Ангел

Суть нового образа жизни все яснее открывалась Гэбриелу, пока он стоял в конце длинной очереди за едой. Перед ним возвышался Сол. Проходя по тюремным помещениям, парень подметил еще кое-что: авторитет, которым пользовался среди прочих заключенных его новый товарищ: если это была не власть, то заметное уважение. Хотя страха он никому не внушал. Определенно.

– Ты сидишь с Джейсоном?

– Да, – ответил Гэбриел, все еще пытаясь восстановить голос.

– На твоем месте я бы не стал ссориться с ним.

– Он опасен?

Гэбриел постарался задать этот вопрос спокойно, прекрасно осознавая, что ночью его надолго запрут в камере наедине с Джейсоном.

– Нет. Но он глуп, – прошептал Сол, приветственно кивая еще одному знакомому заключенному, коротко стриженному молодому человеку с бородой имбирного оттенка.

Гэбриел заметил, что тот оглядел его от макушки до пят, и невольно поежился от оценивающего взгляда.

– Глуп?

– Никогда не бери взаймы и не одалживайся. Правило номер один. Особенно если тебе не дали разрешения. Когда все, что у тебя осталось, это двадцать вещей, они приобретают огромную важность. Джейсон отдал кому-то нечто очень важное. Его ждет суровое наказание, и лучше бы оно свершилось не при тебе.

– Разве ты не должен уведомить надзирателей?

– Правило номер два: никогда и ничего не сообщай охране. Здесь мало с кем обращаются хуже, чем со стукачами.

– Усек.

– Если заметишь, как что-то начинается, сразу уходи. Вот тебе совет, – добавил Сол. – Это тяжело, но здесь прежде всего нужно заботиться о себе. Так поступает любой зэк.

Гэбриел разглядывал стоявшую на подносе тарелку с мясной запеканкой. Пюре выглядело белым и с виду приличным – с бисеринками влаги на поверхности, словно запотело. На вкус же оно было водянистым и слишком мягким. Фарш неестественного оранжевого оттенка вовсе не вызывал аппетита. Гэбриел набрал смесь в ложку. Несмотря на жидковатую консистенцию, она не пожелала отлипнуть, когда он поднес ее ко рту. Пюре свисало слизью, но Гэбриел был настолько голоден, что положил его в рот, теплое, но далеко не горячее. Он постарался вообразить, что порция за порцией поедает не отвратительную пищу, а нечто куда более вкусное, но чем сильнее остывало блюдо, тем труднее это становилось. В желудке ощущался ком – тяжелый, как сырой песок. Неожиданно Гэбриел подавился и почувствовал, что отвратительный картофель выбирается наружу. Он кинулся к корзине, стоящей в углу столовой, и его стошнило. Услышав смех, он поднял взгляд на сидящих за столом напротив. Среди них был молодой человек с имбирной бородой. Глазами он так и прожигал Гэбриела, который внезапно перестал чувствовать голод.

Общий сбор.

Гэбриел дошел до камеры и занял отведенную ему позицию возле двери. Джейсона не было видно.

– Коул! – выкрикнул надзиратель уже в четвертый раз, но теперь глядя на Гэбриела.

Тревога усилилась, когда к нему быстрыми шагами приблизились трое других охранников. Все остальные откровенно пялились. Гэбриел почувствовал, как кровь отлила от лица. Он попытался казаться выше ростом, выглядеть менее беспомощным. Вздернул подбородок и встал прямо, отведя плечи назад. Такую стойку он обычно принимал, входя в ночной клуб и оглядывая зал, в котором каждому хотелось, чтобы его воспринимали большей сволочью, чем других посетителей.

Гэбриел пробежал глазами по бейджам надзирателей. Маркус Хайд, Кайл Джонсон и Стив Барратт.

– Где Джейсон? – спросил Барратт.

– Не знаю, – ответил Гэбриел.

Восемьдесят два слова.

– Значит, не знаешь? Когда и где ты видел его в последний раз? – прорычал Хайд прямо в лицо Гэбриела.

Охранник значительно уступал ему в росте, и было странно слышать, как на него орет маленький человечек. Гэбриел с трудом смирился с необходимостью терпеливо выносить направленную на него злобу. В нем все бунтовало против немотивированной ненависти. Сам он никогда не питал склонности к насилию, но сейчас в нем заговорила оскорбленная гордость. Хотя разве у него остались причины проявлять ее?

– В камере. Перед ужином.

– Подробнее! – продолжал давить Хайд.

– Я проснулся и пошел ужинать, его не было в камере ни когда я ушел, ни когда вернулся.

– Это правда? – вмешался Барратт, явно играя роль «доброго полицейского» на фоне агрессивного Хайда.

– Могу поклясться.

– Запереть двери! – выкрикнул Хайд, и эхо разнесло его голос по крылу.

Заключенные застонали и стали заходить в камеры. Насколько мог судить Гэбриел, такое происходило здесь не впервые.

Хайд удалился, а Барратт, как показалось, только и ждал этого, чтобы снова обратиться к Гэбриелу.

– Если ты действительно не имеешь ни к чему отношения, то лучше не суй нос в чужие дела, – шепотом сказал Барратт.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что Джейсон рассердил опасных людей и они не хотят, чтобы их поймали.

– Почему вы говорите это мне?

– Потому что ты новичок. Мы то и дело видим парней, раз за разом попадающих сюда. Тебя же я не знаю, а это означает, что ты, вероятно, не настолько плохой. Не суйся куда не надо, и время потечет намного быстрее.

– Что значит «не суйся куда не надо»?

– Не заводи отношений с дурными людьми. Держись особняком. Будь сам по себе. Шевели мозгами.

– А что станет с Джейсоном?

– Наверняка мы скоро его найдем. Жестоко избитым, если повезет, или мертвым.

– Если вам повезет?

– Ты представить не можешь, какой нас ждет бюрократический кошмар, если найдут мертвого заключенного. – Он вышел за дверь и закрыл ее с последним предупреждением: – Старайся быть как можно незаметнее.

Барратт ушел. Гэбриел приблизился к двери и сквозь вертикальную полоску стекла, заменявшую окошко, попытался рассмотреть, не происходит ли чего в пределах его видимости. Никаких отчетливых примет паники в тюремном крыле он не заметил. Все шло по заведенному распорядку. Заключенные терпеливо сидели взаперти, надзиратели производили тщательный индивидуальный осмотр камер, прежде чем задвинуть засовы. Еще не было и семи часов вечера, а в стенах узилища наступала ночь.

Гэбриел разрывался между чувством облегчения, что остался один, и тревогой за, возможно, ужасную судьбу сокамерника. Мимо его двери пробежали два надзирателя, они явно что-то нашли. Больше Гэбриел не видел ничего. Только лица заключенных в камерах напротив, тоже прижатые к стеклам в стремлении разобраться в происходящем. От нечего делать Гэбриел взял с полки Джейсона книгу. Он не без оснований полагал, что она вряд ли понадобится хозяину.

Глава 5

Эдриан наблюдал, как инспектор разговаривает с новым начальником следственного отдела. Джонатан Фрейзер откровенно радовался избавлению от обязанностей начальника, поскольку больше подходил для исполнения приказов, чем для принятия важных решений, что понимали все, включая его самого. Нового командира группы следователей, старшего инспектора Миру Капур, в участке никто не знал. Ее назначили со стороны, чтобы она активно включилась в борьбу с упорными слухами, будто полицию Эксетера охватила повальная коррупция. О такой кандидатуре могли только мечтать в отделе по связям с общественностью, настолько безупречным выглядел ее послужной список. Прославилась она и умением ладить с прессой.

Фрейзер жестом подозвал Эдриана.

– Инспектор Фрейзер очень высокого мнения о вас, – сказала старший инспектор Капур, пожимая Эдриану руку.

– Рад это слышать, мэм.

– С нетерпением жду начала работы с вами, сержант Майлз, – добавила она.

– Спасибо. Я тоже.

– Сержант Майлз в данный момент расследует дело о пожаре в старой железнодорожной сигнальной будке, случившемся четыре дня тому назад, – пояснил Фрейзер. – Они пытаются идентифицировать погибшего.

– Есть успехи?

– Никто не значится пропавшим без вести. Мы дотошно опросили почти всех городских бездомных, – вздохнул Эдриан. – Если кто-то и исчез, этого еще не успели заметить. Трудно даже представить сложность задачи.