Молоток и гвозди

Харли пишет мне сообщение, что они здесь. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Покидаю ложу владельцев клуба и пробираюсь сквозь толпу к входу, у которого, как я сказал, меня должна встретить Харли. Я замечаю ее раньше, чем она меня. Четыре огромных мужчины окружают ее. Все они ростом почти под два метра, а ее братья — как чертовы хоккеисты. Ее отец тоже здоровяк. Я могу сказать, что когда-то он был таким же крепким, как его сыновья. Харли выглядит как маленькая девочка, когда все они стоят вокруг нее.

Я останавливаюсь рядом с одним из парней, сканирующих билеты, и обращаюсь к ней.

— Харли.

Она поворачивается, и ее глаза сразу же находят мои. Она улыбается, и это заставляет мое сердце трепетать. Черт, она прекрасна. И снова распустила волосы. Она выглядит очень мило в своей безразмерной майке с логотипом «Хулиганы». Группа направляется в мою сторону. Когда они подходят к кассиру, я протягиваю ему пять билетов на места в ложе, чтобы он их отсканировал. Он возвращает их мне, а я, в свою очередь, передаю их Харли. Ее глаза возбужденно вспыхивают, и я вижу, что она готова взорваться.

— Спасибо!

— Не за что, — отвечаю я с небольшой улыбкой.

— Нолан, это мой папа, Джон, и мои братья: Шейн, Джейсон и Нейт. Ребята, это Нолан Хаммерстайн, — представляет она.

Мы все приветствуем друг друга рукопожатиями и кивками.

— Спасибо за это, Нолан. За все годы, что я болею за команду, мне ни разу не удалось достать билеты на открытие сезона, — говорит Джон, и я вижу, что он тоже готов взорваться от восторга.

Я улыбаюсь. Мне уже нравится ее отец.

— Не за что.

— Итак, где мы сидим? — спрашивает ее брат, кажется, Шейн.

— Мы все сидим в ложе владельцев клуба, — говорю я им.

Все пятеро смотрят на меня широко раскрытыми глазами, а потом начинают радостно аплодировать и давать пять. Я сдерживаю улыбку. У меня такое предчувствие, что это будет очень шумная ложа, когда забросят шайбу. Я веду их наверх, где находится приватная ложа. В ней есть свой бар, туалеты и служба официантов. Наряду с несколькими рядами обычных мест, в задней части ложи есть комната отдыха с телевизором, по которому можно смотреть игру, если вы захотите.

— Еда и напитки включены в стоимость, так что заказывайте все, что хотите, — говорю я им.

Самый младший из братьев, кажется, Нейт, поворачивается ко мне.

— Чувак, я бы точно поцеловал тебя прямо сейчас, — говорит он, затем кивает, словно принимая решение, и добавляет. — Да, думаю, я поцелую тебя прямо сейчас.

Он подходит и берет меня за лицо, грубо целуя в губы. Он резко отпускает меня, и я в шоке отшатываюсь назад. Он хищно ухмыляется и подмигивает мне, а остальные истерически смеются, включая Харли, которая сжимает свой живот.

— Ты больше не можешь смеяться надо мной, придурок! Ты сам это сделал! — восклицает брат Харли, Шейн, подталкивая своего младшего брата.

Нейт пожимает плечами, его глаза весело блестят, и я не могу не задаться вопросом, о чем речь.

— Что я пропустил? — раздается сзади меня голос отца.

Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда он подходит ко мне, и на его лице появляется любопытная улыбка. Смешки тут же стихают, когда пятеро Джеймсонов в шоке и благоговении смотрят на моего отца. Первым заговаривает Джон.

— Ни хрена себе, мистер Хаммерстайн! Я — Джон Джеймсон. Для меня большая честь познакомиться с вами! — говорит он, энергично пожимая руку моего отца.

— Пожалуйста, зовите меня Джин, — отвечает мой отец.

Джон улыбается так широко, что я уверен, улыбка останется на всю жизнь.

— Это мои сыновья: Нейт, Джейсон и Шейн, — говорит Джон, указывая на каждого из своих сыновей, когда произносит их имена.

Мой отец пожимает им всем руки.

Рука Джона ложится на плечо Харли.

— А это моя дочь, Харли, — с гордостью говорит он.

Я вижу, как Харли смотрит на отца с безусловной любовью и привязанностью. Ее улыбка такая большая и яркая. В этот момент я понимаю, что полностью влюблен в нее. Это осознание немного ошеломляет меня. Я влюбляюсь в Харли. Не могу поверить в это. Я никогда не собирался так увлекаться ею, но она каким-то образом пробралась ко мне.

— Кажется, мы уже встречались. Ты ведь та девушка, которая делает ремонт в доме Нолана, верно? — говорит мой отец, практически не сводя с нее глаз.

Я вздрагиваю от его слов. Он называет ее «девушкой». Он мог бы сказать: «Ты подрядчик», но выбрал слово «девушка». Даже не женщина. Просто «девушка».

Очевидно, что ее отец и братья тоже улавливают это, поскольку все они теряют часть своего радостного волнения. Харли, однако, делает храброе лицо и пожимает руку моему отцу. С той ночи, когда она была у меня, она знает, как мой отец относится к женщинам. Так что она знает, чего ожидать. Но я все равно вижу в ее глазах обиду и разочарование.

— Да, это я, — отвечает она с натянутой улыбкой.

Мое сердце болит за нее.

— Вы уже видели ремонт? Харли — очень талантливый подрядчик, — говорит Джон, его тон ровный. Могу сказать, ему сейчас не очень нравится мой отец. И не могу сказать, что виню его в этом.

— Нет, у меня не было возможности посетить дом, — отвечает отец.

— Пока что она проделывает фантастическую работу; дом действительно отстраивается полным ходом, — говорю я, глядя на нее.

Она благодарно улыбается мне.

— Да, держу пари, ты ходишь туда только для того, чтобы поглазеть на ее задницу, пока она стоит на лестнице, — язвит Нейт.

Все, кроме моего отца, хохочут над этой шуткой. Мой отец, напротив, фыркает, как бы говоря: «Сомневаюсь». Я вздыхаю. Все идет не очень хорошо. Думаю, пора заканчивать этот маленький разговор.

— Почему бы вам, ребята, не присесть, а я попрошу официантку принести пиво, — говорю я Джеймсонам.

Они быстро соглашаются и направляются к лестнице, ведущей к рядам сидений. Харли оглядывается на меня через плечо, на ее прекрасных губах играет нежная улыбка. Я подмигиваю ей, а затем поворачиваюсь лицом к отцу.

— Это было неоправданно грубо, — говорю я ему.

Одна белая бровь приподнимается.

— Что именно?

Мой отец примерно такого же роста, как и я, но гораздо слабее. Его короткие волосы белые, как и брови, и усы. Он одет в один из своих многочисленных костюмов.

— Ты оскорбил Харли на глазах у ее семьи.

— Это было не нарочно, — пренебрежительно говорит он и идет к бару.

Я следую за ним, моя раздраженность вспыхивает.

— Несмотря на это, ты не можешь говорить людям подобные вещи. Особенно тем, кто не разделяет твоих взглядов на роль женщины, — огрызаюсь я.

Я ловлю одну из официанток и прошу ее принести моим гостям пива. Когда она уходит, чтобы позаботиться об этом, я поворачиваюсь к отцу, облокотившемуся на барную стойку.

— Тебе нужно держать свое мнение о Харли при себе, — говорю я ему.

Отец смотрит на меня.

— Ты бы все еще так думал, если бы не трахал ее?

Я смотрю на него.

— Это не имеет к этому никакого отношения. — Я моргаю.

Он бросает на меня скучающий взгляд.

— Конечно. Надеюсь, у вас ничего серьезного, потому что она тебе не подходит.

Я хмурюсь.

— Только не это дерьмо снова. Почему бы и нет?

— Ты знаешь почему, Нолан. От нее одни неприятности. Допустим, ты женишься на ней и заведешь детей, ты же знаешь, что она не захочет сидеть дома и заботиться о них. Она захочет работать. Она, наверное, живет в свинарнике, ты уже был у нее дома?

Я пытаюсь понять, как он мыслит, но это трудно. Я действительно начинаю понимать, почему он до сих пор не женат. Моя мать была святой, раз терпела его. Не знаю, как она так долго с ним справлялась.

— Нет, не бывал.

— Так и думал. — Он фыркает и делает глоток напитка, который бармен только что поставил перед ним.

— А если она мне действительно нравится?

Отец смотрит на меня, выражение его лица жесткое.

— Я не хочу видеть ее среди членов своей семьи.

— Потому что она работает? — недоверчиво спрашиваю я.