Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 10

27 декабря 1861 г. его зачислили в Николаевскую Академию Генерального штаба «для образования в высших военных науках». Он вспоминал: «Я был зачислен в состав офицеров Генерального штаба, несмотря на моё польское происхождение»[46]. «Среди поступивших в академию слушателей, Пржевальский обращал на себя внимание. Он был высокого роста, хорошо сложен, симпатичен по наружности и несколько нервный. Прядь белых волос в верхней части виска при общей смуглости лица и черных волосах привлекала на себя невольное внимание»[47].

Первое время он не имел средств. Поэтому безденежье было, отчасти причиною, что Николай Михайлович сторонился товарищей, держал себя особняком и ни к какому кругу, на которые обыкновенно разбиваются слушатели академии, не принадлежал.

Офицеры Николаевской академии на занятиях

Лекции он посещал аккуратно и в свободное время много читал, преимущественно сочинения исторические и по естественным наукам, а чисто военными предметами занимался формально, не имея к ним ни малейшего влечения. Обладая отличной памятью, он был уверен, что с лёгкостью сдаст экзамен удовлетворительно по литографированным запискам профессоров[48] так и случилось.

В процессе учёбы у слушателей Академии формировались свои круги общения, а отсюда у каждого свои убеждений и отнюдь не одинаковые, несмотря на то, что все офицеры были связаны одной нитью – «Присягой на верность Отечеству».

После поражения в Крымской войне власть искала выход из создавшегося тупикового положения в Армии, пытаясь провести в ней реформы. 19 февраля 1861 году было отменено крепостное право. Однако это мало, что изменило в армейской среде. В конце 1861 года военный министр Сухозанет получил назначение в Польшу, а 9 ноября 1861 года на пост военного министра был назначен Милютин Дмитрий Алексеевич, призванный провести коренные реформы в военном ведомстве.

Но не всё шло так гладко даже в Академии Генштаба, где служили кадровые офицеры-дворяне. Многие генералы, особенно иностранцы, видели суть поддержания дисциплины в военной среде, прежде всего, при помощи применения телесных наказаний, забывая, что в ней служат люди, умеющие сохранять личное достоинство.

Секли военных с детства. Кадетского корпуса даже в шутку называли – «закрытую казённую фабрику для выделки детей по правительственному шаблону». Система свирепого устрашения лежала в основе корпусной педагогики. Одному из таких заведений в своё время Николай I подарил целую рощу – «на розги», как выразился сам царь. В корпусе, где учился генерал Венюков, было проще, и он писал:

«На розги начальство находило нужным вычитать по пяти рублей с каждого окончившего воспитание юноши» – вспоминал он. Немудрено, что многие воспитанники выходили из корпуса нравственными калеками или потом, достигнув чинов, «лежали брёвнами на дороге умственного, нравственного и политического развития России».

Военный историк, генерал-лейтенант Н. Ф. Дубровин описывает армейскую жизнь тех времён:

«Командир полка или ротный были, в сущности, помещики своей части… и, смотря на солдат как на своих крестьян, считали себя вправе распоряжаться ими, как своею вещью и собственностью… Солдат в глазах тогдашних офицеров был тот же крестьянин, над которым они имели власть жизни и смерти. Это понятие так всосалось в плоть и кровь офицеров, что жестокое обращение с солдатом не считалось предосудительным»[49].

Сами русские солдаты сочинили об этом незадолго до 1812 г. сатирическую оду под названием «Солдатская жизнь», где были такие строки:

А ведь по утверждению историка В. Ключевского ещё во времена образования тайных обществ «декабристов»: «Офицеры, собравшись вместе, обыкновенно заговаривали, о тягостном положении русского солдата, о равнодушии общества и т. д. Разговорившись, офицеры вдруг решат не употреблять с солдатами телесного наказания, даже бранного слова, и без указа начальства в полку вдруг исчезнут телесные наказания». Наивные мечтатели.

Военное руководство понимало, что в целом Армия нуждалась в проведении внутренних реформ, которые давно назрели, как и во всём обществе. Образованный в это время «Особый комитет»[51] готовил реформу военно-уголовного законодательства. Для этого офицер Генерального штаба, ответственный за военно-уголовную статистику, – Зыгмунт Сераковский представил военному министру собственный проект реформы. Материалы эти пока не найдены, но Н. Г. Чернышевский, знакомый с оригиналом проектных проб писал, что «записка Сераковского была богатым сводом фактов, обосновывающих необходимость облегчения участи солдат, избавления их спин от палок и розог».

Против проекта отмены телесных наказаний восстали генералы николаевской школы во главе с военным министром Н. О. Сухозанетом. Они ссылались на военно-уголовное законодательство Англии и Франции, допускавшее телесные наказания.

Другая часть прогрессивных военных деятелей, во главе с великим князем Константином Романовым и товарищем военного министра Милютиным высказалась в поддержку проекта. Для сбора данных, необходимых для реформы военно-уголовных законов, за границу и был послан Сераковский. По-видимому, и Сухозанет и группа Милютина возлагали на его миссию свои особые надежды.

Выступление Сераковского против шпицрутенов было поддержано «Современником»[52], опубликовавшим специальный очерк Яна Станевича «Чудо „Морского сборника“»[53]. Автор показал, как преображаются офицеры и солдаты, когда в подразделениях дисциплина строится на принципах гуманизма, сознательного отношения к делу, без зуботычин и палок. Однако, как гром среди ясного неба, в ежемесячном журнале «Военный сборник»[54] в феврале 1862 года появилась статья флигель-адъютанта князя Эмилия Витгенштейна[55] (Перевод с немецкого).

Сам Витгенштейн был послан в Париж с протоколом мирного договора и находился за границей до 1863 года. Проживая после Восточной (Крымской) войны за рубежом, автор написал и напечатал на немецком языке книгу «Кавалерийские очерки»; сама статья была анализом, в котором автор пытался найти рациональное зерно для реформ в Армии. Однако в разделе «О наградах и взысканиях» автор написал:

«Открытое и непреложное исполнение наказаний должно… не зависеть от социальных понятий образованного общества. Всё сказанное применяется вполне к телесным наказаниям, отвергаемым и клеймимым, благодаря новейшим идеям… Пусть мнение, нами высказанное, вызовет вопли всей массы современных филантропов, но мы не откажемся от него и останемся при своём убеждении. Соглашаясь с тем, что трудно, едва ли возможно, ввести телесные наказания, где они уже отменены. Мы одобряем вполне те государства, в которых они сохранены».

Далее автор высокомерно заявлял, что… «розги тем хороши, что их можно назначать и на бивуаках, при кратковременной остановке, и под самым неприятельским огнём…»[56].

46

Информация о препонах в связи с польским происхождением подтверждается самим Пржевальским. В своей автобиографии он пишет: «В генеральный штаб меня не переводили, главным образом потому, что фамилия моя смахивала на польскую». Журнал «Русская старина» 1888 г. Автобиография Н. М. Пржевальского С. 535.





47

Из воспоминаний Михаила Васильевича Шмидт фон дер Лауница, товарища М. Н. Пржевальского по академии.

48

Считалось, что лекции, читаемые в Академии удобно литографировать «в продолжение всего курса», чтобы студенты по ним могли «следить за преподаванием и приготовляться к экзаменам». (Заключение совета Главного управления по делам печати о порядке представления в цензурные учреждения литографированных профессорских записок. РГИА. Ф. 776.Оп. 2.Д. 14. Л. 471 об.).

49

Н. Ф. Дубровин. Русская жизнь в начале XIX века // Русская Старина.1901, N12, С. 475.

50

Вольная русская поэзия второй половины XVIII-первой половины XIX в. Л.,1970. С. 434–435.

51

Имеется в виду идеи борьбы против шпицрутенов. Во время учения в академии под руководством профессора Спасовича и полковника Обручева глубоко изучалось военно-уголовное право и военная статистика. Образованный в это время «Особый комитет» готовил реформы.

52

Литературный и общественно-политический журнал, основанный А. С. Пушкиным. Выходил в Санкт-Петербурге с 1836 года 4 раза в год.

53

«Чудо морского сборника» Ян Станевич печатался под псевдонимом: автор – Иван Пушинка.

54

Идея создания «Военного сборника» принадлежала Д. А. Милютину. Он понимал, что в подготовке будущих реформ, значение которых он по достоинству оценил еще задолго до того, как стал военным министром, видную роль должна сыграть военная периодическая печать.

55

Журнал «Военный сборник», февраль,1862 г. «Кавалерийские очерки» флигель-адъютанта князя Эмилiя Витгенштейна. (Перевод с нем.) Раздел: «О наградах и взысканиях». С. 437–442.

56

Там же.