Окно призрака

Кабинет владельца похоронного бюро больше напоминал кабинет какого-нибудь профессора на факультете истории или философских наук. С одной стороны книжный шкаф из темного дерева со стеклянными дверцами и еще один бюст, должно быть, какого-нибудь философа (похоже, философии тут много). С другой стороны широкий диван, у стола пара комфортных на вид стульев. Юэн даже засомневался – туда ли они попали? Это точно бюро ритуальных услуг?

– Здравствуйте, мистер Чилтон, – сказал Бернард.

– О, Бернард, – мужчина снял очки, вышел из-за стола, немного прихрамывая на правую ногу, и пожал протянутую фотографом руку. – А это, наверное, твой новый ассистент?

Юэн, оглядываясь по сторонам, замешкался на пару секунд, но потом, одним шагом преодолев отделявшее его от стола расстояние, тоже протянул руку для приветствия.

– Все верно. Юэн Гибсон. Приятно познакомиться.

– Виктор Чилтон, – ответил мужчина, крепко пожав руку, Юэн заметил у того на пальце внушительный перстень – на вид самая настоящая семейная реликвия. – Хорошо, что теперь вы работаете вдвоем. Я слышал ваши голоса, хотел подняться к вам, но погряз в бумагах.

Чилтон прислонился к краешку стола, придерживая снятые очки. Сложив руки на груди, Бернард стоял рядом, исполняя роль наблюдателя. Или надзирателя.

– А здесь хорошая слышимость, да? – поинтересовался Юэн.

– У меня слух чуткий, – с легкой усмешкой ответил Виктор.

В свою очередь, Юэн тоже присматривался к новому знакомому, о котором уже был достаточно наслышан. Конечно же, в городе Виктор Чилтон тоже носил гордое звание «странный». И по великой случайности (или не совсем) двое «странных» людей делили одно здание, тем самым подогревая репутацию друг друга. У Чилтона были свои ритуалы и традиции, которых он придерживался, но никогда (Юэн специально поспрашивал у знакомых) не навязывал их другим. Не считая, конечно, Бернарда, который, как он сам объяснял, пошел навстречу владельцу похоронного бюро, потому что находился на его территории.

Виктор Чилтон производил впечатление эрудированного, начитанного человека, который с легкостью мог бы вести свой бизнес в более крупном городе. Гладко выбритые щеки, поджарое телосложение, насколько можно было судить по сидевшему по размеру серому костюму, ростом с Бернарда (а в молодости, вероятно, и выше), острые черты лица. Его нельзя было назвать стариком, хоть и все в его внешности говорило о солидном возрасте. Ему наверняка было лет семьдесят, однако он, по всей видимости, относился к тем людям, которые выглядят моложе своих лет.

Но, несмотря на все эти, казалось бы, положительные качества, впечатление о нем складывалось двоякое. Его улыбку в равной степени можно было назвать дружелюбной и опасной. Взгляд тоже одновременно теплый и цепкий, как у хищной птицы, проникающий в самую душу, будто Виктор видел, кому сколько положено прожить лет. А еще от него веяло смертью. Черной, как его автомобиль, и серой, как надгробия на кладбище. От людей, так тесно соприкасающихся с загробным миром, исходил своеобразный флер. Не знай Юэн, чем занимался Чилтон, просто посчитал бы его строгим мужчиной с пронизывающим взглядом, возможно, профессором каких-нибудь наук или деканом исторического факультета.

– У вас хороший вкус на автомобили, мистер Чилтон, – сказал Юэн, считая необходимостью упомянуть про катафалк. – Если не ошибаюсь, это модель 1966 года выпуска?

– Совершенно верно, – подтвердил Виктор.

Юэн довольно кивнул, затем обернулся к выходу и заметил над дверью табличку.

– «Не бойся смерти: пока ты жив – ее нет, когда она придет, тебя не будет», – прочитал он вслух. – Это ведь Эпикур, да?

– Увлекаешься философией?

– Немного, – Юэн взмахнул рукой. – «Я знаю, что я ничего не знаю, а многие даже этого не знают», – он обернулся и увидел, как Бернард и Виктор смотрят на него, будто преподаватели на экзамене. – На самом деле, мои знания по философии очень ограничены.

– Не беда, ведь, наверное, существует сфера, которая тебе более интересна.

– Есть такая, – Юэн кивнул и заметил на противоположной стороне в самом углу пианино. Оно сливалось с темной обстановкой, поэтому его сложно было обнаружить при входе. Юэн был даже уверен, что многие клиенты не замечали пианино вовсе, по большому счету потому, что когда они оказывались тут, головы их были забиты решением иных вопросов.

– Музицируете на досуге? – спросил Юэн, указав на пианино и медленно двигаясь в его сторону.

– К сожалению, уже давно нет, – горько сообщил Виктор и, прихрамывая, тоже направился к пианино. Бернард подходить не стал, но с интересом наблюдал за происходящим.

Когда Юэн оказался перед пианино, Чилтон приподнял клап и прошелся пальцами по клавишам. Музыкальный инструмент издал искореженный, царапающий слух звук, от которого Юэн поморщился.

– Увы, – вздохнул он, занеся пальцы над клавишами и едва их касаясь, – но экземпляр хороший, его можно попробовать отремонтировать.

– Были попытки, – кивнул Чилтон, положив одну руку на пояс и переместив вес тела на левую ногу, – однако мастер сказал, что пианино не подлежит ремонту. Поэтому здесь оно доживает свои последние дни.

– Обидно, – произнес Юэн и коснулся клавиш. – И довольно символично, стоит признать.

Руки начали двигаться по старой памяти, играя вступление из «Лунной сонаты» Бетховена (единственное, что он смог вспомнить из классики), однако вскоре остановились. Мелодия звучала инородно и тревожно, словно просачивалась из потустороннего мира. Ни к чему было мучить пианино и собственные уши. Юэн опустил крышку и обратился к Чилтону:

– Боюсь показаться нетактичным, но все же спрошу: что с вашей ногой?

– Тромбофлебит, – ответил мужчина. – Заболевание снова обострилось, что ограничивает мою активность в последнее время.

– Я что-то слышал об этом. Это ведь заболевание вен, если не ошибаюсь. Вам тяжело передвигаться?

– Уже легче, я практически завершил курс лечения.

– Хорошо, когда есть то, что вам помогает, даже если ненадолго.

– Damnosa quid non imminuit dies? – усмехнувшись, произнес Чилтон.

– Это латынь, но перевода я не знаю, к сожалению, – виновато улыбнулся Юэн.

– «Чему не угрожает губительное время?» – отозвался Бернард и тоже приблизился к пианино, очевидно, полагая, что ему необходимо внести свою лепту в эту беседу. – Гораций.

Виктор улыбнулся и похлопал Бернарда по плечу. Жест выглядел теплым и дружеским, даже каким-то родственным. В этот момент Юэну показалось, что Чилтон и Бернард очень хорошо ладят друг с другом – словно отец и сын. Он мог, конечно, ошибаться, но создавалось именно такое впечатление. Может, Виктор видел в Бернарде преемника? Бернард ведь что-то говорил о том, что пару раз помогал владельцу бюро. Хотя они ведь не родственники, с чего бы Чилтону передавать свой бизнес Бернарду? У старика наверняка есть дети и внуки, прямые наследники. Но Юэн все же задумался.

– Я совсем позабыл, что ничего вам даже не предложил, – спохватился Виктор.

«Интересно, он сейчас говорит о виски или об экскурсии в морг?» – мысленно поинтересовался Юэн.

– В честь знакомства можно отведать по бокалу сухого вина. У меня ремиссия, так что на мне это пагубно не отразится, – Чилтон двинулся в сторону своего рабочего стола. Там, в другом углу у него стояло нечто похожее на холодильник для спиртного, отделанный темным деревом в стиле обстановки кабинета. – Впрочем, молодежь вино обычно не пьет, но у меня есть и другие напитки…

– Спасибо за предложение, мистер Чилтон, – поспешил Бернард, словами останавливая мужчину, – но у нас дела. Мы зашли поздороваться, и нам уже пора ехать.

– Нам правда пора ехать? – спросил Юэн, надеясь все-таки на стаканчик виски.

– Пора, – повторил Бернард.

– Что ж, – несколько расстроенно сказал Виктор. – Мое предложение все равно остается в силе.

Виновато улыбнувшись, Бернард кивнул на прощание и вышел из комнаты первым. Юэн повторил его жест и тоже вышел, как и Чилтон, немного расстроенный. Несмотря на двоякое впечатление, которое производил гробовщик, он все-таки выглядел адекватным человеком, с которым было бы интересно пообщаться на разные темы.