Необращённый

Смутные и для челов, и для Тайного Города времена после Сезона Истинных Чудес. Странный казус и попытки с ним разобраться.

Чоргорр

Чоргорр

Необращённый

Татьяна Чоргорр

Необращённый

Он явился в монастырским воротам в полдень. Ему не были рады, но ждали. Демон пришёл забрать своё. Тяжёлая створка, надсадно скрипнув, выпустила двоих. Пожилой монах смерил воина Тьмы взглядом прямым и бесстрастным. Юноша в светской одежде узнал, радостно воскликнул, прянул навстречу - монах остановил его жестом, как птица крылом прикрывает птенца:

- Чадо Андрей, ты знаешь этого демона?

- Да, он мой хороший старый друг.

Год назад это была истинная правда.

- Если так, Тьма жестока не только к тебе, чадо, - в голосе монаха послышалась горечь, он сочувственно заглянул в чёрные, будто сажа, глаза пришельца.

Тот легко, холодно улыбнулся в ответ:

- Тьма соблюдает Договор, в отличие от вас, церковников. Зачем ты вышел с ним? Надеешься мне помешать?

Монах отрицательно качнул головой. Опустил руку, отступая в сторону:

- Прощай, крестник. Да пребудет на тебе благодать и милость Господня. Помолись за меня, когда предстанешь перед престолом Его.

Юноша сложил ладони лодочкой для благословения:

- И ты молись за меня, отче.

Размашистое крестное знаменье, лёгкое касание губами руки, и ещё несколько долгих секунд эти двое смотрели друг другу в глаза. Потом монах шагнул обратно к воротам, юноша - навстречу своей судьбе.

Судьба не спешила. Мягкими, плывучими шагами отступала спиной вперёд из-под свода надвратной башни, манила за собой. Полуденное солнце обрисовало гибкий силуэт в проёме арки, облило светом волосы и плечи, смывая Тьму в кляксу тени у ног. Юноша вздохнул, зажмурился и нырнул в свет, как ныряют в омут. Выдохнул:

- Слава тебе, Господи Иисусе Христе, ныне, и присно, и во веки веков! - отчаянная улыбка, бледное до прозрачности лицо: Андрэ Малкавиан "купался в лучах славы" второй раз в жизни.

Хороший старый друг... Не слишком и старый!

Так всегда. Сначала ты бережно принимаешь на ладони пищащий розовый комочек, которому только предстоит стать разумным существом. Не успеваешь оглянуться, а на тебя уже пытливо и радостно смотрят вверх, зовут "дядей навом". Совсем немного лет, и вы общаетесь почти на равных, как думает твой визави. Вместе пускаетесь в рискованные приключения и путешествия, спите на холодной земле под одним плащом, прикрываете друг другу спину в бою... Ты с интересом ждёшь: в какой момент юное существо станет зрелым? Достаточно укрепится волей, узнаёт о себе и мире довольно, чтобы начать торить в жизни собственный путь? Каким будет этот путь? Проляжет параллельно с твоим? Вывернет поперёк?

Бывает по-разному. Ты уже не раз проходил это, хотя сам ещё молод...

Гарка предоставил масану выбор, как ему умереть: от солнца или от чёрной стали. Масан выбрал, нав бестрепетно ожидал того, что бывает всегда. Не дождавшись, не выказал видимого удивления. Мягко усмехнулся:

- Да, Андрэ, только с тобой могла приключиться такая история. Как тебя угораздило? Расскажешь?

Солнце не сжигало масана, лишь заставляло щурить рубиновые глаза:

- Мы охотились за пищей, и заигрались. Это долгая история...

- Про похождения вашей весёлой банды, и как вы нарвались на удар Инквизитора, можешь пропустить, я это знаю. Расскажи, как выжил?

- Бог челов пощадил меня и привёл сюда. Отец Николай, тот самый инквизитор, принял, крестил и просвещает в вере. Я знаю теперь: Единый Господь и Создатель - это тот, кого мы именуем Спящим. Он почил от дел, сотворив мир и всех живущих в нём. Ныне день седьмой, время наших деяний, потому Он как бы спит. Однако с челами разговаривает, и однажды Сам воплотился среди них, дабы спасти от смерти всех верующих в Него. Не только челов! Всех, способных слышать и принять благую весть Евангелия. Понимаешь меня, нав? - в голосе масана звучало ликование, глаза сверкали.

Гарка видел, что Андрэ искренне верит каждому своему слову и не выглядит жертвой внушения. Восторг плещет через край, но это обычно: юный Малкавиан всегда был увлекающейся натурой. Нав не понимал главного. Почему сила инквизитора, безжалостно уничтожавшая нелюдей, этого масана не просто пощадила, а, похоже, хранит. До какого предела будет хранить? Внешне спокойный, посланец Нави был до предела собран и насторожен.

- Спасти от смерти? Ты стал бессмертным, и я не смогу казнить тебя, Андре? - гарка иронично приподнял бровь. - Но разве челы перестали умирать после той странной истории в Иерусалиме?

- Даже если ты убьёшь моё тело, дух будет жив и вознесётся к Господу. Тело тоже воскреснет, когда волею Создателя мир обновится, будто феникс в огне.

Гарка слышал это раньше, но впервые - не от чела.

- Ты, масан, веришь в человские побасенки? Мы так и не выяснили пока, откуда у инквизиторов эта странная сила, перед которой наша магия и сами наши жизни - ничто. Но то, что челы говорят, а ты взялся повторять, слишком уж абсурдно звучит.

- Да, я верю. Как ты веришь своим глазам, нав. Смотри, я стою перед тобой, хотя уже десять раз должен был рассыпаться в пепел.

- Это серьёзный аргумент, не поспоришь, - кивнул головой тёмный. - Ты совсем перестал бояться солнца?

- Пока Господь со мной, я ничего не боюсь. Он один знает, навсегда ли изменил меня Своею благодатью, или это временный дар. Отец Николай думает, что временный. Силой Святого Духа челы, ученики Христовы, тоже обретали способности, не свойственные их расе. Воскрешали мёртвых, исцеляли неисцелимых, проповедовали на чужих языках. Они делали всё это, но оставались обычными челами и даже не превращались в магов. Так и я, выходя на свет, помню, кто я такой. Каждый раз может оказаться последним, но Солнце Правды пока хранит меня. Как же я счастлив, как люблю Господа и весь этот прекрасный мир - ты не представляешь себе, нав!

Нав не представлял - просто чувствовал эмоции Андрэ, с удовольствием купался в этом тёплом потоке. Однако не был бы навом, не задав следующий вопрос:

- А давай я чуточку отложу исполнение приговора? Пойдём в Цитадель, исследовать, что в тебе изменилось? Может получиться неприятно, и к финалу исследования от тебя мало что останется. Но ты же, правда, ничего не боишься?

Вместо того, чтобы испугаться, масан возликовал:

- Ожидая посланца Тайного Города, я приготовился к смерти. Теперь любая отсрочка - возможность проповедовать и свидетельствовать о Господе. Какая разница, где. Я буду делать это и в ваших подвалах, пока найдутся слушатели.

- Пока сможешь говорить, - жёстко усмехнулся нав, однако запугать этого масана было, в самом деле, невозможно. - Андрэ, как ты думаешь, почему это случилось именно с тобой? Многие попадали под удары инквизиторов, но только тебя церковники пощадили, подобрали и обратили в свою веру.

Андрэ склонил голову чуть набок, улыбнулся истинно Малковиановской улыбкой:

- Возможно, мне одному хватило безумия - уверовать в Бога, которому поклоняется пища? Сам не пойму, по какому наитию я первый раз взмолился Христу челов, когда инквизитор мешал нас с землёй. Второй раз, сознательно, я молился Ему перед рассветом, когда очнулся без сил и надежды уползти с открытого места. А в третий раз молился, когда челы нашли меня. Монахи услышали, что я славлю и благодарю их Бога за сохранённую жизнь, и сказали: "Раз Он тебя пощадил, мы тоже не тронем". И крестьянам не велели. Игумен Николай стал моим крёстным отцом, - масан оглянулся через плечо.