Время собирать камни

Глава 8 Все могут академики

– Мама, мама, посмотри вон на ту шапочку! Правда, красивый мех?

– Ольга, пальцем не показывай, – одернула дочь невысокая интересная женщина лет сорока пяти. – Девушка, покажите мне третью слева, вязаную, с оторочкой песцом…

– Валь, ну не солидно же, такая дешевая, – громко возразил муж, едва бросив взгляд. – Ты все же жена академика, на моей карточке денег хватит… – Он осекся, заметив недобрый взгляд продавщицы, явно не способной похвастаться высокой зарплатой.

– А мне нравится, – разряжая неловкость, из-под руки мужчины вывернулась Вера, младшая дочка. – Я в кино на Куркиной совсем такую же видела!

– Спасибо. – Женщина приняла из рук продавщицы шапку и занялась важным процессом – примеркой перед небольшим зеркалом. – Нормально сидит? – Она попыталась оценить свой вид в четверть оборота. – Но все же, Вить, помнишь тот «шарик», отделанный чернобуркой? Вроде бы он получше смотрелся…

– Да бери хоть обе! – Виктор Михайлович Глушков машинально снял очки и смахнул платком пот со лба. – Валечка, уже шестой магазин! Может быть, потом что-нибудь присмотришь?

– Тебе с новой шубкой точно не пойдет, – с максимализмом юности забраковала модель Ольга.

– Ну я же не ожидала, что в магазинах такой выбор! – Жена расстроенно покрутила шапку в руках, рассматривая качество пошива. – Кооперативы работают, и пары лет не прошло…

– Свобода выбора есть отсутствие выбора, – тяжеловесно пошутил муж. – Помнишь, еще при Никите, как Ленинскую дали, ты большой поход по магазинам устроила?

– Все одинаковое было, смотри только, чтобы брака не подсунули. – Валентина Михайловна уже примеряла следующие изделие из меха. – А теперь мне нужно самое лучшее!

– Жаль, до шубок и пальто кооператоры еще не добрались, – Ольга была явно недовольна ассортиментом. – А еще вы хотели мне воротник обновить, но все как корова языком…

– Наша мама все равно самая красивая! – опять вмешалась Вера. – А старую шапочку отдашь мне – в школу ходить?

Виктор Михайлович устало отошел на пару шагов от азартно примерявшей обновки семьи и привалился плечом к колонне, обшитой вездесущим пиленым известняком. На секунду задумался, пытаясь как можно точнее описать собственное состояние, тихо пробормотал:

– Счастливый кошмар, и никак иначе!

Посмотреть со стороны, так нужно только радоваться, в кои-то веки выдались спокойная прогулка по Киеву всей семьей, прекрасная солнечная погода, усыпанные желтым ковром тротуары, в общем, приятные хлопоты рядом с любимыми людьми… Но реально хотелось оказаться где-то подальше, в тишине кабинета, и работать, работать, работать! А стоит ли? Вопрос нешуточный, почему-то последнее время приходилось таить от сотрудников, друзей, жены, даже от себя самого – никому в Москве ничего не нужно от Института кибернетики АН Украины и его директора[136].

Как такое случилось? Ведь по-прежнему были доверие, какие-никакие, но личные отношения с товарищем Косыгиным, не уменьшился авторитет, по всем формальным признакам работу признавали и ценили. Совсем недавно, месяца не прошло, как за работы по математическим методам регулирования советской экономики вручили второй орден Ленина, а такие награды при Микояне просто так не давали. И в то же время не покидало упрямое чувство – что-то произошло на самом верху, где-то приняты судьбоносные решения, и сейчас Глушков и весь его коллектив переведены на направление отвлекающего удара.

Дело, безусловно, нужное, даже необходимое… Упрекнуть некого, отцы-командиры по-своему честны, инициативу ограничивают по минимуму, не отказывают в деньгах и ресурсах, в чистом виде – живи сам и давай жить другим. Но уж слишком часто в разговорах стали отводить глаза – будто заранее знали о будущей незавидной доле: ни особых побед, ни славы на данном участке фронта выпасть не могло ни в коем случае. Максимум тут – минимум потерь.

Еще несколько лет назад в высоких и просторных кабинетах похожим образом реагировали на главный проект жизни, систему ОГАС[137]. Тогда товарищ Косыгин вдребезги разбил хрустальную мечту о всесоюзном органе, управляющем экономикой страны почти без аппарата, органе мыслителей, а не чиновников, о народном хозяйстве на базе кибернетики, призванном внедрять ЭВМ в промышленность, науку, преподавание, медицину… Но он же показал сносный выход: заняться вопросами стратегического регулирования потоков материальных ресурсов, то есть задачей куда более примитивной и близкой к капиталистическим микрологистическим системам планирования потребности в материалах[138]. Детальная проработка оказалась весьма интересным и на удивление непростым делом, которому, можно сказать, было отдано два года жизни, но… Кажется, результат никого попросту не интересовал!

За примерами далеко ходить не надо. Взять один лишь проект безналичных расчетов – академик машинально покрутил пальцами в кармане пластиковый прямоугольник зарплатной карточки, пробормотал:

– Всенародный социалистический проект, высочайший приоритет, огромное достижение социализма…

Увы, на поверку все пошло по наезженному сценарию: закупили в США оборудование и материалы, худо-бедно обучили специалистов, и функционировала система половинчатым обрубком при почте и Сбербанке без какого-либо привлечения кибернетики. Главное, ни одна сволочь даже не поинтересовалась разработками ИКАН. А ведь полный уход от налички, а значит, исключение воровства и спекуляций, позиционировался как один из ключевых компонентов будущей системы регулирования народного хозяйства!

С инфраструктурой передачи данных ничуть не лучше. Вполне официально по Совмину и ЦК КПСС прошла информация, что американцы вовсю строят информационную сеть Arpanet и уже получили хорошие практические результаты. Казалось, нужно просто обратить внимание руководителей страны, объяснить им, чем грозит ситуация, и немедленно создавать советский аналог, благо подобный проект в ИКАН начинали на два года раньше. Но на подробную записку[139] Косыгин отреагировал… можно сказать, никак, отнесся как к очередному хорошо известному и понятному факту, лишь пообещал создать комиссию. Свой ответ Виктор Михайлович помнил дословно: «Единственное, что прошу сделать, – это не создавать по моей записке комиссию, потому что практика показывает, что комиссия работает по принципу вычитания умов, а не сложения, и любое дело способна загубить»[140].

Кажется, именно с этого момента дела окончательно покатились под откос. Отношения с союзными министерствами и ведомствами у руководителя Института кибернетики АН Украины и ранее не были безоблачными, огромный аппарат управления народным хозяйством всегда с легким пренебрежением относился к потребностям академической науки: «Учаныи-и-йя, чего с них, с убогих». Тем более особого интереса к микроэлектронике не прослеживалось даже в самом что ни на есть профильном МЭПе, исследования велись фактически на уровне инициативных директоров или даже завотделов. ИКАН в этой ситуации был если не самым первым, то как минимум лучшим среди равных.

Но года три-четыре назад вперед неожиданно рванули Зеленоград и СКБ-2 Староса. На еще совсем недавно никому особо не интересное производство кремниевых интегральных схем пролился настоящий золотой дождь, его масштабы можно было сравнивать лишь с атомным или космическим проектами. Мощнейшие заводы запускались десятками, чем дальше, тем больше и быстрее, казалось, нет никаких преград, ради ничтожных кусочков кремния ЦК КПСС и новый министр обороны товарищ Устинов, шутя, укрощали прежде всесильное армейское и атомное лобби, а кабинеты героев-генералов занимали «комсомольцы» Шелепина. Для последних не было ничего святого, говорили, они вот-вот продавят через ЦК КПСС строительство в СЭЗ «Северо-Запад» шестимикронной советско-шведской фабрики интегральных микросхем.