Ступень Пятая

Это было неожиданно. Я был уверен, что переходы Светланы не засекли, потому что речь о них поднималась впервые. Но сейчас выяснилось, что от Туманова Ефремов нас прикрывал, не хотел доводить совсем уж до скандального разрыва.

— Боже мой, Дмитрий Максимович, я была бы и рада благословить, но ведь он незаконнорожденный.

— Кого это сейчас беспокоит, Ваше Императорское Величество? — философски заметил Ефремов. — Главное, чтобы на троне сидел сильный маг, а уж происхождение его совершенно неважно. Пусть Кирилл Андреевич его официально признает, это снизит градус возможных сплетен. Но знаете, что я вам скажу, Ваше Императорское Величество, не осталось дураков, которые поперли бы против Елисеева. Он себя за это время успел поставить правильно. Никто против него ни слова не скажет. Громко, я имею в виду, шипеть по углам, конечно, будут. Так и про любого шипеть станут. Но брак вашей дочери с Елисеевым выгоден стране больше, чем с любым другим. Более того, вам не выгодно, чтобы он женился на ком-то, кроме вашей дочери. И вообще, запретить бы ему возвращаться сейчас в Германию, пусть переводится в любой наш вуз, а мы посодействуем. А то там и свои магички есть, и Мальцева постоянно рядом трется. Уж Игнат Мефодьевич своего не упустит, женил бы Елисеева на внучке сразу, если бы тот дал малейшую слабину.

Я даже загордился, услышав от Ефремова о своей неимоверной ценности для страны. Можно сказать, не восемнадцатилетний парень, а стратегический запас, который нужно беречь, чтобы им никто ненужный не воспользовался.

— Ой, Дмитрий Максимович, хватит уже про Елисеева, — проворчала императрица. — Я уже поняла, что Светлане вообще повезет, если он на ней женится. Но давайте обсудим другие вопросы. Тех же Мальцевых надо призвать за нападение на Сысоевых, потому что это безобразие, что они там устроили.

— Это безобразие не дало сысоевской дружине выступить против вас, Ваше Императорское Величество, — напомнил Ефремов. — Потому что Сысоев был среди заговорщиков.

— Что ж теперь, Мальцевым медали выдать за помощь Отечеству? Этак у меня все кланы начнут воевать между собой, если поймут, что преступление не просто сходит с рук, а еще и оказывается крайне выгодным.

— Нет, разумеется, награбленное им оставлять нельзя, — согласился Ефремов. — Ему место в казне, потому что вина Сысоевых доказана. И штраф Мальцевым выпишем такой, чтобы подумали в следующий раз не только они.

Дальше речь пошла о совершенно приземленных вопросах: о том, что будет изыматься у заговорщиков и что оттуда нужно конкретно для ефремовской вотчины. Губу генерал раскатал знатно, захотев подмять под Императорскую гвардию несколько стратегически важных предприятий. В чем-то я его понимал, при Императорской гвардии должны быть свои службы, чтобы не полагаться на чужие устройства. Понимала и императрица, согласившаяся по большей части пунктов и лишь в нескольких местах давшая укорот своему подчиненному. Впрочем, возможно, ей не хотелось отвечать за те предприятия, которые они сейчас с Ефремовым планировали отжать у замазавшихся в измене кланов. А так появилось ответственное лицо, на которое все это можно свалить. Мне бы тоже хотелось обзавестись таким лицом.

— Кажись, Ярослав, Ефремов императрицу почти дожал.

Постников потянулся и подмигнул мне. Расслабленным он не выглядел, но и напряжение последних дней из его глаз почти ушло. Правда, Марту он попросил пока задержаться в макаровском поместье, аргументируя тем, что там чище воздух и меньше проблемных людей.

— Он не одинок. Светлана сказала, что откажется от наследования, если мать начнет на нее давить. В этом случае трон отойдет Андрею Лазареву.

На самом деле она сказала немного не так: что откажется от трона, если я откажусь разделить эту обязанность с ней. Сидеть на троне слишком геморройное занятие, чтобы меня привлекать. И слишком мешающее моим планам. Поэтому я предпочел бы вариант, когда Светлана остается со мной, а трон и все, что ему сопутствует, — отходит кому-то другому.

— Не самый хороший вариант для страны, — прикинул Постников. — Уверен, императрица поймет, что ты однозначно лучше.

— Иди ты, — хмыкнул я. — Мне Светлана нужна, а не страна. Так что я бы предпочел Лазарева на троне.

— Мало чего ты предпочел бы. Проблема в том, что любой, кто будет на троне, посчитает тебя для себя опасным. Живая Светлана будет подвергать сомнению его легитимность. Значит, вас рано или поздно попытаются устранить, а вместе с вами пострадаем и мы, потому что императорам все равно, сколько людей погибнет, пока они добиваются своего.

— Андрей ко мне нормально относится, — возразил, хотя уже понимал, что Постников прав.

— Андрей тебя терпит и наверняка винит в смерти матери. Ярослав, не дури. Что я тебя как маленького должен уговаривать? Сам же понимаешь, другого выхода нет. Ну и после того шороха, что ты навел во дворце, кстати, тоже.

Тут я был согласен. Нужно было действовать аккуратнее, но я пришел как раз тогда, когда на полном серьезе обсуждалась возможность взорвать всех Тумановых, воспользовавшись лазейкой в защите личных покоев. Знал о ней Шувалов от собственной дочери, которой согласен был пожертвовать, чтобы получить вожделенную власть. Лазейка использовалась для обмена короткими сообщениями, но и для отправки атакующего заклинания тоже подходила. С точки зрения Шувалова, пользы от дочери уже не было, значит, ею можно было пожертвовать, а потом подать дело так, что он, напротив, стремился ее спасти. Историю, как известно, пишет победитель, вот им Шувалов себя и видел. И даже не успел понять, как умер, потому что в его защите была не одна лазейка, а много, а я тоже умею использовать лазейки.

Взрыв получился эффектным, после чего я, не выходя из невидимости, сообщил, что у всех, кто сдастся Императорской гвардии, будет шанс сохранить жизнь, а те, кто выберет продолжение банкета у императорских личных покоев, закончат свою жизнь так же, как Шувалов. Потому что людей, которые собираются уничтожить слабых женщин, я жалеть не буду.

Правильное решение приняли не сразу. Меня попытались достать, но даже с направлением удара ошиблись, немного попортив дворцовые коридоры. Пришлось поступить с ними так же жестко, как с Шуваловым, о чем я ни разу не пожалел. Я в этой стране собираюсь жить и дальше, мне не нужно, чтобы тут творился полный беспредел. Три трупа убедили заговорщиков в серьезности моих намерений, после чего они приуныли и сдались.

— Возможно, насчет Елисеева вы правы, Дмитрий Максимович, — неожиданно сказала императрица, и мы с Постниковым опять обратились в слух.

— Не возможно, а точно, Ваше Императорское Величество. Вам еще с захваченными заговорщиками что-то надо решать. А это вопрос такого плана, который должен решать император или императрица, а не суд. Государственный переворот, как-никак, пытались устроить. Но если мы такую толпу казним, то, сами понимаете, волнения начнутся. Да и сдались они добровольно. Почти. Можно сказать, осознав ошибочность своего поведения.

— Неужели вы предлагаете их помиловать, Дмитрий Максимович? — возмутилась императрица.

— До смертной казни не доводить. Только попугать, чтобы откупились именно тем, что мы собрались изъять. И пугать должен мужчина. А смягчить его должна женщина. Пара Ярослав и Светлана для этого прекрасно подходят. Вы же видели запись из коридора у ваших дверей. Стоило Ярославу пару раз показать, что будет с теми, кто не сдастся, и вся толпа дружно подняла руки.

От этого интересного разговора меня отвлек вызов Сухова.

— Значит, так, — бодро начал он. — Записи дамиановых предков я уничтожил и его самого тоже. Хотел еще немного с ним поиграть, но потом понял, что живой он помешает тебе принять правильное решение, поэтому поторопился.

— Я сам хотел с ним разобраться.

— И подарить ему еще двадцать лет жизни? Добрый ты слишком, Ярослав, — с насмешкой сказал Сухов. — Книги по рунам я тебе принес, попались по дороге, вспомнил и прихватил. Так что будешь пробегать мимо — заберешь. Но поторопись, потому что недели через две я уеду. Надеюсь, к этому времени ты поймешь, что императором тебе стать придется.