Бессмертная традиция

Ранее Винсент работал в Академии Безумцев. Устроившись туда, наш герой думал, что среди безумцев ему будет весело, но он прогадал. Это были ужасные времена. Безумцы бегали вокруг него, суетились, пререкались, бесновались, непрерывно мастерили какие-то никому не нужные вещи с таким видом, будто создают нечто по-настоящему великое, бурно радовались, когда им удавалось-таки раз в несколько месяцев впарить кому-нибудь эту дрянь за пару долларов. Винсент устал от этой непрерывной суеты, возни, шума. Кроме того в воздухе постоянно стояла вонь непонятной субстанции, напоминающей блевотину, которую безумцы поедали на обед из чашек, а периодически к ней примешивался и запах человеческих экскрементов, когда кто-либо из его тогдашних коллег радостно дристал в штаны.

***

Закат этого дня Винсент встретил в Пчелином городе. Так назывался один из кварталов Нью-Вавилона, наименее заселенный и наиболее необычный. Дело в том, что однажды в этом квартале с поразительной скоростью, словно из волшебного боба Джека, проросли прямо сквозь асфальт гигантские цветы. В скором времени пчелы, отведав их нектара, также мутировали до столь же исполинских размеров. В квартале появились огромные ульи, воздух заполнило жужжание, по небу постоянно, подобно летающим автомобилям из футуристических фильмов XX века, проносились гигантские насекомые. Естественно, большая часть адекватных жителей в скором времени покинула Пчелиный город, гонимая страхом и неприятием меняющейся на глазах привычной реальности. Остались лишь отчаянные храбрецы, большую же часть населения квартала вскоре составили сквоттеры – скрывающиеся от закона преступники, революционеры и совсем уж оголтелые неформалы. Люди бежали сюда от ханжеского общества, от ментов и гестаповцев, к свободе, независимости от системы и обилию доступной медовухи.

В центре квартала, на улице Ницше (впрочем, местные жители, как правило, расшифровывали сокращение “ул.” не как “улица”, а как “улей”) располагался рок-клуб “The Cavern”, самое крутое подобного рода заведение в городе. Назван он был в честь того самого исторического подвала, в котором начинали легендарные “The Beatles”, идолы любителей рок-музыки. Впрочем, многие представители Западного и Северного отделов (при поддержке некоторых южан) настаивали на включении как минимум Леннона и Моррисона в пантеон нового поколения богов. Вполне справедливо, ведь рок-н-ролл и язычество – вещи близкие. Поэтому, собственно Винсент был здесь. Он пришел не развлекаться, а отбивать атаку Ордена, запланировавших стереть “Пещеру” с лица земли, совместно с товарищами по Конторе.

Винсент вошел во дворик. Перед входом в клуб он увидел груду хаотично разбросанных каменных глыб. “Видимо, решили устроить стилизацию под японский парк камней, – подумал Винсент, – впрочем, кто его знает, как тот парк на самом деле выглядит”. В незанятом камнями пространстве расположилась публика, большинство выпивало, многие курили. До него донесся обрывок разговора заряжавшихся алкоголем перед концертом посетителей:

– Надеюсь, сегодня хоть обойдется без развалов!

– Эге. Все эти терки между правыми и левыми. Это ж сущий вздор, куда нелепей даже движа футбольных хулиганов. Те в большинстве своем по крайней мере осознают, что их основная цель – выписать кому-либо по ебальничку и отхватить самому, а футбол – это так, предлог. Ну, и легче своих-чужих благодаря символике команд различать. А скины там, коммуняки, они же ведь думают, что сражаются за светлые идеалы. Вот только почему-то не могут уразуметь, что за идеалы воевать-то надо с государством и системой в целом, а не с кучкой таких же неформалов как они.

“Знали бы вы, ребятки, какие развалы нам предстоят сегодня”, – подумал Винсент, и вошел в клуб. Он отправился прямиком в бар, где его уже ожидали товарищи. Винсент взял пива и подсел за столик ко мне, Фиделю и Генриху.

***

Все, кроме Фиделя, были наготове. Тем не менее, учитывая, что охранник был завербован и должен был подать сигнал в нужный момент. Так что пока можно было немного выпить, побеседовать.

– Говорят, – сказал Генрих, – у древних были высокие технологии. Вопрос спорный, так как все то, что осталось от совсем древних, хрен теперь найдешь, а с какого-то времени технологии стали достоянием исключительно герметических сообществ.

– Так все-таки, почему тогда ничего не нашли? – спросил Фидель. – Ведь даже от этих сообществ тоже ведь должно было что-то остаться, а археологи вроде столько всего уже накопали.

– Смотри дружище, допустим, случится с нами какой-то глобальный пиздец. И откопают через тысячи лет представители следующей цивилизации какой-нибудь там электронный микроскоп. Что они подумают? Что это алтарь! Археологи, они что за предмет ни найдут – все предмет культа, что за книгу ни откопают – священное писание. Так нароют, например, в будущем Айзека Азимова или Рэя Брэдбери в лучшем случае, и нате – священное писание нашего времени.

– Технологии были, – вступил в разговор Винсент, – и это факт. Наши недавно нарыли ящичек времен раннего христианства. Темное такое время, непонятно, когда конкретно закончился период славного варварства, и началась вся это средневековая поебень. Так вот, в ящичке гвозди и что-то типа инструкции к ним. Оказывается – набор для распятия. Нашли мы одного отчаянного добровольца, посулило ему начальство хорошую премию, прибили мы его аккуратненько к кресту. И что вы думаете – вмиг оказался где-то в районе Голгофы. Это мы потом уже узнали, когда он из посольства позвонил. Вот такой в те времена был безумный телепорт. До сих пор не понимаем, как это все работает.

– Вот если б так всю гопоту прибить, да на Голгофу отправить, – мечтательно сказал Фидель, – однако, увы, вряд ли удастся избавиться от них таким гуманным методом, придется хуярить.

– Вот ты, дружище Фидель, предлагаешь мочить тупых мудил в спорткостюмах. – Сказал Генрих, отхлебывая сакэ. – Плохая идея.

– Не думаю, – возразил Фидель, – гопники – не люди, без них мир будет чище.

– А хуй вот ты мир от них избавишь. Закон сохранения энергии. Убьешь одних, тут же родятся другие, еще тупее. Вернее, они же, только отброшенные в развитии еще назад, если есть куда, в принципе. Такая себе Лернейская гидра. Единственный вариант – вывести их на более высокий уровень сознания. Но для этого нужна не одна тысяча воплощений, так что не стоит и заморачиваться.

– Так мочить их еще в детстве, и пусть себе раз за разом перерождаются, черт с ними. – Фидель всегда предпочитал решать проблему самым простым способом, и этим мне он нравился.

В бар вбежал охранник:

– Пора, ребята!

Мы поспешили к выходу. Во дворе мы обнаружили несколько десятков “сарацинов”, так мы называли врагов, исповедующих примитивную форму ислама. Огнестрельного оружия я не заметил. “Сарацины”, внешне напоминающие арабов, были вооружены клинками. Видимо, знаменитая дамасская сталь. Те, что внешне походили на кавказцев, и вовсе прихватили кто что, преимущественно ножи, бейсбольные биты и телескопические дубинки. С какой-то стороны грамотно. Кому нужны проблемы с властями? А здесь как бы со стороны будет смотреться не как теракт, а скорее как хулиганская стычка между представителями субкультур.

– Нихуя ж себе, – произнес Фидель. Он, разумеется, не знал, в чем тут дело, что мы видим перед собой представителей Ордена. Фидель и об Ордене-то толком не знал, мы не особенно распространялись о своей работе, и он полагал, что наша организация – некая смесь культурологов и ролевиков. Однако агрессивные намерения мусульман были очевидны.

– Негоже детям Дажбога бояться черноголовых рабов! – предпринял я попытку поднять общий боевой дух, мысленно готовясь к попаданию в Вальхаллу, и прося Перуна придать мне силы отправить на свидание с Аллахом как можно большее количество врагов.