Кэннон

— Ты корчишь рожицу, — говорит Хендрикс.

Он даже не смотрит на меня, сидя рядом со мной на заднем сиденье машины, так откуда ему знать?

— Это моё обычное выражение, — отвечаю я.

— Нет, это не так, — молвит он. — Это твоё лицо, проверяющее эсэмэски, которые ты ненавидишь.

— Откуда ты знаешь, что я получаю текстовые сообщения, которые ненавижу? Ты читал мои сообщения? — спрашиваю я, мой голос повышается на октаву. — Ты не можешь этого делать!

— О боже, расслабься, Эдди, — говорит он, смеясь. — Никто не читает твои текстовые сообщения. Ну, АНБ, вероятно, читает, но это всё. Я просто высказал наблюдение. В последнее время у тебя часто такое выражение лица. Тебе нужно остыть, чёрт возьми.

— О.

Я смотрю на самое последнее сообщение от Джареда.

«Серьёзно, Э. Не будь стервой. Ты знала, во что ввязываешься. И не вставляй меня в эту грёбаную песню».

Это сообщение номер пятнадцать от Джареда за последнюю неделю, с тех пор как я ушла от него в клубе. Четыре утра, и ему делали минет в туалете грязного клуба, в который он настоял, чтобы я пошла с ним и его друзьями отпраздновать его день рождения. Но это я такая стерва.

Я нажимаю кнопку удаления. Как будто я написала бы какую-нибудь песню об этом придурке. Кроме того, звукозаписывающий лейбл пишет и одобряет все мои песни — это происходит уже много лет. Я всего лишь рупор.

Пришло сообщение от моей подруги Сапфир:

«Привет! Где, чёрт возьми, ты была? Вечеринка сегодня ночью. Позвони мне».

— Оу, — говорит Хендрикс. — Это тот парень, который пишет тебе смс?

— Бывший, — многозначительно говорю я и переворачиваю сотовый лицевой стороной вниз, как будто от этого сообщения исчезнут. — И это не твоё дело.

— Значит, это сообщение от бывшего парня.

— Какую часть «не твоего ума дело» ты не слышал?

— Что ты сказала? — Хендрикс остаётся невозмутимым, прикладывая ладонь к уху.

— Умора, Хендрикс.

— Ты всегда делаешь мне комплименты, — говорит он.

— Не принимай их близко к сердцу.

— Этому придурку лучше бы не писать тебе смс, — произносит Хендрикс. Он заглядывает в папку, просматривая расписание на неделю, хотя я знаю, что он уже выучил его наизусть.

— Мой последний телохранитель не был таким болтливым, — говорю я. — И он не пытался влезть в мою личную жизнь.

Хендрикс поворачивается и смотрит на меня:

— Твой последний телохранитель позволил тебе встречаться с этим говнюком.

— Он не разрешал мне ни с кем встречаться, — отвечаю я, раздражённая его тоном. — На случай, если ты не заметил, сейчас две тысячи пятнадцатый год, а не тысяча восьмисот пятнадцатый, и я могу встречаться с кем захочу, чёрт возьми. Придурок он или нет.

— Не в моё дежурство, — говорит Хендрикс.

— Твоё дежурство? — я так раздражена, что, кажется, моя голова может взорваться. — Я не ребёнок, Хендрикс. И в твои должностные обязанности входит быть телохранителем, а не каким-то архаичным защитником моей вагины.

— Ты — моя подопечная, — говорит Хендрикс. — А это значит, что твоя «вагина» — часть моего дежурства.

— Никто не опекает мою вагину, — говорю я, повышая голос. — И уж тем более не мой чёртов сводный брат.

Хендрикс поворачивается ко мне лицом, его глаза сужаются.

— Ты думаешь, это из-за этого всё происходит? — он рычит. — Какое-то ложное чувство защищённости, потому что я твой сводный брат?

— Нет, — отвечаю я приглушённым голосом. Тонированное стекло поднято, отделяя нас от водителя, но я волнуюсь, что он слышит каждое слово из того, что мы говорим. — Ты просто злишься, потому что не можешь заполучить меня, и ты не хочешь, чтобы я досталась кому-то другому.

Слова вырываются, подпитываемые эмоциями, прежде чем я успеваю их остановить, и сразу же жалею, что произнесла их. Я зажимаю рот рукой, подавленная.

Зачем я это сказала?

Как раз в тот момент, когда я собиралась проигнорировать Хендрикса, я сказала нечто глупое и оскорбительное, нечто ужасное.

Хендрикс наклоняется ближе ко мне, его рот у моего уха.

— Если бы я хотел тебя, я бы овладел тобой прямо здесь, прямо сейчас, сладкие щёчки, — шепчет он. — Просто для твоего сведения.

Я заставляю себя рассмеяться, но нет ничего смешного в том факте, что возбуждение пробегает по моему телу:

— Неужели?

Машина останавливается, и Хендрикс обходит её, чтобы открыть мою дверцу. Он наклоняется и снова тихо говорит со мной.

— Это грёбаное обещание, девочка Эдди, — молвит он, протягивая руку, чтобы помочь мне выйти из машины.

Я беру его за руку и получаю тот же электрический разряд, который всегда испытываю, когда прикасаюсь к нему.

— Что ж, тогда хорошо, что никто из нас не хочет друг друга.

Глава 12

Хендрикс

Пять лет и шесть месяцев назад

— Я не знаю, как, чёрт возьми, тебе это удаётся, чувак.

Тейлор передаёт бонг мне, выпуская струйку дыма по комнате. Я передаю его Брэндону, сам обходя его стороной, но они не замечают. Мы все слишком заняты, наблюдая, как Эдди проходит мимо гостевого дома, одетая в джинсы и с гитарой в руках. Эдди, которую я пытался выкинуть из своей грёбаной головы после той дурацкой поездки. Эдди, которая всё ещё мила со мной после того, как я сказал ей проваливать, потому что мне больше не нужна её чёртова помощь в плавании, хотя это ложь. Я просто не хочу, чтобы она была на расстоянии вытянутой руки от меня в бассейне, почти без одежды, чтобы вода стекала по её коже, практически требуя, чтобы я провёл языком по её телу. Эдди, которая говорит мне, что скучает по разговорам со мной. Эдди, которая разбивает моё грёбаное сердце каждый раз, когда смотрит на меня.

Я почувствовал облегчение, когда она уехала в турне на три месяца, но я был неправ насчёт всей этой истории с глаз долой, из сердца вон. Я был прав насчёт того, что быть вдали от неё ещё хуже. Это в миллион раз хуже, чем быть рядом с ней.

Я говорил себе, что то, что я держусь от неё подальше, для её же блага. У неё есть будущее, настоящее. И я ухожу.

Я держал это в секрете от неё.

— Посмотри на эту задницу в этих штанах, — говорит Тейлор, ударяя Брэндона по руке. — Тебе нужно помацать её по братски, Хендрикс.

— Это моя грёбаная сводная сестра. Не будьте мудаками.

— Я бы хотел засунуть свой член в твою сестру, — говорит Брэндон, улюлюкая. — Ты же знаешь, что у неё отличная задница.

— Пошёл ты.

Я встаю и пересекаю комнату, наблюдая, как Эдди идёт по траве. Она направляется к месту на другой стороне участка, к той роще, где она сидит и играет на гитаре. Я знаю, что она направляется именно туда, потому что видел, как она пробиралась туда миллион раз. У неё в доме есть музыкальная комната, но она ею почти не пользуется. Кажется, никто этого не замечает, кроме меня.

— О-о-о, чувствительный, — говорит Тейлор. — Пожалуйста. Только не говори нам, что ты не дрочил при мысли об этой сладкой киске.

— Я сказал — она моя грёбаная сводная сестра, — отвечаю я, пытаясь отмахнуться от этого. Они все время так говорят о цыпочках, и это не выводит меня из себя так, как сейчас. Прямо сейчас я думаю, что мог бы просто убить их обоих голыми руками.

— Сводная сестра, да, точно, — говорит Брэндон, смеясь. — На твоём месте я бы зарылся по самые яйца в эту щёлку.

— Убирайся, — говорю я тихим голосом.

— Чувак, успокойся, — произносит Тейлор. — Чёрт, чувак, ты что, под кайфом или что-то в этом роде? Ты ведёшь себя как сука.

— Я сказал — убирайтесь. Нахуй. Отсюда, — повторяю я, подчёркивая каждое слово осторожной паузой. Мои руки сжаты в кулаки, и я думаю о том, чтобы врезать им обоим по чёртовым физиономиям за то, что они так отзываются об Эдди, но вместо этого я открываю дверь. — Немедленно.

Они оба сидят, развалившись на диване, и тупо смотрят на меня.

— Мы ничего такого не имели в виду, Хендрикс, — говорит Брэндон. — Господи Боже.