Страница 9 из 16
4
После пары недель чтения текстов о Етунхайме и медитации на его образах, Гримнир отвел меня в достаточно живописное местечко в огромной балке неподалеку от какого-то села. Это была площадка у водопада, к которой мы не без усилий добрались по скалам. Ритуал оказался настолько простым, что это даже где-то немного разочаровало. Видно, Гримнир был магом такого уровня, что ему не требовались для изменения ткани реальности какие-то помпезные внешние эффекты. Он просто зажег огонь, бросил туда какие-то сушеные травы, кажется, смесь бузины с чем-то еще. Затем, подождав, пока они прогорят, плеснул на костер воды, и нас окутало облако пара. Гримнир нарисовал в потоке рукой необходимую последовательность рун, схватил меня за шиворот и швырнул в водопад. К счастью, портал у него получился на славу, и я, вместо того, чтобы удариться о скалу, полетел куда-то вперед. Единственное, что пошло не по плану – это то, что у меня, как я потом узнал, появилось сопровождение. Не успел Гримнир запечатать проход, как из-за соседней скалы выскочил парень с мечом и в кольчуге и стремглав бросился вслед. Его попытка была успешной, и он тоже нырнул в образовавшийся в водопаде портал. Гримнир на мгновение призадумался, пробормотал что-то вроде “ну, успехов”, и запечатал проход.
5
Пройдя через портал, я оказался в огромном поле из засохшей лавы. Вдали виднелся какой-то небольшой архитектурный объект странной формы, еще дальше – похоже, лес. Я начал вспоминать, что мне известно об этой земле. В голову сразу же почему-то пришел миф о том, как етуны слепили из глины что-то вроде своего варианта голема, который должен был помочь Хрунгниру в битве с Тором. В мастерстве создания големов етуны явно уступали евреям, так как несчастное создание оказалось способно только на то, чтобы обмочиться и быть убитым мальчиком Тьялви, прислуживавшим громовому божеству. Затем по пути к необычному архитектурному объекту я вспомнил историю о том же Торе, который принял за хижину рукавицу одного из великанов. Мысли, как известно, далеко не всегда возникают на ровном месте, и, подойдя ближе, я понял, что то, что я принял за постройку, на самом деле гигантская рукавица. Вот интересно, как преобразовывался этот мотив в народном творчестве. В украинском фольклоре, скажем, все еще рукавичка, но уже далеко не такая большая. И вместо Тора со спутниками там уже всякие лягушки-квакушки. А в русские сказки все эти лягушки и мышки перекочевали, а вместо рукавички откуда-то возник теремок. Ну, да ладно, заглянем внутрь.
Внутри оказалось существенно свежее, чем я думал. В принципе, и с чего бы было не свежо, помещение ведь вентилируется, а рукавица давно не использовалась. Ну, да детали туалета просто по определению не могут ассоциироваться со свежестью, поэтому и ощущения странные. Я огляделся. Внутри был только деревянный топчан и какая-то деревянная табличка с резными символами. Я аккуратно зажег огонь на зажигалке и обнаружил еще одну интересную деталь – лабиринт, нарисованный на стене (т.е. на внутренней поверхности рукавицы). Впрочем, нарисован он был, по всей видимости, от скуки, поэтому я не стал к нему присматриваться, а сконцентрировал внимание на символах на табличке. Я узнал огам. Значит, похоже, я напал на след, посмотрим, что здесь написано… “Catch the Rainbow”. Вероятно, это не просто название песни. Здесь должен быть какой-то глубинный смысл.
Больше, похоже, внутри делать было нечего. Тем более, с улицы начал доноситься гул. Он примешивался к леденящему скрежету, доносившемуся со стороны леса, о котором я забыл упомянуть. Скрежет, вероятно, объяснялся тем, что, согласно мифам, этот лес был железный.
Я вышел из рукавицы и увидел парня в кольчуге с двуручным мечом в руках. Он шел прямо мне на встречу. Кого-то он мне напоминал – похоже, один из псов Игнатия. Эге, а я-то безоружен, эдак и в капусту порубит, крестоносец хренов. Впрочем, смотрел он куда-то мимо меня. Я обернулся в сторону леса и узрел нехилый отряд женщин-троллей верхом на огромных волках. Они направлялись в нашу сторону. Крестоносец, гордо подняв голову, двигался к ним на встречу, размахивая мечом.
Похоже, этот отважный безумец будет вскоре пировать в чертоге Одина. Да, он, вероятно, христианин, но в Вальхалле не особо смотрят на вероисповедание. Тем более, христианин, полагаю, условный. Просто парень, подсаженный на средневековую романтику. В чем-то заслуживающий восхищения, несмотря на то, что изначально примкнул к избравшим путь разрушения.
В мои же планы скорый визит к Вальхаллу не входил, у меня была еще куча в Мидгарде. А как туда попасть? Я осмотрелся по сторонам, и увидел вещь, еще более удивительную, чем женщины-тролли из Железного леса – радугу, упирающуюся в землю. Видимо, тот самый знаменитый мост Бильрест. Что ж, настало время поймать радугу, как завещала Морриган. Вперед.
6
Мы расположились в баре Конторы, я, Генрих и Винс. Я рассказываю о своих приключениях в Етунхайме. Рассуждаем о судьбе того парня из Ордена. Скорее всего, он мертв, но Генрих сомневается:
– Кто сказал, что эти бабы из Железного леса его завалят? Может они его на пир решили пригласить?
– По их виду не скажешь.
– По виду сложно что-либо сказать. Часто самые ужасные вещи выглядят вполне безобидными и наоборот – то, что нас пугает, на самом деле не таит никакой опасности. – Генрих с довольным видом прихлебывает саке.
– Да, согласен. Тут еще вопрос восприятия. Вот, например, детей в детстве бабаем пугают, а меня им напугать было невозможно. Реально ведь слово смешное – “бабай”. Ну, как можно бояться кого-то с таким именем. И вообще, кто его знает, куда он детей утаскивает. Может, куда-то в замечательное рок-н-ролльное место. Не зря ведь в англоязычных странах его называют “boogeyman”. От слова “boogie-woogie” (ну, или наоборот).
– А как они выглядели? – Интересуется Винсент.
– Ну, как троллихи выглядят. Здоровенные такие, уши большие. Я, знаешь ли, не мастер описывать внешность. Меня описания внешности в книгах, например, всегда смешили. Так когда я читаю, что у персонажа длинный нос, он представляется мне настолько длинным, как будто речь идет о Пинноккио, решившем заняться политикой. О всяких там носах картошкой или пуговкой, квадратных лицах и прочем лучше вообще даже не думать. Книги для меня просто кишат уродцами.
– Кстати, Варг, – переводит тему Генрих, – что ты думаешь о так называемом птичьем языке?
– Полагают, что птичий язык – изначально сигналы, имитирующие голоса птиц, которыми обменивались разведчики. Но предание говорит, что некоторые люди действительно понимали речь птиц (например, Один, Сигурд). Естественно, птицы сами по себе не вели каких-либо содержательных разговоров, тем более касающейся жизни людей. Однако они служили как бы биопередатчиками, которые использовали древние. Так, как корова была запрограммирована на то, чтобы есть, давать молоко и быть зарезанной на мясо, птицы были запрограммированы на передачу информации. Этим можно объяснить и легенду о воронах Одина (хотя есть и альтернативные трактовки, например, что ворон – его фюльгья).
– Но птицы же в основном тупые. Почему бы не доверить передачу более умным животным. Например, котам или ослам? – Удивляется Винс.
– Что тупые – это только плюс. Они не анализируют информацию, просто выдают ее не задумываясь. Поэтому можно избежать ее искажения. Кроме того, умных животных существенно сложней программировать. Тех же котов, например, даже в разы сложнее, чем людей. Плюс – скорость передачи данных, птицы перемещаются достаточно быстро.
– Совершенно верно, чувак, – одобрительно кивает Генрих, – я, кстати, эту технологию активно тестирую. Сейчас продемонстрирую.