Страница 53 из 80
Затем, в следующую же ночь из Московии прибыл от московского князя, проделав большие переходы, гонец с ответом на те письма, которые Антонио незадолго до этого отправил из Бышковичей. Московские послы также получили другие письма. По их просьбе Антонио добился от королевских послов, чтобы следующий день был свободен [от заседания]. И в этот день самым тщательным образом московиты обсудили вопрос, не появится ли какое-нибудь основание для заключения мира. И тогда же письма московского князя Антонио отослал к королевским послам, чтобы не упустить никакой возможности, которая удовлетворила бы обе стороны. Антонио сказал московским послам: если они боятся своего государя из-за того, что недостаточно разумно ведут переговоры, то есть, если отдадут Невель и Велиж королю, он в случае опасности сам отдаст свою голову на заклание у великого князя, лишь бы только не было препятствий для завершения столь великого дела. Они же поклялись всем святым, что этого сделать невозможно. Также прибавили, что если бы каждый из них имел по 10 голов, то по возвращении они лишатся всех их по приказу московского князя.
Кроме того, Антонио отослал к Замойскому гонца на самых быстрых лошадях, который должен привезти самые последние условия.
На следующий день, как и было условлено, вернулись королевские послы.
27 ДЕКАБРЯ. ДЕВЯТОЕ ЗАСЕДАНИЕ
После того как Антонио [долго] убеждал тех и других послов заключить мир в день, назначенный для окончания съезда, а еще раньше рассказал о мерах, для этого предпринятых, королевские послы сказали, что настаивают на [следующих] предложениях: их войско в течение двух месяцев из-за Антонио удерживается под Псковом в надежде на мир, которую он дал. Теперь же их [королевских послов] отзывают в лагерь; они не должны предпринимать никаких шагов сверх того, в чем нужно дать отчет королю и государству, которым они дали клятву. И, наконец, они призывают в свидетели самого Антонио, что не по их вине случилось так, что мир не заключен. Наконец, они просят, чтобы на время сейма, который назначен в Варшаве на март месяц, Антонио, может быть, вернулся из Московии и соблаговолил засвидетельствовать их верность Речи Посполитой и княжеству [литовскому]. Итак, они протягивают руку московитам, прощаются с ними, а на следующий день то же самое в письменном виде сделают по отношению к Антонио.
Тогда московиты в немногих словах (но в которых чувствовалась глубокая скорбь) обратились к Антонио и сказали, что они в соответствии с их поручением отказываются от Ливонии. Теперь Михаил Гарабурда должен понять, соответствует ли истине то, о чем он гово-рил вначале, когда убеждал их отдать Ливонию, говоря: «Если убрать это бревно [преграждающее дорогу] в Ливонии, то откроется путь для всего остального». Они отказываются от Ливонии, они это сделали, и. не на словах. Королевские же послы только говорят, но не делают. Поэтому, свидетель бог, не по их вине случилось так, что мир не заключён, и пусть [все] увидят, по чьей вине будет столь большое кровопролитие. Наконец, после того как Гарабурда дал им какой-то ответ на то, что было сказано раньше, Антонио сказал, что для него самое желанное, чтобы был мир. Но так как он не может заставить ни ту, ни другую сторону проявить должную преданность своим государям, ему кажется, что королю Стефану нужно отдать Заволочье, хотя он еще не высказывал своего мнения по этому поводу. Впрочем, он надеется, что следствием этого в конце концов будет мир, а если не будет, значит, еще не наступило время, чтобы мы были достойны его. Если ни те, ни другие не хотят уступить друг другу из-за этих двух крепостей, пусть королевские послы посмотрят, смогут ли они ждать 10 дней, пока придет от великого князя ответ, которого они добиваются, об этом деле. Когда же королевские послы сказали, что не могут ждать, московские послы объявили, что они пообещали еще и Дерпт и кое-что другое сверх этого: только они огорчены тем, что, хотя нужно передать почти сорок крепостей, только из-за этих двух может разрушиться дело мира. Королевские послы сказали: раз уж вы пообещали [нечто] сверх того, что могли, сделайте также вот что: вы одну, а мы другую из двух крепостей, о которых идёт спор, отдадим на суд Антонио, а вы великому князю, мы же, наконец, королю отдадим отчет о предпринятом нами деле. После этого Антонио уговорил королевских послов дать московским послам ночь на размышление. Королевские послы согласились, но сказали: если Антонио сообщит им до наступления дня, что московиты могут принять их предложение, они на следующий день прибудут [на съезд]. Если же нет — они уедут совсем.
Следующей ночью московиты сообщили, что никаким образом не могут уступить Велижа, но всё остальное в Ливонии уступят, удержат только Новгород [Ливонский], а королевские послы пусть [удерживают] Велиж, пока не придут ответы от обоих государей, и эти обстоятельства не должны сопровождаться убытком и обманом с той и другой стороны. На этом заседание закончилось. А все те [соображения], которые привел Антонио послам и другим лицам, [а именно] чтобы продолжить переговоры о мире, можно узнать из его писем к королевским послам и королю, а это имеет немаловажное значение для понимания всего положения дел.
28 ДЕКАБРЯ. ДЕСЯТОЕ ЗАСЕДАНИЕ
В этот день королевские послы сказали, что уже собираются в дорогу, а московиты в ночь, предшествующую этой, долго со слезами спрашивали у Антонио, что им решать относительно Велижа (ведь если они оставят его королю, государь лишит их жизни; если же мир не будет заключен из-за одной этой крепости, они понимают, что с возобновлением новой войны будет великое кровопролитие). Антонио сказал, что у него нет никаких соображений после стольких попыток [решить это дело], если не считать того, что он сам, чтобы спасти жизнь послов, каждому из них даст собственноручную записку, скрепленную печатью, которой он пользовался, где он даст заверение, что он принудил их к этому решению. Впрочем, он сам предложит свою голову московскому князю, чтобы тот делал с ней, что захочет, если сочтет, что Антонио поступил слишком самовольно для пресечения продолжения новой войны. Далее. Если он не сможет добиться ничего другого, он попытается добиться от королевских послов, чтобы Велиж был сравнен с землей. Тогда московиты сказали, что свое спасение и, наконец, окончательное решение [вопроса] о Велиже они отдают Антонио. Только пусть он позаботится о том, чтобы все это не привело к их гибели у великого князя. Когда все это было решено, пришли королевские послы и сказали, что собрались в дальнюю дорогу и в первую очередь хотят проститься с Антонио, но, услышав обо всем, пообещали [вопрос] о Велиже тотчас передать Антонио, которому даётся свобода поручить кому-нибудь из своей свиты [поехать к королю], чтобы в конце концов [Велиж] или был оставлен за королем, или он сам решил, как поступить. У них нет опасений по поводу своей жизни, если при создавшихся обстоятельствах, они поступят вопреки поручению короля, но чести их будет нанесен большой урон, если только сам Антонио публично не засвидетельствует королю и на предстоящем сейме в Варшаве, что они сделали все, чтобы заключить договор на общее благо. Антонио согласился взять это на себя, и съезд возобновился.
Так как королевские послы желали, чтобы Себеж был передан королю, московиты сказали, что они оставят Велиж в нетронутом состоянии, если таким же будет Себеж. Если же Дерпт будет оставлен великому князю, тогда они удовлетворятся тем, что Себеж будет сожжён великим князем, а Дрисса — королем. По этому поводу возникли большие споры, разрешение которых королевские послы отложили до следующего дня, чтобы лучше узнать планы короля, получив [письмо] от Замойского из лагеря с помощью гонца.
Затем, на вопрос королевских послов московиты ответили, что у них есть полнейшая возможность передать ливонские крепости, которые находятся в руках великого князя, но не шведского короля. Королевские послы прибавили: через послов и посланников очень много писалось и говорилось об этом, и сейчас это вновь было обсуждено, что король Стефан желает всей Ливонии. Пусть послы великого князя скажут, хотят ли они отказаться от титула и вообще всякого права на Ливонию или нет. Если они этого не сделают, то останется искра для возобновления нового пожара войны. Что касается крепостей, которые захватил шведский король, то король Стефан получит их у него либо мирным путём, как от своего родственника, либо, наконец, применит какой-нибудь другой способ. Если же теперь московит не даст клятву отступиться от всей Ливонии и захочет потребовать силой войны крепости от шведского короля, ясно, что между Стефаном и московитом снова возобновятся военные действия.