Страница 63 из 80
Когда столы были убраны, мы удалились в нашу опочивальню, куда тотчас вошли приставы, чтобы, по здешнему обычаю, приятно провести время за разными винами, Поссевино отослал их, говоря, что он удовлетворил природную потребность в пище и что священнослужители, которые каждый день вкушают священное тело Христово, должны жить в умеренности и трезвости, а время нужно проводить скорее в тех делах, которые имеют отношение к посольству, чем за чашами. Этот ответ московиты выслушали с большим почтением и одобрили его.
На следующий день прибыли приставы с писцом, чтобы занести в список подарки, которые предназначались как самому князю, так и другим лицам (ведь ни одному послу не подобает показываться на глаза этому государю без подарков). Вписав имена тех, кто их посылает, они сказали, чтобы мы готовились на следующий день предстать «пред ясные очи» (это — выражение московитов) великого государя. Поссевино хотел, чтобы его привели к государю с возможно меньшей торжественностью, и прилагал много усилий для этого, но ему пришлось подчиниться обычаю, чтобы не вызвать гнева государя, который говорил, что этот почет он оказывает в лице Поссевино великому папе.
20 августа, в день св. аббата Бернарда, когда мы совершали бого-служение (а во время пребывания в Московии мы делали это ежедневно), прибыли приставы с большой свитой остальной знати, и, пока подарки укладывались в мешки, затканные золотом и серебром, появились два знатных человека, сверкающие золотом, на конях, также блестящих от золотых украшений, в сопровождении приблизительна 300 пеших людей, одетых в парчовые разноцветные платья. Произнеся длинное вступление из титулов, они сообщили Поссевино, что великий князь немного позже явит ему свои ясные очи (как я уже говорил, это формула московитов) и пошлет навстречу ему двух знатнейших людей государства.
После их отъезда были подведены лошади, присланные князем, мы с приставами и двумя переводчиками сели на коней и пустились в путь, другие три человека, пешие, несли дары великого первосвященника. Тотчас нас принял отряд царских всадников во главе с Фомой Бутурлиным и Михаилом Безниным, которые, приветствовав Поссевино в самых торжественных выражениях, сообщили то же, что и предыдущие вестники. Затем, любезно подав руку каждому, они присоединились к нашей свите. Дорога, по которой мы продвигались, была заполнена двойным рядом стрельцов в разноцветной одежде, заполнивших всю дорогу бесконечными рядами безо всякого перерыва вплоть до дворца я лестниц. На самих лестницах также был виден двойной ряд царских людей, среди которых находились двое знатных людей, которые, произнеся самые торжественные приветствия, приняли Поссевино и провели во дворец. Во дворце можно было увидеть много скамей для царских людей, расположенных таким образом, что следующие всегда немного возвышались над предыдущими, благодаря чему все могли видеть всё и в свою очередь быть видимыми. Покои самого великого князя были уставлены такими же рядами скамей, на которых сидело еще больше придворных царских людей. Говорят, что такое множество придворных совсем не было обычным для царской челяди, но они были приведены на время, чтобы таким образом показать все эти богатые одежды и чтобы число придворных казалось более многочисленным.
Трон великого князя возвышался над полом на две ступеньки, и его убранство очень выделялось: среди прочих блеском и великолепием. Вотканные драгоценные камни с удивительным искусством украшали его золотую одежду. С плечей спускался плащ, сделанный таким же образом. Каждый палец украшали по два-три перстня с оправленными в них большими драгоценными камнями. Был у него и серебряный посох, похожий на епископский жезл, отделанный золотом и драгоценными камнями. Его московиты называют «possok». Мягкие сапоги, загнутые наподобие клюва, также украшены драгоценными камнями (у них нет в употреблении сапог со шпорами). На нем были две цепи, состоящие из чередующихся золотых шариков и больших драгоценных камней. Одна спускалась на грудь, а на другой, более короткой, висел золотой крест, длиной в ладонь, шириной в два пальца. Украшение головы московиты называют короной, на ней много золота, украшена она многочисленными драгоценными камнями немного больше, чем тиара папы, а в прочем от нее не отличается.
С левой стороны сидел на более низком троне старший сын Иван. Когда мы оказались на виду у великого князя, первый боярин[409] громко объявил: «Великий государь, Антоний Поссевин и его спутники бьют тебе челом» (так московиты говорят, когда хотят выразить высшее почтение и покорность). Тогда князь ласково спросил Поссевино: «Как здоровье папы Григория XIII?» — «Так же, как бог хранит твою светлость» — ответил Поссевино. Тогда Поссевино, чтобы самому с большей торжественностью произнести титулы верховного первосвященника, сказал: «Святейший господин наш, папа Григорий XIII, пастырь вселенской церкви, наместник Христа на земле, преемник апостола Петра, господин многих земель и областей, раб рабов божьих, приветствует твою светлость и молит господа дать тебе свое благословение». Князь, услыхав имя папы, встал, затем поблагодарил за приветствие, и, уже сидя, спросил «Благополучно ли ты прибыл, Антоний?» — «Благополучно, по милости Иисуса Христа», — ответил тот, — «чтобы верно служить тебе». После этого Поссевино поцеловал, по обычаю, правую руку князя и его сына, а затем все письма вместе, как было приказано, передал секретарю[410] и начал по одному доставать подарки. Первым был хрустальный крест, вырезанный с величайшим искусством, в который была вделана часть того святого креста, на котором был распят Христос. Князь взял его в руки и долго рассматривал, потом сказал: «Да, это дар, достойный папы». Следующим было изображение священного агнца, сделанное из воска, оправленное серебром и раскрашенное в красный цвет с изящной надписью славянскими буквами. Поссевино сказал, что передает этот дар от себя, потому что у московитов есть такой обычай, чтобы послы от своего имени также подносили дары великому князю. Третьей была книга о Флорентинском соборе, красиво изданная и украшенная, четвертым — розариум из золота и драгоценных камней, пятым — десять молитвенных шариков также из драгоценных камней, оправленных золотом. Последним был хрустальный кубок, отделанный по краям золотом. Сыну князя также были поднесены подарки из драгоценных камней. Супруге, от которой родился сын Иван, папа также желал передать подарки, но мы узнали, что она уже давно умерла[411], а та, на которой князь женат в настоящее время, является его седьмой женой[412]. Князь, внимательно рассмотрев подарки каждый в отдельности, приказал вернуть их обратно Поссевино, а ему самому начать переговоры с боярами и советниками о том, что ему поручено, а также в этот же день пригласил его на «хлеб-соль» (что у московитов является формулой приглашения на пир). Приставы отвели нас в нижние палаты, туда же немного спустя пришли четыре советника и канцлер государства[413], а все прочие оттуда удалились. Поссе-вино в течение получаса через переводчика изложил поручения папы, которые вскоре по их просьбе передал им в написанном виде. Главные из них заключались в следующем: сам великий князь через последнего своего посла обещал папе, что если будет мир с польским королем, то он начнет войну против турок, верности не нарушит и, соединившись с другими христианскими государями, обратится против общего врага. Далее. Он предоставит свободный проезд через свое государство послам апостольского престола, если папа пошлет когда-нибудь их к персам или татарам. Затем разрешит католикам торговлю в Московии и позволит им иметь храм по католическому обряду. Кроме того, великий первосвященник убеждает великого князя вернуться к католической вере и подчиниться его власти.
409
Окольничий Степан Васильевич Годунов. — ПДС, т. X, с. 72.
410
Дьяк Афанасий Демьянов. — ПДС, т. X, с.73.
411
См.: прим. 8 к «Письмам».
412
Мария Нагая.
413
Переговоры с Поссевино вели: Василий Григорьевич Зюзин, Роман Михайлович Пивов, дьяки — Андрей Щелкалов (его Поссевино называет «канцеллярий», канцлер), Афанасий Демьянов и Иван Стрешнев. — ПДС, т. X, с. 74.