Страница 15 из 21
Травницы... Нет, это были не травницы. Настоящие колдуньи. Я понял, почему воспринимал Агриппину довольно легкомысленно: я никогда не видел её истинного облика. Если байкам кота я практически поверил после истории с люком в подпол, то силы травницы я ни разу не ощутил. Разве что по мордасам хлестала умело. Теперь же я понимал, какая мощь таилась внутри неё.
Позади каждой из колдуний и прибавившего в габаритах Василия тоже висели ромбоиды. От тех, что летели сюда вместе с моими копиями, их отличал цвет. Огненный, небесно-голубой, молочно-белый, изумрудно-зелёный, тёмно-коричневый, жёлто-золотистый. Значит, не только зёрна хаоса связаны со своими проекциями, но и семена других сил.
Несмотря на грядущее столкновение, которое грозило разнести всю округу, я не сводил глаз со своей чародейки. Своей?! Эк я резво заскочил: сватов не заслал, а ужо на полати карабкаюсь! Твою мать! Думать тоже начал, аки селянин неотёсанный. Сто-о-оп! Нешто умом тронулся, коль словеса знакомые молвить разучился? А-а-а! Выньте это из меня!
За собственной истерикой я не заметил, как стороны сошлись. И только когда рядом со мной рухнула тёмная туша, которую Весняна молотила возникавшими в её руках ледяными глыбами, я обнаружил, что битва в самом разгаре. В небе, игнорируя законы физики, носился рычащий тигр, окружённый вихрями огня, лупил когтями чёрные морды, плевался пламенем, грыз, кусал, опрокидывал нападавших навзничь. Лада подхватывала их смерчами, раскручивала и швыряла вниз с огромной высоты, передавая Дубраве, топившей недругов во внезапно разверзшихся трясинах. Твари визжали, бессмысленно размахивая лапами, но их проблемы и не думали заканчиваться.
Агриппина вознеслась над землёй, взмахнув рукавами платья. Чёрт! Вот что меня притягивало и завораживало! Я никогда не видел её в другой одежде. Туника, штаны... Не девушка, а пацанка. Сейчас колдунья выглядела иначе. Льняной подол с подбоем из расшитых красных лент колыхался, иногда открывая бледные ноги, резко контрастировавшие по цвету с осмуглевшим на солнце лицом. Да, мне приходилось наблюдать её голой, но не целиком. Из бочки она вылезла так, словно знала, что за ней подглядывают. То, что я увидел ниже пояса, пускай и не всё, понравилось мне ничуть не меньше всего остального. В груди что-то зашевелилось... Буду откровенен, не только в ней... Поэтому я едва не прозевал произошедшее дальше.
Из левого рукава колдуньи, крутясь и рассекая воздух, вырвались длинные лозы с острыми шипами, принявшиеся оплетать врагов, лишая их подвижности. Из правого же золотистым дождём хлынули пчёлы. Их поток, казалось, не закончится никогда. Они неслись на тварей, пулями пробивая дыры в их нестабильных телах, возвращались, снова атаковали до тех пор, пока жалам не удавалось нащупать кусок сформировавшейся плоти. Тогда они впивались в мясо монстров и взрывались.
«Пчёлы не то, чем кажутся», — подумалось мне.
Битва подходила к концу. Очевидно, что наши победили. Осталось накатить с Васяном по паре бочек, раз он раскабанеть успел.
Вой едва не разорвал барабанные перепонки. Чёрные ромбоиды запульсировали. Потом мощная волна чего-то невидимого обрушилась на защитников мира. Их сбило с ног, поволокло по земле и отбросило далеко назад. Твари, напротив, поднялись, расправили плечи, обнажили неровные зубы. Я понял, кого они мне напоминали. Нагов! С той разницей, что эти были бесполыми.
Первым очухался тигр. Зыркнул по сторонам, оценил обстановку. Глубоко вдохнул, выдохнул из носа две струи пламени. Прищурился, посмотрел на чёрные ромбоиды, а потом взвился ввысь и понёсся к одному из них.
— Нет! — заорала пришедшая в себя Агриппина, сообразив, что он собирается сделать.
Поздно. Василий врезался в цель, испепеляя её окружавшим его огнём. Тело тигра, нелепо размахивая лапами, полетело вниз. Одновременно с этим один из «нагов» странно задёргался. Дымчатый след, ранее связывавший его с зерном хаоса, развеялся.
Другие колдуньи тоже очнулись. Горислава нагребла горсть земли, подкинула вверх, сжала руку в кулак. По её повелению с неба, завывая и шипя, посыпались раскалённые болиды, дубася обессилившую тварь, дробя ей кости и выжигая внутренности. Будучи в прошлом инженером, пусть не самым квалифицированным, я не понимал, каким образом «нагам» удаётся быть одновременно во плоти и в полупризрачном состоянии. Главное, что «снаряды» достигли цели, уничтожив врага. Тело убитого затряслось, задёргалось, уменьшаясь в размерах. Вскоре оно приобрело человеческий облик, превратившись в изувеченный труп мужчины, прикрывавшего лицо обгоревшими конечностями.
Тигр встал, тряхнул головой. Жив! Хотя, конечно, глядя на события из прошлого и зная настоящее, глупо было ожидать иного, но, тем не менее, я переживал. Василий вздыбил шерсть, выбросив вокруг себя облако искр, прыгнул. Агриппина в этот раз ничего не кричала. То ли смирилась с неизбежным, то ли поняла, что тигр выживет после уничтожения ромбоида. Вокруг неё кружились бирюзовые сгустки, наэлектризованные волосы разлетелись в разные стороны, тело оплетали травы, сформировавшие подобие брони или панциря.
Колдуньи изготовились. «Наги» неслись в их сторону, периодически теряя одного из собратьев. Василий продолжал выбивать ромбоиды, и очередную лишённую сил тварь уничтожали, не приближаясь. Мужчин и женщин в итоге среди трупов оказалось поровну. Правда, с каждым разом тигру требовалось всё больше времени, чтобы прийти в себя. Если вначале на это уходило секунд двадцать, то после седьмой атаки он провалялся минут пять.
Честно говоря, я не понимал, что происходит с пространством. Оно то схлопывалось, сокращая расстояние между противниками до считанных метров, то растягивалось, разнося противоборствующие стороны на километры друг от друга. Колдовство, многомерность, искривление под воздействием множества магических сил? Неважно.
Поняв, что найдено эффективное средство их уничтожения, «наги» сменили тактику. Они остановились, принявшись напитываться тёмной энергией из зёрен хаоса. Клокотавшая вокруг них дымка уплотнялась, а сами твари увеличивались в размерах. Когти удлинялись, зубы росли. Из спин с плечами зазмеились уродливые отростки, шевелившиеся, словно живые.
Василий лежал на земле. Взмыленные бока ходили ходуном, по подбородку стекала слюна. Похоже, вымотан настолько, что выбыл из боя. Это видел не только я, но и колдуньи. Пользуясь возникшей передышкой, Лада подхватила тигра вихрем и перенесла к ногам Агриппины. Та кинулась к нему, приложила ладони к голове, почувствовала нечто, недоступное взгляду, помрачнела.
— Надобно уходить, — бросила она. — Не сдюжим мы. Они числом возьмут. Наших чар супротив зёрен хаоса не хватит. Лишь Солнцеликому то по силам, а он едва живой.
Колдуньи переглянулись.
— Согласна, — подтвердила Весняна. — Бежать пора.
— И бросить наш дом?! — воскликнула Дубрава.
— Што того дома-то осталось? — возразила Лада. — Одно поле обгорелое, остальное тьма пожрала.
— Создавайте разрыв! — приказала Агриппина.
Они запели. Тягуче, заунывно, непонятно. Ромбоиды за спинами колдуний принялись источать слепящий свет, плюясь лучами в одну конкретную точку, где реальность начала плавиться, расходиться в стороны, трещать по швам. В образовывавшейся дыре я различил знакомый мне луг с колышущимся на ветру ковылём. Портал разросся, став достаточным, чтобы туда можно было пройти.
Весняна подошла к нему, шагнула вперёд и зависла, так и не сумев опустить ногу.
— Не получается... — жалобно проговорила она.
Я присмотрелся и увидел, что еле различимая нить между ней и зерном её силы натянулась, удерживая колдунью в старом мире.
— Рвите связь! — с трудом сказал Василий. — Иначе никак.
— И што нам тогда останется?!
Весняна разрыдалась.
— Жизнь! — ответил тигр.
Колдунья всхлипнула, сжала воздух в районе затылка, рванула и со стоном провалилась в портал.
В ту же секунду раздался многоголосый рёв. «Наги» закончили трансформацию, превратившись из мерзких тварей в циклопических монстров. Позади них накатывала тьма, пожирая поле. Два десятка лап взмахнули, выпуская из себя сгустки мрака, метнули их в отступавших. При столкновении с землёй они проедали неровные дыры, в которых отсутствовало вообще всё. Материя испарялась. Враги били, что называется, по площадям, не целясь, стремясь накрыть наибольшую территорию, разрушить последнее, что осталось.