Страница 27 из 51
Второй слайм, заприметив неладное, развернулся в нашу сторону.
– Фьюить,– просвистел одинокий дротик, врезаясь в желе.
Рош!
– Ха-а!– с наскоку сделал длинный ушуистский выпад Эм, насаживая массу на копье ударом снизу вверх. Колышущийся мешок замер на секунду. И тут же оплыл, повторив судьбу первого.
Да уж, действительно, проще нет. Лодочник ничуть не покривил душой.
– Можно я и зеленого... того?– запоздало решил проявить дисциплинированность Рош. Его глаза честно смотрели на меня. В то же время, как пальцы уже обвили древко моего же, уже поразившего первую цель, оружия.
– Нет, нельзя,– жестоко разочаровал я оборванца.– Салатового не бьем.
– Чего так? Приглянулся что ли?– подмигнул мне лукаво Клим.
– Есть мысль как использовать,– не принимая шутливого тона ответил я.– Ты бы лучше применил свой талант, да пошарил тут. Вдруг тайник. Если надо, я посвечу.
Факел легко покинул уключину. Салатовый слайм, к слову, вообще никак не отреагировал на изменение обстоятельств. Он также продолжал лениво перебираться по камням, оставляя за собой гладкие и скользкие голыши, в направлении булыжников, все еще покрытых слоем мха.
– Эм, загляни в ответвления, нет там больше никого?
– Уже посмотрел. Все чисто.
– Тогда забирай Тому, Роша, и на воздух! Как Кузьмич прибудет, пригласишь сюда его.
– Зачем это?
– За спросом твоим! Когда я вас научу не задавать ненужных вопросов!
– Ну ладно, ладно... Пойдем, Оленька. И ты, Рош. А то дядя Андрей тут раскомандовался. Как Наполеон армией!– последние два предложения Муха пробурчал под нос. Но недостаточно тихо, чтобы я не имел полного шанса их расслышать.
Клим тем временем деловито осматривал углы и закутки, изредка косясь на безразличный ко всему пудинг.
– Таааак... есть вроде!
– Ну...что там?
– Золото и бриллианты,– ошарашенным тоном выдохнул рудознатец. И расхохотался мне в лицо, стоило склониться над находкой. Вместо анонсированных драгоценностей из-под валуна был извлечен изрядно прокопченный походный котелок. «Котелок для приготовления пищи, обычный». Ни бонусов, ни дополнительных свойств. Вещь в себе, как сказал бы философ. Ха! Каков труд, такова и награда! Но и она лишней не будет. Я бы с удовольствием выпил травяного чая у костра. И теперь такая возможность появится!
А вот со слизней выпал лут! А я сначала даже и не заметил. Два одинаковых невзрачных зернышка висели в воздухе, презрев законы гравитации. «Ядро хищного слайма»,– значилось над обоими. И куда мне их? Солить, варить, мариновать? Ботинки ими чистить? Ладно, запас карман не тянет. Зернышки оказались сухими и легкими, как полежавшие апельсиновые косточки.
– Звал, Андрей?– пробасил от входа Егор Кузьмич.
– Звал. Гляди, какого красавца тебе сберег!
– Фу ты, ну ты. Что за страсть-то сопливая?– не оценил экстерьер салатового пудинга штатный зоолог.
– Да что ты понимаешь! Ахалтекинец, Кузьмич!На скачках все кубки твои!– вылез с дежурной шуткой юмора Клим.
– Не слушай, пожалуйста, балагура! Взгляни на животное через окуляры,– я передал хамелеоны мужчине.
– Слайм салатовый, травоядный. При-ми-тив-ный,– прочел по слогам Егор Кузьмич.
– Отлично. Я знаю, что у тебя талант к приручению. Попробуешь?
– Энту страхолюду?
– Почему нет?
– Да на кой пес она нам сдалась?
– Кузьмич, «она» нам без надобности. А вот любой навык, усиленный практикой, группе может очень и очень пригодиться! Твой талант в приручении. Так попробуй его проявить!
– Сегодня приручаешь студень. Завтра,– птичку или рыбку, а там, глядишь,– и до саблезубого тигра в питомцах дорастешь!– прокомментировал кладоискатель.
– Не буду я с ним,– тихо откликнулся Кузьмич,вытягивая подбородок в сторону самозваного артиста разговорного жанра,– после сраму не оберешься.
– Клим, проверь, пожалуйста, как там Тома себя чувствует. Да и за переправой приглядеть не помешает. Мало ли.
– Ладно. Шушукайтесь тут. Кумушки,– без всякого уважения бросил шахтер, удаляясь.
– Приступай, Егор Кузьмич! Кстати и расскажешь, как талант приобрел.
– Ох, Андрюша,– любитель крепких напитков полез в самодельную торбу. Смастеренная из куска ткани, она, как скатка солдат первой мировой, пересекала диагональю спину. Внутри что-то стукнуло и даже звякнуло. Из чего я заключил, что стратегический запас самогона еще не иссяк. Но извлек из сумы Кузьмич совершенно неожиданный предмет. Я бы даже затруднился дать ему имя, если б не помощь очков. «Жезл эмпатии, редкий»,– Сказитель из меня тот еще. Ну, коль охота, слухай.
– Можно поближе взглянуть?
Зоолог не возражал, и я принял от него фигурный тускло-серебристый жезл, длиной чуть больше ладони.
– Бродил я, значится, по здешним рощицам. Да набрел на осину. На осине гнездо. В гнезде яйцо. Махонькое, крапчатое.
– Съел?
– Не...
– С собой, за пазуху взял. А оно наутро поди и тресни. И нет яйца. А за пазухой-то птенец. Тоже кроооохотный. Ну вот, стал быть, он меня за мамку и принял. Кормил его, чем мог. Он научился на плече сидеть.
– А после?
– Опосля, как на крыло встал, улетел. К своим подался, наверное.
– И все?
– Не, не все. Еще уточка была. В канале плавала, а улететь не могла. Крылышко подломил видно кто. Каменюкой.
– Как в сказке «Серая шейка»?
– Ась? Не знаю, как в сказке. А шея да, серая была у ней, значится. Я хлебных крошек в воду подкидывал, от завтрака что заховал-оставил. Она и подплыла.
– И что дальше?
– Крыло ей поправил. Вывих оказалось, не перелом.
– Улетела?
– Не... Летать пока не могла. А за мной, как собачонка какая, поковыляла.
– И чем дело закончилось? Не до поселка же она с тобой дошла?
– Не... не дошла,– помрачнел Кузьмич.– До вечера тока жизни ей было. Колян рыжий, видал ты его, здоровенный лоб, мы за день тому повстречалися тогда, стоило мне отвернуться, шею ей и свернул. Огонь он разводить наловчился. На ужин ея и тогось...
– А ты?
– Я не стал... Ну его. Вооот. А мне наутро в назиданьице видно,– тут Егор засучил рукав, демонстрируя тату на запястье. Линии складывались в профиль плывущей уточки,– да вот ентова штуковина досталася!
Я все еще вертел в руках экзотический жезл, силясь припомнить, где я мог видеть нечто подобное. И вспомнил! В интернете статью читал про загадки ушедших цивилизаций. Лемурия, Атлантида, Гиперборея. Забытые технологии, великие тайны, палеоконтакты. И иже с ними. На одном из фото фигурировала очень похожая палочка. В Индии до сих пор делают такие. Преимущественно в ритуальных целях. Автор же статьи распинался, что де это и инструмент универсальный и оружие невиданное. И вообще не напрасно ж название штуковина носит «ваджра». Молния по индийски. На что один из комментаторов весьма ехидно заметил, что в военном деле такая фиговина может и эффективна. Но только как кастет. Я взвесил предмет в руке. Легковат. Но если бить выступающими частями сверху или сбоку, может не так и не прав насмешник.
– Как же ей пользоваться?
– А я знаю!? Ты вон парень ученый. В очках опять же. Скорее, поди, смекнешь.
Ха, такого ответа я не ожидал.
Обратимся к логике. Молниями эта фиговина явно пуляться не станет. Ни способ получения, ни название никак на оружие не указывают. Напротив, талант «приручение» это мирная способность. Умение заводить друзей и питомцев. Что я знаю об эмпатии? Не слишком много. Симпатичным называют того, кто тебе приятен. Антипатичным,– к кому испытываешь неприязнь. А вот эмпатичным... это как? Ага, это, вероятно о процессе изменения отношения. От антипатии к симпатии. И тогда все сходится. Направляешь жезл на курочку. Или уточку. Или злую собачку. И собачка становится доброй. К тебе лично доброй. А к остальным, как получится, да. А с доброй собачкой и задружиться легче!
Я направил острие ваджры в сторону салатового слайма. И послал мысленный луч тепла и участия. Луч, так же мысленно, послал меня. Совсем в ином, практически диаметрально противоположном, направлении. «Коль пироги задумал печь сапожник, а сапоги тачать пирожник...» В общем, каждый должен заниматься своим делом. Я любовно погладил компас.