Поколение победителей

1.13 Гроза над Китаем

В Китае происходило что-то огромное и страшное. Предупреждение о близящейся "чистке" правого крыла в ЦК КПК было передано Лю Шаоци через Чжоу Эньлая в конце июня. Дальнейшие события не было возможности представить точно. Возможно, президент КНР принял информацию всерьез, начал действовать и этим разбудил лавину. Или, наоборот, не обратил никакого внимания на слова Шелепина и Косыгина, но при этом обмолвился где-то неосторожным словом. Не исключено, что информация из будущего вообще не сыграла никакой роли, случилось ровно то же самое, что в истории гостя из будущего.

Факт состоял в том, что Мао Цзедун нанес удар первым. 16 июля 1965 года он разыграл свой единственный крупный козырь, а именно ярчайшую харизму. Главным событием стало неожиданное выступление с речью перед студентами Пекинского университета. Всего лишь слова, но уже через несколько часов столицу Поднебесной было не узнать.

Надо сказать, что позиции "Прагматического крыла" ЦК, которое возглавлял президент Лю Шаоци, в Пекине были чрезвычайно сильны. Его сторонники в ЦК партии превосходили числом "левых" оппонентов почти в три раза. Все ключевые посты занимали его ставленники. Даже прессу, в том числе партийную газету "Жэньминь жибао",полностью контролировал доверенный соратник, заведующего отделом пропаганды ЦК КПК Лу Динъи.[87]  Казалось, им нечего опасаться внутрипартийной борьбы. Но они недооценили авторитет и политический талант Председателя, который сумел обратить свою видимую слабость в всесокрушающую лавину молодежных выступлений.

В своем выступлении Великий Кормчий обвинил в неудачах "Большого скачка" перерожденцев и ревизионистов, а именно, высшее партийное руководство, которое пошло по капиталистическому пути. Многие из секретарей обкомов или членов ЦК, говорил Мао, думают, что всего в жизни достигли. Теперь можно материть починенных, разъезжать на персональной машине, есть деликатесы и пить водку в цэковском буфете.

Персонально отметил Дэн Сяопина, который на досуге предавался буржуазной игре в бридж, партнеров для которого ему доставляли из других провинций специальным самолётом. Досталось Лю Шаоци, который обнаглел настолько, что выпустил многомиллионным тиражом брошюру "О самовоспитании коммуниста", в которой открыто клеветал: "Некоторые товарищи, ничего не смысля в марксизме-ленинизме или жонглируя марксистско-ленинской терминологией, мнили себя "китайским Марксом" или "китайским Лениным"…".

"Бунт – дело правое", провозгласил великий Председатель, смахнув пыль с лозунга времен войны с японскими оккупантами, и призвал к уничтожению многочисленных врагов.[88]

Все газеты КНР, кроме армейской "Цзэфанцзюнь бао", постарались "замолчать" выступление Мао Цзедуна или дать ему негативную оценку. Но даже это не помогло. Броский лозунг Великого Кормчего был с восторгом принят студентами. Огонь провокации верховым палом прокатился по всем 55 вузам Пекина. Стены городских домов и заборы деревень украсились листовками-дацзыбао, в которых крупными рукописными иероглифами сообщалось, кто из профессоров или руководителей парткомов пошёл по капиталистическому пути. И где его можно застать для расправы.

22 июля было опубликовано постановление секретного (или подпольного) заседания ЦК КПК о создании Группы по делам Культурной Революции. Ее руководителем был назначен руководитель отдела пропаганды ЦК КПК Чэнь Бода, первым заместителем Цзян Цзин, четвертая и последняя жена Мао Цзедуна.

Авторитет Председателя КПК был на столько велик, что по всей стране из студентов и школьников стали создаваться отряды хунвейбинов (красногвардейцев) и цзяофаней (бунтовщиков). Они хитростью или штурмом брали партийные комитеты и физически изгоняли из них лиц, облеченных властью, но свернувших со светлой дороги коммунизма.

Орды хунвейбинов быстро превратились в жуткое карающее оружие, которое действовало абсолютно самостоятельно, слепо руководствуясь цитатником Мао. Для них не было авторитетов, от них не существовало защиты. Старые личные счеты сводились с необыкновенной легкостью, плохая оценка на прошлом экзамене или срезанная премия вполне могли стоить не только поста, но жизни. Армия под командованием Лин Бяо была настроена к "перерожденцам" еще более агрессивно, часто военные подразделения и хунвейбины действовали совместно. Министр общественной безопасности Се Фучжи тоже был активным сторонником Председателя КПК.

Толпы оголтелых подростков с красными повязками врывались в парткомы с криками "Переродился, сволочь!", и избивали функционеров. Потом выволакивали их с тумаками на улицу, а то и просто выкидывали через окно. Надевали на голову бумажные колпаки с позорящей надписью, водили по городу, периодически подгоняя пинками и заставляя публично каяться. Те, кому повезло выжить, отправлялись на рисовые поля, работать по 12 часов в день и зубрить наизусть "Красную книжечку" Мао.

Масштаб репрессий имел грандиозный размах. Сотни тысяч были убиты, изгнаны, ограблены. Одной из первых жертв стал президент Лю Шаоци. Революционные хунвейбины выбросили его из окна кабинета на пятом этаже и добили на мостовой ногами.[89]

Пытающегося скрыться из Пекина Ден Сяопина революционная толпа выволокла прямо из служебного черного лимузина "Хунци" ("Красное знамя"). Он был страшно избит, публично во всем раскаялся и был отправлен на исправительные работы в деревню вместе с семьей. Его сына, Дэн Пуфана, сначала пытали, потом сбросили на мостовую из окна четвертого этажа.[90]

Нельзя сказать, что "прагматики-перерожденцы" безропотно взирали на происходящие события. Самым очевидным, и казалось, правильным решением, должен был стать созыв внеочередного Пленума ЦК. На котором, пользуясь подавляющим большинством, они планировали нейтрализовать Председателя. Формулировка была готова заранее: "Освободить по состоянию здоровья". Кроме этого, для защиты от хаоса создавались многочисленные "рабочие отряды", которые часто вели с хунвейбинами в настоящие боевые действия. Из-за межфракционной борьбы внутри ЦК КПК огромную страну стремительно затягивало в воронку гражданской войны.[91]

Но и тут Великий Кормчий обошел всех гениальным ходом. Перед самым началом Пленума он появился на берегу Янцзы недалеко от Уханя в сопровождении толпы народа. Там вошел в воду и проплыл 15 километров. Пусть на самом деле 72-ти летний старик всего лишь барахтался в огромной пластиковой ванне, которую тащили за собой сотни пловцов. Рядом плыли тысячи восторженных поклонников, на берегу наблюдали зрелище сотни тысяч. "Если кто-то в ближайшее время будет говорить, что я нездоров, не верьте им – я в прекрасной форме", заявил Мао Цзедун, выходя на берег.[92]

В итоге Пленум состоялся, но только через месяц. Из 170-ти членов "прагматиков" в ЦК осталось не более 80-ти. Остальные были заклеймены как "предатели", "ревизионисты", "лица, поддерживающие тайные связи с заграницей", или попросту убиты хунвейбинами. Над входом в зал заседаний висел свежий плакат "Огонь по штабам!". В зал "для кворума" ввели команду хунвейбинов, размахивавших красными книжечками. Итог не заставил себя долго ждать, сентябрьский Пленум 1965 года полностью одобрил все мероприятия "Культурной революции".

8 октября 1965 года Председатель Мао, надев на рукав красную повязку первого "красногвардейца", приветствовал на площади Тяньаньмэнь многомиллионную демонстрацию хунвейбинов. Его победа была полной. Рядом, но чуть позади, стояли новые члены Политбюро.