Страница 33 из 42
Смотрит с превосходством в мои глаза. Какая же наглая!
Осматриваю ее с головы до ног. По-прежнему худенькая, только один живот и вырос. В короткой юбке и с глубоким вырезом декольте на красной шелковой блузке.
Шумно втягиваю ноздрями воздух.
— Что, Надежда Михайловна, ваш муж вам ничего не рассказывал? — выдает с насмешкой.
А я мысленно уговариваю себя держаться. Хотя вцепиться девке в волосы очень хочется. И малыши пинаются в животе, будто поддерживают меня.
— Не рассказывал что? — щеки горят.
— Про меня, — складывает руки под грудью.
— Алина, тебе лучше меня не злить.
— А я что? Я ничего плохого не сделала! Только захотела жить также припеваючи, как вы!
Вздрагиваю от возмущения.
— Думаешь, подсыпала возбудитель и все? Мужик теперь твой?
— А я на Дмитрия Романовича уже не претендую! — рассматривает свой маникюр. — Сдался мне ваш старый козел!
— Он твой работодатель, Алина. И я бы на твоем месте держала язык за зубами! — говорю спокойно, хотя внутри закипает паника.
— А то что? — переводит на меня безразличный взгляд.
Я должна верить Диме. Мы одна команда.
Делаю полшага вперед, и Алина испуганно моргает.
— Послушай меня, девочка, — холодно выговариваю и в глаза ее бесстыжие пристально смотрю. — Ты всего лишь молодая пустышка. Ты ничего из себя не представляешь и нормальному мужику ничего дать не сможешь. Твой удел — скакать из койки в койку в поисках варианта побогаче. Но вот только я тебя огорчу, — хватаю Алину за локоть, потому что та явно намерена сбежать. — Твоя молодость не вечна! Однажды ты станешь не интересна мужикам. И вот тогда ты пожалеешь, что не взялась за ум раньше.
Лебедева недовольно искривляет милое личико и отшатывается от меня.
— Дура! — шипит сквозь зубы.
А я только руками развожу:
— Ты сама выбрала такую жизнь.
— Отвали от меня! Сама ты пустышка! И это ты никому не интересна! Старуха! — кричит обижено.
На шум из-за угла тут же показывается Грач с нахмуренными черными бровями и кровожадным взглядом.
— Надежда Михална, у вас все в порядке? — встает рядом со мной и на Алину смотрит с презрением.
— Все хорошо, Костя. Спасибо.
— Ты чо разоралась под вечер? — продолжает допрашивать рыжеволосую девчонку.
— У этой ненормальной спросите! Она мне гадостей наговорила! Дура!
— У тебя рабочий день закончился? — тихо произносит Грач, на что Лебедева растерянно кивает. — Вот и иди домой!
— Всего доброго! — морщит носик, разворачивается и быстрой походкой направляется к выходу.
А я, наконец, выдыхаю. Закрываю глаза, чувствую головокружение.
Константин осторожно кладет ладонь мне на спину.
— Может вам присесть, Надежда Михална?
— Да. И воды.
В кабинете у начальника охраны прохладно от работающего кондиционера. Я сижу прямо под ним и прихожу в себя. Жадными глотками заливаю в себя минералку.
— Вы к Дмитрию Романовичу приехали, да? Я могу вас проводить! — суетливо бубнит Костя.
— Сама дойду.
— Надежда Михална… Алина у нас в бухгалтерии работает. Так нужно. Вы не накручивайте себя только. Это план такой у босса…
— Я не накручиваю. Я просто хочу с ним поговорить.
— Он не говорил ничего, чтобы вас не расстраивать. Вы бы разозлились, если узнали, что эта девка опять тут работает.
— Лучше бы я узнала это от своего мужа, — выцеживаю сквозь зубы.
Голова начинает болеть. Вот же… проблема.
Успокоившись, поднимаюсь в кабинет Димы. Я хочу, чтобы он немедленно мне все объяснил!
Распахиваю дверь без стука и влетаю к моему жениху, как безумное торнадо.
— Надя? — отрывает обеспокоенный взгляд от бумаг. — Ты что здесь делаешь?
На его лице играет едва различимая улыбка. Ну, хотя бы рад меня видеть.
— Лучше скажи, что здесь делает Алина? — голос безбожно дрожит.
— Надь, присядь, — Рогов взволнованно указывает мне в сторону диванчика.
— Объясни мне все! Немедленно! Я требую правду!
— Наденька, не нервничай, — нарочно выбирает мягкий гипнотизирующий тон, встает и ко мне подходит.
Обнимает двумя руками за талию и в глаза мне смотрит.
— Дима, зачем ты опять взял ее к себе на работу? Зачем? — одними губами, потому что голос остается где-то в груди, боль мешает ему вырваться наружу.
— Ты вынуждаешь меня посвятить тебя в свои рабочие моменты, Надя. Тебе не понравится то, что я задумал.
— Дим…
— Я знаю, как сложно сейчас мне верить, Надь. Я знаю! — на широком лбу мужчины выступает испарина. — Но я клянусь, что Алина тут работает не потому, что у меня на ее счет есть какие-то сальные мысли.
— Тогда зачем?
В дверь раздается стук, и я оборачиваюсь. Молодая брюнетка в строгом костюме осторожно заглядывает в кабинет.
— Здравствуйте, — говорит тихо. — Ой, Дмитрий Романович, вы не один… я… позже зайду.
— Дарья, входите, — приказным тоном выдает мой муж. — Что случилось?
Девушка мнется, смотрит на меня с растерянностью, а затем все таки выдавливает неуверенное:
— Ваш новый главный бухгалтер увела деньги себе в карман.
Задерживаю дыхание и перевожу взгляд на Диму, расплывшегося в устрашающей улыбке.
50. Я тебя люблю
В угнетающей тишине слышу, как громко стучит сердце Нади. Она смотрит на меня с молчаливым недоумением и хлопает ресницами.
— Дим… — шепчет.
— Я могу идти? — вмешивается Дарья, и я киваю.
Брюнетка осторожно закрывает дверь. Коридор эхом разносит по офису ее отдаляющиеся шаги.
— Ты подставил Алину? — скрипит моя женщина, интуитивно сделав шаг от меня.
— Подставил? — переспрашиваю с невозмутимым видом. — Я всего лишь дал ей возможность заработать себе декретные.
— Ты же знал, что она может увести деньги! — тихо, но с напором. — Ты… ты… боже, Дима! Она же беременна! Что будет с ребенком?
— Это тебя волновать не должно, — подхожу ближе, а Надя делает еще несколько шагов назад.
Прижимается спиной к стене и обнимает свой живот. Глаза закрывает и дышит шумно.
— Болит? — осматриваю ее взволнованно.
— Нет! — рявкает, смотрит на меня с ненавистью. — Дима, ты зачем ее подставил!?
— Надя, пожалуйста, приди в себя! — выжимаю сквозь плотно сомкнутые зубы. — Я просто дал ей работу. А воровать или нет — ее выбор.
— Но…
— Без "но", Надя!
— Что теперь? Ее посадят?
— Мы не будет это обсуждать, — подхожу ближе и нависаю над женой. — Алина не твоя забота. Думай только о наших отношениях и о наших детях.
— Дим…
— Знаешь, что я тут внезапно понял? — веду бровью.
— Что же?
— Что мы давно не занимались любовью за пределами нашей квартиры.
— Что? — охает, а я накрываю ее губы поцелуем.
Жадным и терпким. Привкус соленой карамели оживает во рту, и я не могу сдержать напряженный стон. Посасываю ее нижнюю губу, с удовольствием отмечая, как Наденька мякнет в моих объятиях.
Чистый кайф. Ничем не разбавленный. Чтобы хотеть свою жену мне не нужны возбуждающие вещества в кофе. Одного запаха достаточно, чтобы все работало, заводилось с пол оборота, вставало и болезненно пульсировало от дикого желания.
Да. В сорок лет я совершил ошибку. По собственной дурости. Я возбудился и допустил мысль, что могу попробовать вспомнить молодость. Мне понравилось, что на меня залипает возбужденным взглядом малолетка.
Но разве другие глаза могут сравниться с Надиными?
Я старый идиот, который понял это только методом проб и ошибок.
И как же я рад, что моя женщина доверилась мне еще раз. Не смотря ни на что.
— Дим… — с предыханием шепчет моя домашняя ромашка. — Я… люблю тебя!
Ее слова пулями в мое сердце, а затем рикошетом в голову.
Любит.
Любит, мать твою!
И я ее. Сильно и искренне. Больше всего на свете.
В машине мы молчим. Надя поправляет прическу после бурной любви, подкрашивает губы прозрачным блеском. Довольная. И щеки у нее румяного розового оттенка.