Шестая сказка

– Нет, прихожу иногда, когда хочу настроиться на определенный лад, – ответил отец.

– А сейчас?

– Сейчас я просто привел сюда тебя. В этом мире ты можешь перемещаться по собственному желаю в разные места, стоит только их представить. Мы можем встречаться с тобой здесь.

– Разве мы не останемся вместе? – надежды Амаль рассыпались сухим листом в пальцах.

– Увы, у нас с тобой разные пути и цели, – со вздохом отозвался отец, погладив расстроившуюся девушку по щеке. – Я почувствовал твои боль и растерянность и пришел к тебе, чтобы поддержать. Любовь к тебе помогла тебя найти.

Теперь, когда Амаль знала, что встреча с родителем обязательно подойдет к концу, ей захотелось поделиться с ним всем, что произошло, рассказать обо всем подробно, в надежде потянуть время. И девушка поведала и о своей болезни, и о выходке Рамины, и о Мирасе, и о том, что уже случилось в Вечном Мире, выложила свои мысли и страхи, сомнения и тревоги.

– Не считай, что твоя нянюшка ненавидит тебя, доченька, – со слезами на глазах обнял Амаль отец. – Ее сердце, наверняка, разрывается от боли. Да и Рамина, хоть и не стала тебе настоящей матерью, устроила твой брак не из худших побуждений. Вдруг бы твоя душа застряла меж двух миров из-за содеянного? Как бы то ни было, если звездный рыбак пообещал вам, что нежеланные обеты можно расторгнуть, так и будет. Но где же тот юноша, который стал твоим мужем?

– Я не видела его с тех пор, как мы поссорились, – призналась Амаль. – Он ушел в одну сторону, я в другую, наши пути разошлись.

– Значит, просто имелось то, что вам надо было решить поодиночке, – с проницательной улыбкой заключил отец. – Драконова пещера она вот тут, – он прикоснулся к груди девушки, – и здесь, – а потом к своей. – У каждого из нас свои драконы, которых мы должны победить. Никто не может помочь нам в нашей битве. Вмешаешься из добрых побуждений, и у дракона вырастет новая голова, больше предыдущей.

Мужчина звонко щелкнул пальцами. Над головой Амаль возник каменный свод пещеры. Сад, беседка, отец – пропали, будто и не было. Только гулкое эхо его голоса гуляло где-то вдали.

– До встречи, девочка моя! Тебе остался шаг, и сделать его ты должна сама!

Девушка проглотила горячие соленые слезы. Ей хотелось бросится назад, еще раз обнять родителя, почувствовать его руки на спине, услышать, что он не обвиняет ее ни за что. Но она все-таки опоздала, слишком рассчитывая на вечность.

15

Мирас скакал на коне из табуна Далилы, пока тот не стал спотыкаться. Юноша спешился и пошел вперед, ориентируясь по сторонам света, чтобы не кружить на месте. Отчего-то, покинув Вечный Мир, Мирас не мог вернуться обратно. В мире живых его никто не ждал, не любил. Это бесплотное путешествие стало наказанием. Юноша устал и разозлился.

Предсказание теперь казалось наивной детской сказкой. А Мирас ведь верил в него! Оставил родной дом, потом потерял все, что имел, даже жизнь! И что взамен?

Перед внутренним взором предстала Амаль. Сначала лежащей в гробу под расшитым покрывалом. Затем озлобленной девушкой, встретившей его в Вечном Мире. Со временем приоткрывающей все новые грани своего характера. Если с других слезает шелуха наносного, то у Амаль, напротив, словно появлялись дополнительные грани. Она не побоялась змеи. Она заливисто хохотала. Она делилась откровениями, мечтами и мыслями. Она удила рыбу, угощала Мираса пирогом отца. И, пожалуй… Стала красавицей.

Теперь юноша окончательно понял это. Вечный Мир изменил ее, в лучшую сторону.

А его?

Неужели Мирасу суждено остаться тем изнеженным, разбалованным матушкой мальчиком, готовым идти вперед, только пока перед глазами маячит сказка?

Он сморгнул подступившие жгучие слезы: какой в них толк. Но когда пелена рассеялась, увидел, что стоит у выхода из пещеры, и его встречают проблески зарождающегося дня. А позади остался долгий, теряющийся во тьме каменистый зев.

– Что это? – эхо тысячекратно повторило вопрос Мираса, слова рассеивались и затихали вдали.

И тут юноша услышал голос Амаль, зовущей его. Мирас метнулся было назад, но пещера тотчас превратилась в зеркальный лабиринт, в котором парень только и делал, что натыкался на самого себя в обманчивых тупиках. А эхо дразнило, зазывало, притворяясь потерянной супругой. В ее голосе Мирас слышал страх, растерянность, обреченность. Воображение рисовало ужасы, что могли встретиться на пути девушки. Юноша тоже окликал ее, пытаясь определить, где она находится.

А потом просто схватил камень и принялся крушить зеркала, не обращая внимание на острые осколки, впивающиеся в лицо, руки, усеивающие пол под ногами.

Пока за очередной обманчивой стеной не обнаружил Амаль, которая бросилась ему навстречу и крепко обняла. Камень выпал из его руки за ненадобностью. Оставшиеся зеркала стекли к ногам, как растаявший лед.

Девушка изменилась. И совсем не походила на себя, лежащую в склепе. Из нее новой, как из чистого родника, били жизнь и надежда, а одиночество и тоска отступили.

– Ты понял? – тараторила Амаль, пока Мирас только и делал, что молча любоваться ей. – Это все и есть Драконова пещера!

– И где же ее дракон? – чувствуя, что улыбается, как блаженный, спросил юноша.

– Здесь и здесь, – она коснулась сначала его груди, потом своей. – Наши страхи, наши сомнения, наши печали – драконы, которых мы должны были побороть.

– Но мы все еще здесь, – развел руками Мирас и прокрутился вокруг себя. – Кто знает, вдруг все-таки откуда-то еще вылезет чешуйчатое чудовище!

И тотчас послышался странный звук, как будто чешуя скользит по камню. Он приближался из темноты, неумолимо, грозно, как предвестник чего-то жуткого.

На этот раз Мирас не собирался ударить в грязь лицом, он выступил вперед Амаль, подняв острый и длинный, как кинжал, осколок. Волнение зашкаливало и подкатывало к горлу.

Тьма, не моргая, смотрела на молодых людей, застывших в ожидании неминуемого. Это были глаза гигантской рептилии. Холодные, безразличные, они пронзали и выискивали малейшие слабости. Все, что можно использовать против. Что выпьет душу противников, высушит, разотрет в прах и развеет по ветру.

Мирас очень боялся! И Амаль боялась. Сейчас, когда выход из Драконовой пещеры был так близок, возможность поражения казалась сто крат обиднее. Но Вечный Мир не давал расслабляться.

Амаль тоже принялась высматривать хоть что-нибудь, что можно превратить в оружие против неведомой опасности, но все прочие осколки растаяли, камни превратились в песок, будто сама Драконова пещера противостояла двум затерявшимся в ней душам.

16

Мирас и Амаль с резью в глазах всматривались во мрак. Страшный звук приближался и приближался, отражаясь от сводов, рос, бил по барабанным перепонкам. А когда уже стал невыносимым, навстречу молодым людям выползла маленькая безобидная юркая ящерка. Она, приподняв изящную головку, зыркнула на юношу и девушку и исчезла в узкой расщелине.

Мирас переглянулся с Амаль. Осколок, зажатый в его руке, начал таять. Капли воды, срывающиеся с него, стучали все чаще и чаще, словно сердце, заходящееся в волнении. Или это и было сердце?

Взявшись за руки, юноша и девушка вышли, наконец, из пещеры. Пред ними расстилалась пустыня. Песчаные барханы, палящее солнце и яркий, как сама свежесть, мазок оазиса. До него казалось рукой подать. И Мирас с Амаль пошли.

Вечный Мир обманул с расстоянием. Юноша успел поведать девушке обо всем, что произошло с ним с момента их расставания, а она – что случилось с ней, но оазис все также оставался недосягаемым. Молодые люди видели, как под сенью деревьев ходит благообразный старик, подвязывает ветви, кронирует, поливает, собирает урожай. Однако садовник не обращал никакого внимания на путников, зовущих его, машущих ему. Он следил за оазисом, раскинувшимся посреди пустыни, а все, что находилось за его пределами, старика словно не волновало.