Страница 13 из 18
– А ты чувствуешь этот знак ужаса? – спросил я у Коринки.
Она покачала головой:
– Только Пепел чувствует.
– Я тоже ничего такого не чувствовал, – с сожалением сообщил я.
– Наверное, это потому, что вы живые, а я нет, – предположил Пепел. – А здешнее гипер-р-пр-ростр-ранство не слишком-то похоже на мир живых!
– Слушайте, слушайте! – вдруг заорал я. – Если вы вошли сюда через какое-то отверстие, вдруг через него можно выйти обратно?!
– Думаешь, мы не обыскали все, что могли, в окрестностях того дома? – невесело вздохнула Коринка. – Каждую щель обшарили. Ничего там даже похожего нет. Но это уже было потом. А тогда… Ну, значит, Пепел застонал, завыл! Я оглянулась и увидела человека, который огромными скачками несся по улице. «Это Древолаз!» – прошелестела старуха и упала около калитки. Я хотела вернуться и помочь ей встать, но в это время все вокруг осветилось каким-то темным зеленым огнем, мрачным, пугающим, и я увидела, что это мерцает лицо того человека, который приближался к дому. «Скорей в дом! Закрывайтесь!» – раздался хрип старухи. Мы вбежали в дом и заперлись. Припали к окну и увидели, как человек с темно-зеленым лицом подхватил тело старухи и остановился, вглядываясь в наше окно. У него не было ни рта, ни носа, ни глаз, но в то же время мы чувствовали его взгляд. Его тело казалось покрытым корой, кора была на голове…
«Да это же почтальон! – осенило меня. – Древолаз – тот самый почтальон! Это просто невероятно!»
Можно было смеяться, конечно. Но я изо всех сил старался не заплакать при мысли о своей невероятной, ну просто уникальной невезухе!
– Мы понимали, что он ищет нас, – продолжала Коринка. – Забились в угол, не зная, видит он нас или нет. Потом услышали его голос – как скрип веток под зимним ветром: «Больше, старая ведьма, ты никому не скажешь ни слова!» Наконец он исчез. И старуха исчезла тоже. Уже потом, гораздо позже, мы увидели ее тело, нацепленное на ветку Древа зла. Я так плакала… ведь это мы погубили ее!
– Нет, не вы, – угрюмо сказал я. – Она уже давно висит на этих ветках. Много лет. Иногда ее срывает ветер, и тогда Древолаз отправляется на поиски. Если бы вы попались ему, он забрал бы вас с собой… боюсь представить, что с вами было бы.
– А ты откуда об этом знаешь? – удивилась Коринка.
– Слышал от людей, – буркнул я неприветливо. – Не здесь. Еще до того, как сюда попал.
– Ну, это понятно, что до того, – ухмыльнулся Пепел. – Где бы ты здесь людей, кроме Коринки, нашел?!
– А что, правда никого нету?! – ужаснулся я. – Неужели никого?!
– Мы их не видели, – пожала плечами Коринка. – Слушай, а за что эту старуху на дереве повесили?
– Не знаю, – буркнул я еще более неприветливо. – Откуда мне знать? Думаешь, Древолазу нужны какие-то причины? Но куда важней, почему старуха сказала: «Так вот, значит, для чего… Все не зря!» И про какое-то «зеленое зло». Значит, вы сюда не просто так попали, а для чего-то?!
Коринка растерянно пожала плечами:
– Да, я тоже об этом все время думаю. Но ничего не знаю, ничего, тем более про «зеленое зло»! – И вдруг она встрепенулась: – Ой, я только сейчас поняла… Эта старуха знала, что в этом доме безопасно, потому что это ее дом! Как ты думаешь, Саша?!
– Ну это совсем необязательно, – пробормотал я, – мало ли что…
– Стоп, стоп! – воскликнул вдруг Пепел. – Напрашивается логический вывод…
Я сразу понял, какой логический вывод тут напрашивается. Если старуха привела Коринку и Пепла в свой дом и если сюда приходят письма на имя моего брата, стало быть, старуха и мой брат – родственники. Да и я, значит, их родственник.
Нет, я к этому выводу был еще не готов. Я не готов был это публично признать!
Поэтому взмолился – для отвода глаз, конечно, но и в самом деле проголодался здорово:
– Слушайте, давайте что-нибудь поедим, а? У вас есть хоть какая-то еда?
– Ты хочешь есть? – подозрительно прищурился Пепел. – Симптоматично…
– В каком смысле? – спросил я, малость струхнув.
– Это подтверждает, что ты живой человек! – захохотал Пепел.
Ох уж эти мне человеко-псы!..
– Пошли, пошли, конечно, я тебя накормлю, – засуетилась Коринка, выходя на лестницу. Пепел устремился за ней как верный пес, я шагнул следом. Но споткнулся и с отвращением уставился на пачку писем, которые так и держал в руках.
Я не хотел их видеть. Я не хотел их читать! Я не хотел знать, какие ласковые слова мама обращала не ко мне, а к чудищу, которое меня чуть не задушило!
Я сунул эту чертову пачку на полку – за книги. Пусть письма тут и остаются. Больше я к ним не прикоснусь. Никогда и ни за что!
И заспешил вниз по лестнице.
– Это что, яйцо вкрутую? Или курятина?! – с изумлением спросил я, пережевывая мясо, которое было в то же время похоже на вареное яйцо. – Вы их в лесу насобирали или настреляли? Из чего, из лука? Или сетью ловили? А приготовили как? Неужели газ все-таки есть? Тогда зачем плиту накрыли?
– Газа нет, и плита не работает, – засмеялся Пепел, который с очень странным выражением лица наблюдал за нами жующими. Я так и не понял, зависть это была или презрение. Я вспомнил, что мертвые не хотят есть. В голове не укладывалось, что Пепел мертв, но то, что мы с Коринкой живые, очень утешало!
– Ты не поверишь, но мы это не готовили, – сказала Коринка сконфуженно. – Оно как бы сырое.
Я чуть не подавился!
– Дары здешней природы, – развела руками Коринка. – Древо-птицы. Пока они в скорлупе, содержимое булькает как яйцо, а стоит отколупнуть скорлупу – мгновенно становится вареным, вяленым… не знаю каким.
– А сварить слабо? – с трудом выговорил я, раздумывая, то ли проглотить то, что у меня во рту, то ли выплюнуть.
Выплюнуть постеснялся.
– Не волнуйся, ешь, – ухмыльнулся Пепел. – Я несъедобное нюхом чую. Все-таки я пес, хоть и бывший. Инстинкты сохранились.
– К тому же здесь невозможно развести огонь, – сообщила Коринка. – Мы сто раз пытались. Нашли поленницу в сарае, отличные дровишки, пересохли за… ну не знаю, за сколько лет. Но зажечь их нечем, хотя Пепел, когда превращается в головешку, рассыпает множество искр. Вдобавок мы тут среди книг нашли старые школьные тетрадки какого-то Васи Лесникова. Ими отлично разжигать костер. Но ничего не получается: искры сразу гаснут, бумага не успевает загореться.
– Ну надо же, – прохрипел я.
Захрипишь тут!
Тетрадки Васи Лесникова… Моего отца, который умер еще до моего рождения, звали Василием Дмитриевичем Лесниковым.
Значит, это и правда его дом! Здесь жили он, моя мама, бабуля, а еще…
Та самая старуха!
– А вода? – спросил я, подливая в свою кружку воды из большого медного закопченного чайника. – Вода откуда?
– Здесь неподалеку речка. Вода там чистая, безопасная, – сказал Пепел. – Есть яблони в некоторых садах, сливы, смородина – Коринка говорит, что есть можно.
– Фрукты-ягоды – да, можно, хотя они кисловатые, конечно, – смешно сморщилась Коринка. – Но пусть лучше кислые, зато безопасные. А один раз Пепел не успел меня предупредить, я от него отошла и увидела грядку с зеленью. Ботва совсем как у морковки! Потянула… И за хвост вытащила что-то вроде змеи! Оранжевое, толстое, извивающееся! К счастью, вовремя спохватилась, разжала пальцы, и оно снова ввинтилось в землю. С тех пор ничего растущего из земли даже не пытаюсь сорвать. Не знаю, правда, что будет, если нам придется здесь торчать еще неизвестно сколько. От еды, которая здесь хранилась, ничего не осталось. Консервы есть опасно, мука и крупа зачервивели, печенье превратилось в труху…
– Значит, наша задача – смотаться отсюда как можно скорей, – провозгласил Пепел, и я мысленно проголосовал за это всеми своими конечностями. – Тем более что древо-птицы наверняка улетят, когда похолодает. Есть будет в самом деле нечего.
– Может, если сегодня Пепел не услышит знака ужаса, мы дойдем до птице-древа и покажем его тебе, – пообещала Коринка.