду на его лицо со свежим загаром ни за что было бы не догадаться, что он не спит уже второй день подряд.

— Они симпатичные, да? — наконец заговорил я.

— Твоя правда.

— Тебе понравилась Адель?

— Она интересная женщина и приятная собеседница. Такое нынче редкость.

— Как тебе кажется, сколько им лет?

— Адель чуть больше сорока, Люси, наверное, лет тридцать пять.

— А как ты думаешь, Адель к тебе клеилась?

Отец расхохотался, словно услышал смешную шутку.

— О чем ты? Они с Люси лесбиянки!

Лесбиянки? Я ничего такого не заметил. Эх, если папа прав, моим фантазиям о Люси и о том, что может произойти между нами на предстоящей вечеринке, не суждено сбыться… Я жутко огорчился.

— С чего ты взял? — спросил я предательски высоким голосом.

— Возможно, я ошибаюсь, но, судя по тому, как они переглядывались и вели себя, они не просто подруги. Кроме того, я видел, с каким вниманием они относятся друг к другу. Например, пару раз Адель убирала с лица Люси прядь волос и заправляла ее за ухо. Это был очень интимный жест, но, повторюсь, возможно, я ошибаюсь.

Не зная, что ответить, я стал размышлять, доводилось ли мне встречать гомосексуальные женские пары, и пришел к выводу, что нет. Это могло означать, что либо я и в самом деле никогда их не встречал, либо встречал и не понимал, что передо мной именно они.

Но папа-то как до этого додумался? Я всегда считал его человеком рассеянным, погруженным в мир абстрактных символов и нисколько не заинтересованным в людях. Теперь же я обнаружил среди прочего, что он замечает такие детали, как любящая рука, ласково поправляющая прядь волос, и дает им свое толкование.

Тем временем мы набрели на продуктовый магазин с большой старой витриной в темной деревянной раме. Чего только не было на его прилавках — мясо, сыры, сладости, лосось, селедка, вино, хлеб, шоколад, варенье. Продавец в белом фартуке, надетом поверх рубашки с элегантно завязанным галстуком, оказался человеком общительным — очевидно, эта черта была характерна для большинства марсельцев — и посоветовал нам взять «Шатонеф-дю-Пап». Это вино, рассказал он, производится на отличной винодельне примерно в ста километрах от Марселя и потому стоит не очень дорого, зато вкус у него отменный. Мы приняли предложение и взяли две бутылки.

— Ты читал какие-нибудь произведения Скотта Фицджеральда? — неожиданно спросил папа на обратном пути в гостиницу.

— «Великого Гэтсби». А что?

— Пока тот продавец разглагольствовал об окрестностях Марселя, мне почему-то вдруг вспомнилось, что действие одного из романов Фитцджеральда происходит в этой части Франции.

Я не понимал, к чему папа клонит. Впрочем, судя по выражению его лица, он и сам успел забыть, о чем собирался сказать.

— Ох уж этот недосып… — поморщился отец. — В голову лезут всякие мысли, только уцепишься за одну — а она словно растворяется в пустоте. Так вот, я имел в виду роман «Ночь нежна». Красивое название.

— В самом деле красивое. Действие происходит здесь?

— На Лазурном Берегу, но в первых главах герои находятся именно в Марселе, сейчас точно не помню почему.

10

До встречи (фр.).