Принцессы оазиса

Фернан решил, что постарается заснуть, ни о чем не раздумывая. И все-таки кое-что не давало ему покоя.

— Помнишь историю про араба с конюшни твоего отца, которую ты мне рассказала? — натянуто произнес он. — Неужели это правда?

Темные глаза Франсуазы сверкнули, словно в них отразился свет луны.

— Конечно, нет, дорогой, — мягко сказала она, — я тебе солгала.

Глава восьмая

Как ни нравилась Идрису разноцветная говорливая уличная толпа, как ни привлекало сверкающее на солнце море, он быстро понял, сколь претят ему бесконечно далекие от чистоты и строгости племенных обычаев городские нравы. Дело было не в каменных стенах, в коих он, привыкший к вольным просторам пустыни, отныне был замкнут, а именно в людях.

В эту школу набирались арабские мальчики со всех уголков страны, и среди них было немало таких, кто гордился старинными традициями своей семьи, родовым укладом и при этом презирал все сколько-нибудь чужое и считал бедуинов бедняками и дикарями.

Отец всегда твердил Идрису, что самое важное в жизни — это личные достижения, повторяя, что главное — не корона, а голова, но другие полагали иначе. Идеалом шейха Сулеймана был войн пустыни, с гортанным криком пускающий лошадь наперерез врагу, неистово мчавшийся через пески навстречу судьбе. Всадник, пригнувшийся к шее коня, одной рукой вцепившийся в луку седла, а в другой державший ружье, способное поразить любую цель. И при этом — не кичившийся своей удалью, с бесстрастием внимающий похвалам, полный спокойствия и правдивости, каких требует жизнь в пустыне.

В том, что этот идеал разделяют далеко не все, Идрис понял, едва переступив порог школы.

Передав плату за обучение и сдав на хранение вещи юного господина, провожатые уехали, и он остался один в пока еще незнакомом месте, с холодком в груди и неприятной слабостью в ногах. В оазисе он был личностью, возможно, кем-то и нелюбимой, но неприкосновенной. Сын шейха Сулеймана хорошо знал законы племени и особенности жизни в пустыне, но здешние правила были ему неизвестны.

Идрис стоял с подаренным отцом Кораном в руках в окруженном высокими каменными стенами дворе, ожидая прихода кого-либо из наставников, когда из невысокой арки выбежал босоногий худенький мальчик, а за ним — двое других, постарше и покрепче, да к тому же куда лучше одетых. Повалив слабого противника на каменные плиты, меж которых пробивалась трава, они принялись его колотить. Мальчишка не сопротивлялся и лишь прикрывал голову.

Почувствовав, как в душе закипает гнев, Идрис сделал шаг вперед со словами:

— Оставьте его!

Юный бедуин произнес это повелительно и твердо, как привык говорить шейх Сулейман, вождь и духовный отец бедуинов оазиса Айн ал-Фрас.

Мальчики, которые были и выше его ростом, и старше, отпустили жертву и выпрямились. Воспользовавшись этим, обижаемый ими мальчишка медленно поднялся, попятился, а после, юркнув в арку, исчез.

— А ты кто такой? — бросил один из мальчиков, с явной враждебностью разглядывая Идриса.

— Новенький? — прищурился второй.

— Да.

— И откуда?

— Из оазиса Айн ал-Фрас.

— Что-что? «Поилка для верблюдов»? — Они дружно захохотали. — Так ты из пустыни? Бедуин? Кто тебя сюда послал и зачем?

Губы Идриса задергались, а глаза потемнели. Сделав над собой усилие, чтобы сдержаться, он с достоинством произнес:

— Я приехал учиться. Меня послал сюда мой отец, шейх Сулейман ибн Хусейн аль Салих.

— Подумаешь, шейх! — фыркнул один из мальчиков. — Предводитель нищих дикарей! А вот мой отец — эмир и его, — он кивнул на товарища, — тоже. И если мы захотим, ты уберешься обратно в пески.

Ни один обладающий хоть каплей достоинства правоверный не снесет оскорбления в адрес своего отца. Положив Коран на небольшой каменный приступок возле стены, Идрис подошел к обидчику и ударил его. Тот ответил. Завязалась драка.

Юный бедуин бился отчаянно и храбро, но он с самого начала очутился в невыгодном положении, и ему здорово досталось. Побоище прекратил появившийся из арки наставник, резкий окрик которого сразу отрезвил драчунов.

Мальчики тяжело дышали, с бешенством глядя друг на друга. У Идриса была разорвана одежда и разбита губа.

— В чем дело? — холодно и сурово произнес мужчина, и юный бедуин почувствовал, как его противники затрепетали.

— Это новенький, муаллим 7 Ризван, — поклонившись наставнику, произнес один из воспитанников, — он первым ударил Максуда.

Муаллим Ризван повернулся к Идрису, и его взгляд буквально приклеился к лицу мальчика.

— Только приехал и сразу драться? Забыл, что находишься в масхабе 8 — обители постижения божественной истины, а не в своем оазисе? Драка есть мустакрух 9 , ты должен это запомнить. Ступай за мной.

Тон наставника не допускал возражений. Идрис всей кожей ощущал торжество своих противников. Подняв Коран (в довершение всего священная книга упала на землю), он направился вслед за муаллимом Ризваном.

Тот привел мальчика в небольшое помещение, каменные стены которого были украшены затейливым орнаментом, а гладкий пол устилал пестрый ковер. Здесь было много книг в великолепных кожаных переплетах с глубоким золотым тиснением. Посреди комнаты стоял столик, потемневшее от времени дерево которого покрывала искусная резьба. На столике Идрис увидел серебряный письменный прибор и сложенные в стопку бумаги.

Учитель опустился на богато расшитую подушку с кисточками и бахромой, тогда как мальчик продолжал стоять.

— Вообще-то мы неохотно принимаем в школу жителей пустыни, потому что почти никто из них впоследствии не избирает духовную стезю. Тем более в стране осталось мало масхабов, поскольку их позакрывали европейцы, — сообщил муаллим Ризван. — Но твой отец очень просил за тебя, и я согласился. Потому хотя бы на время учебы ты должен оставить свои привычки и усвоить, что здесь побеждает ум, а не сила.

Перед тем как отправить сына в школу, шейх Сулейман объяснил ему, что в масхабе самый главный человек — это муаллим. Ученики встречают его поцелуем руки и полы одежды, никогда ему не возражают и не смеют поднимать на него глаз.

Забыв о том, что ему говорил отец, Идрис слушал наставника, не опуская головы и не отводя взора. Он буквально излучал достоинство и твердость. Ему хотелось сказать о том, что путь воина, сражающегося за истину, против завоевателей и иноверцев, не менее праведный и сакральный, чем путь мудреца.

По-видимому, реакция мальчика не понравилась учителю, потому что он сухо завершил:

— Тебе придется прочитать «аль-Муватту» 10 и выучить основные ее положения. А теперь я отведу тебя к другим ученикам и не вздумай ссориться с ними.

В комнате, где занимались учащиеся школы, были маленькие коврики и деревянные подставки для письменных принадлежностей и книг. В высокие узкие окна струился свежий утренний воздух и теплый золотистый свет.

Мальчишки шумели, но, когда вошел учитель, мигом замерли и притихли, так что стало слышно доносившееся из сада пение птиц.

— Это новый ученик, — сказал муаллим Ризван. — Он из пустыни, прислан сюда отцом, шейхом Сулейманом ибн Хусейн аль Салих.