Страница 9 из 42
— Добрый день, Клавдия Леонидовна, — отзывается и обнимает меня за плечи. — А это вот Надя, моя сестра. Я вам про нее рассказывала.
— Та самая Надя?
Закрываю глаза и сердце не бьется. Боюсь представить какими подробностями моей жизни Катька поделилась с Клавдией Леонидовной.
— Та самая! И она смогла забеременеть! — деловито вещает сестра.
— Поздравляю вас, Наденька!
— Спасибо, — выдыхаю через силу.
— Так, я первая, — Катя сажает меня на кресло и вручает сумки.
Действует с опытом, расстилает пеленку, раздевается, ложится, отвечает на вопросы. А я сижу и не могу даже вздохнуть от волнения.
За все время я так и не порадовалась тому, что стану мамой.
Кусаю губу до металлического привкуса во рту.
Как бы я хотела, чтобы не было измены моего мужа… сейчас этот факт как рыбья кость в горле. Я могла бы рассказать Диме о том, что беременна. Посмотреть в его счастливые глаза.
Представляю, как с волнением прошептала бы: "У нас наконец-то получилось, милый!".
Слезы бегут по щекам.
— Смотри, смотри! — Катя хватает меня за колено и эмоционально указывает пальцами на экран. — Какой крохотный малыш!
А я ничего не вижу, кроме черно белых пятен.
— Срок еще очень маленький, — выговаривает Клавдия Леонидовна, будто видит в моих глазах смятение. — Зато можно послушать сердечко.
Катя тресется от восторга, услышав ритмичный шум.
Наступает моя очередь.
Ложусь, отвечаю на вопросы и закрываю глаза. Если у Кати в семь недель ничего толком не видно, то в мои пять тут вообще не на что смотреть.
В кабинете повисает тишина.
— Офигеть, — выдает Катя, и я поворачиваю голову к ней.
Побледнела и закрыла рот рукой, глаза размером с блюдца.
— Это то, о чем я думаю? — с восторгом спрашивает сестра глядя на врача.
Пытаюсь разобрать хоть что-то в черно-белых завитках на экране. У Катьки пятно одно было, а у меня почему-то два.
— Да, Катюш, это именно то, — кивает Клавдия Леонидовна, а у меня душа уходит в пятки.
— Что-то не так? — на лбу проступает испарина от волнения.
— Наденька, у вас будет двойня, — сообщает врач с улыбкой.
— Что будет?
— Два ребенка, Надь! — Катя встает и подходит к экрану телевизора, показывает пальцем на белое пятно. — Вот один ребенок, — переводит палец на второй кружочек. — А вот второй.
Сглатываю ком в горле и обреченно выдыхаю.
— Этого не может быть, — шепчу беззвучно.
— Надь, два ребенка! — сияет радостью. — Это ли не чудо, Надя? Десять лет попыток и вот!
Чудо. Чудеснее и быть не могло.
Катя не понимает… Она даже не представляет, что я сейчас испытываю. Мои эмоции вовсе не похожи на радость. Во мне сейчас только боль от предательства мужа, безнадежная тоска по прошлому и страх будущего.
До безумия хочется позвонить Диме и рассказать обо всем.
Дети… двое… это пипец!
Все эти дни Катя и Андрей ежеминутно отвлекали меня от мыслей о муже, но сейчас вся вселенная обрушилась мне на голову. И мой мир медленно тонет в темноте.
Мой личный апокалипсис.
Где сейчас Дима? Пока я здесь, пытаюсь свыкнуться с мыслями о своей неожиданной беременности двойняшками, он спокойно живет и, возможно, развлекается с рыжеволосой молодой девицей.
— Нужно срочно поехать к родителям и обрадовать их нашими новостями! — осеняет Катю, как только мы выходим на свежий воздух.
— А ты уверена, что они обрадуются? — цежу сквозь зубы и прикрываю веки.
15. Мама, я не виновата
Катя выруливает к дому родителей и паркуется возле ворот, а я вжимаюсь в кресло и жмурюсь.
Мама будет в восторге, когда узнает, что у нее скоро появится еще трое внуков. И вместе с тем, новость о моем разводе разобьет ей сердце.
Не хочу идти к родителям и рассказывать все, что произошло со мной за последнюю неделю, но сестра настаивает. Она считает, что мама должна знать, а я просто пока не пониманию, потому что не побывала в этой шкуре.
— Она нас родила и ей важна каждая мелочь, произошедшая с нами! А тут такое! Нужно все рассказать! — эхом звенит в голове голос Кати.
Сжимаю пальцами свою сумку, набираю побольше воздуха в легкие. До боли, отрезвляющей мой больной рассудок.
— Тошнит? — заботливо спрашивает сестра.
— Нет.
— Тогда пойдем, — весело кивает.
У родителей дома всегда особая атмосфера, напоминающая мне детство и юность. И пахнет здесь пряниками и корицей.
— Девочки мои, красавицы! — мама сгребает нас в охапку и по очереди целует в щеки.
— Мам, а мы ведь к тебе не вдвоем приехали! — Катька хитро прищуривается и улыбается до ушей.
— А кто с вами? Дима? Андрюша?
— Мам, вот посмотри на нас, — встает рядом со мной и расправляет плечи. — Нас тут не двое.
— А сколько? — непонимающе охает мама.
— Нас пятеро!
Брови матери встречаются на переносице, на лбу проявляется сетка морщин, а глаза темнеют.
— Как это пятеро?
— Мы беременные! — взвизгивает Катя с детской искренней радостью.
Мама моргает несколько раз, недоверчиво смотрит на меня, сканирует взглядом. А я губы поджимаю и мнусь с ноги на ногу. Чувствую, как комом в горле встали слезы и сердце болезненно пульсирует между лопаток.
— Мам, ты что, не рада? — сестра разочарованно надувает губы. — Я ждала, что ты визжать будешь от таких новостей!
Тишина давит так, что я готова сквозь землю провалиться. Катька меня сюда притащила в тот момент, когда я не была к этому готова. Я еще не свыклась с мыслью, что Дима скоро станет моим бывшим мужем. Моя душа ранена, и она кровоточит в болотистой мерзкой луже, появившейся вокруг меня после его измены.
— Надя, я хочу поговорить с тобой отдельно, — ледяным голосом чеканит мама и жестом приглашает меня пройти в гостиную.
— А со мной? Мам? — пикает Катя расстроенно.
— А ты поднимись к отцу. Разбуди его. Он там дрыхнет после обеда.
Иду за мамой, как на казнь.
— Садись, — указывает мне на кресло, и я послушно опускаюсь в него.
Прижимаю к себе сумочку, на глазах опять выступают подлые слезы. Я не могу сдержаться. Всхлипываю.
Мама садится напротив меня и смотрит недовольно, сложив руки под грудью.
— Ну, рассказывай, — нетерпеливо выговаривает.
Больше всего сейчас я нуждаюсь в ее поддержке. Пусть хотя бы мама скажет, что я ни в чем не виновата, что все будет хорошо. И не так, как это говорит Катька, занятая своими заботами и хлопотами, а искренне, нежно, любя.
— Я беременна, — выдыхаю дрожащим голосом. — Двойней.
— Так, — мать наклоняет голову набок и продолжает пытливо рассматривать мое лицо.
— И мы с Димой разводимся.
Женщина морщится, как от боли.
— Повтори!
— Я подала на развод, мам.
— Зачем?
— Он мне изменил.
Мама встает и отходит к большому окну. Рассматривает двор. А я слышу, как тикают настенные часы.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
— Мам, — лепечу онемевшими губами.
— Я от тебя такого не ожидала, Надежда, — бросает грубо, даже не повернувшись в мою сторону.
Надежда.
Так мама называла меня, если очень сильно разочаровывалась: когда я прогуляла школу, попробовала сигареты и спалилась, задержалась на свидании с мальчиком допоздна. Но сейчас…
— Мамочка, — слезно вскрикиваю я и закрываю лицо ладонями, всхлипываю и дрожу в немой истерике.
— Я думала, что скорее развалится брак легкомысленной и взбалмошной Кати, чем ты так меня разочаруешь! Ты же старшая сестра, пример для подражания!
— Я ни в чем не виновата! Мама, я ничего не сделала! Это Дима!
— Сохранение семьи — задача женщины, Надежда.
Ее слова как пули. Смертельные.
16. Устала…
Мама поворачивается ко мне, а я поджимаю пальцы на ногах до боли. Слезы бегут по лицу, ловлю бледными пересохшими губами воздух.
— Успокойся, — требовательно просит мать, и меня парализует отчаянием. — Сейчас спустится Катя, не нужно ей видеть твои истерики.