Война

Я, конечно, выходил во двор, не один раз обошел все селение. Но хозяйская дочка упорно оберегала свой трофей (то есть меня) от поползновений соперницы. Так продолжалось несколько недель. Эйрид к тому времени вылечился, а моя правая рука исцелилась и подавно. Я уже все настойчивее ругал себя за непростительную задержку – пора и честь знать, надо друзей разыскивать. Вот только где они могут быть? Я описал местным жителям внешность друзей, но никто их не видел, и я начал тревожиться, не случилось ли с ними что-нибудь плохого. Война ведь. И стреляют.

А в один из дней, когда хозяйской дочки рядом не оказалось, ко мне подскочила ее кузина, та, что проиграла в споре за обладание мной. Начала она, как я и предполагал, говорить о своей неразделенной любви. Это для меня уже было привычно, но буквально через полминуты ее слова меня насторожили. Нет, не так. Испугали!

Кузина сообщила, что еще вчера в их селении появился ничем не приметный мужчина. И этот незнакомец стал расспрашивать жителей о человеке, которого он ищет. По его описанию, это парень шестнадцати лет со светло-русыми волосами и с клеймом на груди. Тому, кто укажет, где может находиться разыскиваемый, было обещано вознаграждение – целый тулат.

Вначале жители подумали на меня, хотя мои волосы светло-рыжие, а не светло-русые. Но когда незнакомец сообщил про клеймо, то все догадались о ком идет речь. Об Эйриде.

- И что же? – Хрипло спросил я. – Что ответили?

- Переругались из-за денег. А про слугу сообщили. И про то, что клеймо скрыто выжженной кожей.

- Спасибо тебе.

На большее меня не хватило. Сейчас не до благодарностей. Хотя кузина рассказала, а вот дочка хозяина промолчала. Впрочем, не с умыслом. Думаю, что не придала значение, подумаешь какой-то слуга, которого разыскивают. Не меня же ищут?

Я бросился в дом и, растолкав Эйрида, прикорнувшего после обеда, велел ему немедленно седлать коней. А сам жадно набирал энергии из топящейся печки. Потом побежал на сеновал и вытащил из укромного места свою денежную заначку.

Прежде, чем выбраться со двора, я сварганил мощный щит – неизвестно, как отреагируют жители на наше бегство. Как-никак целый тулат – сумма большая. Когда ехали на север по улочке селения, я видел жителей, кто-то смотрел на нас с удивлением, кто с растерянностью, а кто и со злобой. Но стрелять в спину никто не стал. То ли мой статус грасса помешал, то ли тот факт, что тулат (а это двадцать балеров) получит не один человек, а будет разделен на многих, сыграл свою роль. Кому хочется рисковать своей жизнью ради одного-двух балеров?

Пока ехали, удаляясь от селения, я думал о названной сумме премии. Всего один тулат, но Эйрид в первый день нашего знакомства сказал, что за его голову назначена награда в десять тулатов. Что-то не сходится. Но потом, поразмыслив, я, кажется, догадался в чем дело. Нет, Эйрид, думаю, не солгал. Действительно, за его поимку назначили десять золотых монет, а заглянувший в селение шпик решил подзаработать. За Эйрида получит десять тулатов, один отдаст за информацию, а остальные девять монет достанутся ему.

Так? Возможно, хотя, думается, реально шпик получит намного меньше. Сколько? Один или два тулата, и то много. Основная сумма выплаты достанется начальству, а оно поделится гонораром с теми, кто командует солдатами, что сейчас должны окружать селение.

Видимо, аналогичные мысли были и у Эйрида. Иначе с чего бы он, кусая губу, спросил:

- Вучко, а почему ты меня спасаешь?

- Почему? – Я задумался, молча обдумывая вопрос парня.

- И не в первый раз, - продолжил Эйрид.

Конечно, не в первый. А что я должен делать – бросить парня, отдать на расправу людям тарграсса Фрейфа? Эйрид, кстати, меня самого не бросил, когда я слег после купания в холодной реке. А мог бы, прибрав почти сотню тулатов, оставить меня умирать на холодной земле. Впрочем, даже и без этого поступка Эйрида я бы не бросил. Иначе стал бы себя презирать. А парню ответил вопросом:

- А ты почему меня у реки не бросил? Столько денег!

Эйрид насупился, а потом меня огорошил:

- А я и хотел так сделать. Уже сделал. Только противно как-то стало. Вот и вернулся, а тебе соврал, что за помощью ходил.

- Постой, постой, но я помню, как меня дюжий такой мужик тащил. Ты же его с собой привел.

- Нет, просто он на обратной дороге мне попался, вот я и сказал, что за помощью ходил. На самом деле соврал.

- Понятненько, - я немного опешил от раскрывшейся истины.

Вот, оказывается, как оно. Все-таки хотел меня бросить и с деньгами уйти. Но вернулся же! Ладно, забудем. Но парень и приврать может. Интересно, что еще он мог сочинить?

- Про десять тулатов награды за твою поимку тоже соврал? – Я решил прояснить и этот момент.

- Нет, всё правда, я сам слышал, как про десять золотых говорили.

- Ладно. А что тогда ты еще приврал? Не один же раз соврал?

- Да я не знаю, - Эйрид заменжевался.

- Ну-ка, колись про то, почему за тобой такая охота ведется.

- Я же говорил тебе, Вучко, что я сын эрграсса Верне. А не простой грасс какой-то.

- Ну и что? Да кому ты теперь нужен? Я имею в виду твое происхождение. Фрейфу не опасен, Райчену не нужен, даже лишний будешь. А за тобой охоту по всем землям устроили. Даже в неблизкую Миртерию сообщили.

- Старые артефакты, что у отца были, найти хотят.

- Да? И какой от них прок, если даже твой отец не сумел ими воспользоваться? Рилийские маги посильней оказались. А ты и вовсе волхвовать не умеешь. И что ты с артефактами будешь делать? Любоваться?

Эйрид насупился.

- Скажи мне правду.

- Но я сказал. А больше я ничего не знаю.

- Тогда я могу тебе сказать, из-за чего за тобой такую охоту устроили. Сказать?

- Скажи.

- У твоего отца казна была очень большая. Силетия страна богатая. Не сейчас, конечно, а при старом тарграссе. А Верни сумел завладеть сокровищницей тарграсса. А когда рилийцы взяли замок, денег и прочих ценностей не оказалось. Вот так-то. Кстати, возможно, там и артефакты были, но это так, попутно. Главное – казна. Ее куда-то спрятали, затворив заклятьем крови. А ты сейчас единственный, кто сможет отворить наложенное заклятье. Ты разве не знал?

Я впился в лицо Эйрида, пытаясь понять, знал он или нет. Если знал, то мне врал про артефакты. По крайней мере, про клад не говорил.

- Ну, так как, знал? – я повторил вопрос.

- Немного. Только я не понимал, что все это из-за денег. Мама и тетя про казну говорили, но только вскользь, а я внимания не обращал. Слышал про казну – и слышал. Вот про артефакты у меня больше в голове осело. Я когда еще маленьким был, мечтал их найти и стать великим магом. Да и сейчас, пусть и не так сильно, об этом мечтаю. Хотя понимаю, что блажь это. Ты прав, если я и найду потерянные артефакты, мне с ними не справиться. Никому не пробудить их.

- Зато с найденной казны сможешь заклятье снять своей кровью.

- Пожалуй… Так ты из-за этого мне помогаешь?!

Эйрид смотрел на меня со странным выражением лица. А мне почему-то стало неловко. Как будто я действительно помогаю парню, желая использовать его возможности и… неслыханно обогатиться. Но ведь это не так! Но как ему ответить, чтобы он понял? Промолчать? Нет, нельзя. Дать в ухо? Поймет совсем не так, как я хочу, подумает, что злюсь от того, что он догадался. Или послать его подальше? Дать денег и прогнать. Но ведь погоня… М-да, ситуация.

- Значит так, Эйрид, - медленно выговаривая слова, я пытался сформулировать свою мысль. – Как только оторвемся от погони, я тебе даю сорок тулатов. И мы расходимся в разные стороны. Договорились?

Парень смотрел на меня недоверчиво, о чем-то думая, а потом медленно кивнул головой. Фуф, как будто груз с меня тяжеленный свалился – решил-таки проблему, пусть и ценой сорока тулатов, тех самых, что я взял в качестве штрафного бонуса с грасса Шапетэ. Ладно, как пришли, так и уйдут. Не обеднею.

Свернув привал, мы отправились дальше, намереваясь оторваться от возможной погони и, найдя до темноты какую-нибудь деревеньку, там остановиться на ночлег. Не на холодной земле ночевать-то? Да и горячей пищи хотелось. Была у меня еще одна причина – мне нужно было раздобыть тепла, ведь энергии, которой я немного запасся, выезжая из селения, почти не осталось – рассосалась под холодным ветром. А без нее я чувствовал себя обнаженным. Подходи любой рилиец и бери меня всего целиком. На мечах я рублюсь неважно – многому ли научишься за пару месяцев?