Страница 15 из 57
«Привет, доктор Брюэр» — поздоровалась она, когда заметила моё приближение — «Отличный день!»
Она никогда раньше не придавала ни малейшего значения погоде в настоящем, плохой или хорошей, а тем более не радовалась ей. Её интересовали перемены, предназначенные для нас.
«Прекрасный, но…»
«Такая погода продержится ещё неделю, а затем снова начнутся дожди. Они будут идти три дня, а потом…»
«Спасибо. Буду иметь в виду. Но я хотел спросить тебя о флед. Ты с ней виделась? Что о ней думаешь?»
«Стараюсь держаться от неё подальше, как и все остальные».
«Видишь какие-то грядущие события, вытекающие из её пребывания в госпитале?»
«Всё, что я могу сказать — это то, что флед ещё немного побудет с нами».
«И чем это чревато для пациентов?»
«Я ничего дурного не вижу. Потребуется время, но она привлечёт последователей, как и прот».
«Вот что меня особенно интересует: возьмёт ли флед кого-то из вас, когда вернётся на Ка-Пэкс?»
«Не знаю, сколько человек, но кто-то из пациентов точно отправиться с ней».
«Сколько пациентов?»
«Не знаю. Несколько».
«Несколько человек из госпиталя?»
«Да, верно. Только она будет собирать людей в другом месте: на лужайке сотня тысяч не поместится».
«А где именно, не знаешь?»
«Где-то на западе отсюда».
Это ничего не прояснило. Если всё время идти на запад, то рано или поздно окажешься на востоке.
«Чикаго? Лос-Анжелес? Япония?»
Но она уже начала уходить в себя и искать скамейку, где можно присесть и созерцать небо. Я неохотно откланялся.
По дороге домой я размышлял о нашей короткой встрече. Кейси рассказала не много, зато не упомянула о вмешательстве правительства или причинении кому-то вреда, чего я опасался. Впрочем, её прогнозы были точны только на ближайшую неделю или две…
* * *
На следующий вечер мне домой позвонил Стив. На самом деле звонила Эбби, а ей ответила Карен, но после пятнадцати минут болтовни жена передала мне трубку. Люблю поговорить со старшей дочерью, которая всегда найдёт, чем меня удивить. В этот раз она поведала про участие Стар в школьном спектакле. Одна из сцен подразумевала, что ему предстоит заплакать, и дядя Фрэд сказал, что актёр на сцене не плачет о судьбе своего персонажа, а вспоминает какой-то грустный случай из собственной жизни. Стар вспомнил про смерть нашей собаки Шасты Дейзи. Он наблюдал за тем, как она угасает, пока Шаста не потеряла зрение и слух и начала с трудом передвигаться. В то время мы говорили с ним о предстоящей смерти нашего хвостатого друга, и он, кажется, понял, что смерть — неотъемлемая часть жизни. Хорошая новость была в том, что Шаста прожила долгую и счастливую жизнь и умерла тихо, без единого всхлипа, а рядом с ней в этот момент были Карен и я.
И всё же он плакал ещё два дня с момента похорон. Именно об этом периоде Стар думал во время выступления на сцене. Это, конечно, сработало. Он плакал как ребёнок, что вызвало одобрение критиков. Могу себе представить, что он чувствовал. Я тоже глотаю слёзы, когда вспоминаю, с каким достоинством покинула нас Шаста.
Фрэдди, который был в зале во время последнего представления Стар, предположил, что племянника ждёт блестящее будущее в театре. А я, конечно, всё ещё надеюсь, что он задумается о карьере психиатра. Одна из родительских радостей — наблюдать за тем, как складывается жизнь людей, которых ты любишь.
Сама Эбби была всё так же занята волонтёрскими программами, как и раньше. Моя дочь продолжала воевать за каждого, кто угнетён или в чём-то остро нуждается, включая избитых детей, женщин и всех нежеланных животных в местных приютах. Если бы в её руках была власть, то стерилизация и кастрация всех домашних животных стала бы обязательной с точки зрения закона, а затем подобные меры были бы применены к жестоким родителям и супругам. После этой обличительной речи она наконец передала трубку Стиву.
Он был не в духе.
«Когда я смогу поговорить с флед?» — требовательно спросил он.
«Как только у меня будет время спросить её о встрече с тобой» — ответил я так спокойно, как только мог — «и как только у неё появится свободная минута. Не думаю, что она прилетела на Землю только для того, чтобы пообщаться с тобой, Стив. У неё своя повестка. Подозреваю, что прямо сейчас она в Африке».
«Джин, мне нужен всего лишь час, максимум — два. Кто знает, какую пользу извлекут земляне из её ответов всего на пару моих вопросов».
«Не думаю, что она прилетела помочь землянам. Она просто хочет нас изучить. Как энтомолог[56] изучает букашек».
«Просто найди время, чтобы предложить ей встречу со мной. Если она не захочет — тогда ладно, не буду настаивать».
«Предложу как только будет возможность, Стив».
«Спасибо. Я это очень ценю».
В телефонной трубке раздались гудки.
Мне нравился мой зять, но иногда он бывал излишне надоедлив. С другой стороны, я понимал его точку зрения. Это могло быть одной из двух возможностей, которые изменят его жизнь (первая — разговор с протом — катапультировала его до председателя отдела). В конце концов Стив не планировал заработать много денег на встрече с флед — только получить несколько ответов на очень важные вопросы. Его легко понять. Было время, когда и я так же рьяно пытался получить ответы.
Не так ли проявляется старость: просто теряешь ко всему интерес? Я ещё не знал, так ли это, но — как и все мы — подозревал, что вскоре узнаю.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Когда в пятницу я вернулся в госпиталь, флед в комнате 520 (смотровой кабинет Вирджинии Гольфарб) не было. Её не было ни в игровом зале, ни в комнате отдыха, где я встретил Рокки, опять на кого-то обиженного. Что-то в нём меня постоянно задевало. Это моя вина, не его. В конце концов он не может быть кем-то другим: бесконечно обиженным на любое замечание, непроизвольный негативный жест или выражение лица.
Проблемы Рокки произрастали не из общения с родителями, как у большинства пациентов, а из-за отношений со старшим братом. Когда Рокки вырос, то ни в чём не мог превзойти брата. Игры, спорт, головоломки, споры — вообще ни в чём. Он просто не имел опыта и нужной степени развития, чтобы конкурировать с братом. И всё же он продолжал прилагать усилия, пока не повзрослел достаточно, чтобы в чём-то превзойти брата, но после этого ситуация стала только хуже. Когда Рокки понимает, что у него есть реальные шансы в чём-то обойти брата, тот начинает мухлевать. А если мошенничество не помогает, брат выходит из игры, не давая возможности младшему снова его победить. Разочарование и агрессия Рокки становятся невыносимыми. В результате он стал настолько параноидальной[57] личностью, что не может ни с кем общаться без мысли, что у собеседника спрятан туз в рукаве. В результате жестокого обращения со стороны брата (Рокки только недавно осознал всю серьёзность проблемы) все в глазах Рокки стали его старшими братьями.
Каким бы плачевным не было его положение, постоянные обиды и озлобленность отталкивают всех, с кем он общается, включая — стыдно признаться — меня.
«Что случилось, Рокки? Кто тебя обидел на этот раз?»
«А зачем вам это знать?»
Я рассеяно взглянул на часы.
«Ты выглядишь расстроенным, вот и спросил».
«Вы посмотрели на часы! Я этого не забуду!»
«Ну да, посмотрел. Извини. Просто у меня назначена встреча».
Он усмехнулся.
«И эта встреча важнее разговора со мной, я прав?»
«Совсем нет, Рокки. Но я не твой доктор. Если ты думаешь, что встреча действительно важнее разговора с тобой, то поговори об этом с доктором Робертсом».
«Он тоже постоянно проверяет часы! Он такой придурок!»
«А ты просил его не смотреть на них?»
«Ничего хорошего из этого не выйдет. Часы висят в его офисе. Он не может на них не поглядывать».
«Может это не связано с тобой. Возможно, доктор Робертс просто хочет узнать, который час».