Страница 22 из 57
- Вот, Роберт. Это вот те ребята, о которых я тебе говорил. Молодые, талантливые, нахальные.
Поэт посмотрел а нас, похоже ожидая реакции на полученную характеристику.
- Ну... Первое- наверняка, - сказал Сергей. – Второе- может быть...
- А третье - ни в коем случае, - продолжил я. - Мы просто настойчивые.
- И точно знаем, что хотим, - закончил Никита.
Хозяин усмехнулся и пригласил в комнату. Они увелись в кресла, а мы- на диване.
- Ну так что, молодые люди, - сказал поэт. – Говорите о цели прихода...
Немного подкашливая от волнения, Никита начал:
- Понимаете... У нас есть чутье на хорошие песни. То, что мы пишем обычно находит своих слушателей. Наши песни любят и поют.
Он никак не отреагировал, пожал плечами.
- Да. Конечно мы не одни такие, - согласился Никита с невысказанным возражением. – Мало того, мы с вашей точки зрения молодые и находимся в самом начале творческого пути...
- Рассуждаете-то вы не как молодые, а как взрослые.
- Потому что мы умные, - вставил Сергей. - А мозги с возрастом обычно не имеют связи. Можно быть и молодым дураком, и старым дурнем.
- А с жизненным опытом связь есть? – поинтересовался поэт. Разговор явно его начал занимать.
- Разумеется, – согласился я.- Вот поэтому мы к вами пришли. Мы пишем музыку и песни для молодёжи. А вы с Иосифом Давидовичем можете на нашу музыку написать песню для более старшего поколения.
- Ведь мы все заслуживаем хороших песен, - добавил Никита. – Иосиф Давидович уже поет несколько наших. Он поет песни и на ваши стихи... Может быть мы объединим наши усилия? Напишем что-нибудь совместно.
- А что?
- У нас есть мелодия, которую бы хотели превратить в песню для него.
Я протянул ему кассету. Хозяин взвесил её в руке, вздохнул.
- Ну что ж... Давайте послушаем...
Он подошел к музыкальному комбайну и вставил кассету... Зазвучал проигрыш и в какой-то момент голос Никиты вошел в комнату.
- Тридцать два семнадцать сорок шесть
Тридцать пять четыре два
Восемнадцать тридцать двадцать пять...
Когда отзвучали последние звуки и я остановил магнитофон никто не поспешил начать разговор. Конечно мы не Стинг и инструментов у нас маловато, да и темп был для этого времени очень непонятный - мало кто тут у нас слышал «регги», но мы постарались.
Кобзон смотрел куда-то в даль, вроде бы прикидывал, что может получиться из этой простенькой мелодии, если исполнить её не на паре гитар, а с оркестром. Он прислушивался с музыке, а вот поэта заинтересовали слова.
- А что там у вас за странные слова?
Ответ у нас уже был заготовлен.
- Да вот не решились мы нормальный текст на неё написать. Даже «рыбу». Слишком уж, на наш взгляд, нежная мелодия получается.
- Нежная? – поднял брови поэт. – Это с такими-то числами?
- Да,- неожиданно сказал Иосиф Давидович. – Тут много чего можно сделать... Я так и чувствую тут звучание саксофона и рояля.
- И не только! – поддержал я его. – Мы и сами понимаем, что это песня для хорошего оркестра, а не для ВИА.
Поэт молчал. Смотрел поочередно то на нас, то на Кобзона. То ли думал, что ответить на наш демарш, то ли припоминал где у него под руками есть палка потяжелее. Я поспешил вернуть разговор в конструктивное русло.
- На мой взгляд песня должна быть о тоске по Родине... Вот в «17 мгновениях весны» ваши отличные стихи положил на музыку Таривердиев. У нас музыка, я уверен, не хуже...
Он как-то странно посмотрел не меня и я поспешил оправдаться.
- Я же не говорю «лучше». Но не хуже - это да. С вашими словами это вообще будет шедевр.
- Дайте нам для неё свои стихи...
Отвечать поэт не спешил. Все смотрел на нас, смотрел.
- Школьники? – спросил он вдруг у Кобзона.
- Студенты, - поправил друга Иосиф Давидович. Мы благоразумно молчали. Это был разговор взрослых, успешных людей.
- Нахальные....
Он покачал головой то ли восхищением, то ли с негодованием.
- Талантливые,- поправил поэта певец. - Я уже с ними сотрудничаю – пою их песни. А что нахальные...
Кобзон посмотрел на нас.
- Так это хорошо.Мы-то сами другие разве? Другие во втором ряду стоят...
- Тоску по родине, говорите...
Сцепив кисти рук на колене он задумался.
- По малой Родине, - поправил меня Никита. - Что-то такое, чтоб отчетливо читалась ностальгия.
- Да, - добавил Сергей. – Светлая грусть о родном городе. Вы «Новые приключения неуловимых» смотрели?
Рождественский кивнул.
- Конечно.
Наш барабанщик кивнул.
- Ну тогда все просто. Помните там штабс-капитан какой-то романс поет? Что-то про родину... Вот примерно с теми же интонациями.
- Мы, когда писали музыку, представляли ситуацию... Вот человек приезжает в какой-то большой незнакомый город.
- Ну не совсем незнакомый,- поправил я Сергея. - А скорее мало знакомый. Вот представляете, что вы попали куда-нибудь в Париж... Что мы знаем про него? Эйфелева башня, Лувр, Пантеон... Ну и чуть-чуть по Дюма... И вот каковы у человека ощущения будут?
- Париж?
- Это так, к слову... Можно в Ленинград...
Я вспомнил песню Сюткина.
-Тут вообще можно обыграть «бордюр и поребрик», «подъезд и парадное»... И получится «Москвич в Ленинграде».
- Между прочем есть города, где от еще более резкие отличия. А может быть не «Москвич в Ленинграде», а «Москвич во Владивостоке»...- предложил Кобзон.
Все с интересом посмотрели на него. Наверняка идея какая-то есть. И он выдал...
- Все-таки по-ленинской мысли «Владивосток далеко, но город-то нашенский»?
Я удержался от улыбки.
- Это почему?
- Да там все не как у людей. Бывал я там с концертами. У нас утро - у них вечер. И красной икры хватает, которой тут не найдешь.
- Ну уж ты и не найдешь?
- Ну, я, положим, найду, а вот они...
Он кивнул на нас.
- Они - нет.... Так что давай, решай. Я бы хотел, чтоб ты за это взялся.
Если у вас возникнет желание поощрить автора, сделайте перевод на карту Сбербанка.
Перевод 89031010626 СУММА
Или на карту 2202 2005 0456 6199
Глава 13
13.
К концу марта стало ясно, что все у него получилось.
Песню назвали «Москвич в Ленинграде» и она вошла в репертуар Кобзона. Конечно это был не Стинг, но в этом мине кроме нас Стинга никто не слышал а вообще получилось очень даже ничего. Мы заслужили похвалы и певца и поэта и предложения дальнейшего сотрудничества.
- Ну что, - скала Никита, когда мы уселись в кафе отметить это событие. – Очередная веха преодолена? Мы можем гордиться?
Гордиться действительно было чем. Песня прозвучала в «Утренней почте».
Потом мы побывали на концерте, куда нас пригласила Алла Борисовна и убедились, что нас там никто не ждет и не любит. В творческой среде царил здоровый эгоизм- творческое люди заработали деньги и в очередных конкурентах не нуждались. Люди жили свой творческой жизнью и интереса к нам не испытывали.
И опять в нашей жизни наступило время сомнений. Что делать? Играть и учиться? Вспоминать, что вспоминается? Власть предержащие про нас как-то позабыли. Перед нами не ставили задач, не звали в «Дальрыбу».
Мы чувствовали себя неуютно – ждали изменений и говорили об этом.
Жизнь текла свои чередом. Мы учились и репетировали. К нашему удивлению вот уже почти три недели нас никто не тревожил. Можно было подумать, что к нам потеряли интерес. Это как-то настораживало, но появившееся свободное время мы посвящали музыке.
На одной из репетиций, отложив в сторону инструменты мы неожиданно заговорили о том, что чувствовал каждый из нас.
Купленное в местном буфете. «Жигулевское» уже степлилось, но все-таки могло доставить удовольствие. Глядя сквозь темно-зеленую стекло на люстру Сергей вдруг сказал:
- Почему они молчат? Неужели все и без нас знают?