Пробуждение

И опять меня накрыло. Обернувшись на нее, я даже слегка отшатнулся. На меня смотрели желтые глаза с вертикальными зрачками. А под ее грязной кофтой по одежде бегали мыши, жирнющие тараканы и ползали мелкие змеи. И даже из рукава одна такая мелкая змейка, с карандаш длиной, скользнула на меня. Я отдернул руку и еле сумел вырвать ее из неожиданно стальной, совсем не по старушечьи, хватки. На секунду зажмурившись, я тряхнул головой, и иллюзия развеялась. На меня ехидно глядела обычная бабка-попрошайка.

— Сама поешь, не маленькая. — грубо буркнул я в ответ и поспешил скрыться в магазине.

— Сама так сама, хе-хе… — услышал я за спиной. — Поем так поем…

Когда я покинул супермаркет с пакетом продуктов, старухи уже не было. Но, что называется, сердце было не на месте. Что-то было не так. Словно на самом краю зрения что-то мельтешило, но стоило туда посмотреть, так ничего увидеть не удавалось. Я зажмурился и потер глаза свободной рукой. На несколько секунд морок прошел, но вскоре вернулся. Может, таблетки начали работать, как было обещано и теперь я не вижу всей это ерунды спонтанно? Было бы неплохо. Еще бы прошло полностью. Дома стало полегче, но не до конца. Что-то где-то шуршало, что-то также на краю зрения мельтешило. Включив телевизор, я пощелкал каналы, и решил описать эту ситуацию вербовщице, в телегу. Интуиция говорила, что надо. Не скажу, что она у меня прям такая крутая и рабочая. Вообще, по большей части она молчит и не отсвечивает. Но когда она вот так, как сейчас, орет и стучит ключом по темечку, ее надо слушать. Я и послушал.

Глава 4

«Скоро буду. Пока возьми свой боевой ключ.»

Вот такими словами она ответила на мою голосовуху. Не, ну а че? Слышал я, конечно, что многие проклинают голосовушников. Но я бы этот текст полчаса набирал. А она бы потом кровью из глаз от моего правописания истекла. Так что голосовые сообщения — это очень гуманно, на самом деле. Поэтому, дорогие любители читать, а не слушать, не злитесь на нас. Мы вас так бережем.

Зачем она сделала акцент на разводном ключе, я не знал. Может даже просто угорает. Но задание на всякий случай выполнил. Положив инструмент рядом с собой на диван, я лег поудобнее и продолжил щелкать каналы. В процессе я столкнулся с известной проблемой что кабельного, что спутникового тв. Каналов — тьма. А смотреть решительно нечего. Одни и те же фильмы с одними и теми же рожами. Эти же лица, что в кино, и в различных телешоу. Кто ведущим, кто гостем. Пришлось остановиться на советской комедии с Шуриком. Можно даже наизусть выучить, а снято так, что не надоедает. Если, конечно, не гонять один фильм по кругу целый день. С этими мыслями я задремал.

Проснулся я от того, что мне было тяжело дышать. Ощущения были, словно кто-то сидит на мне сверху и руками сдавливает шею. Но не так, чтоб я умер, а так, чтоб я не очнулся. Я попытался открыть глаза, но не смог. Слабость во всем теле была такая, что я не мог даже открыть веки, не то, чтобы там пальцем шевельнуть.

— Поем так поем, хе-хе. Сладенький… — раздался голос старухи-попрошайки, и меня кто-то лизнул в щеку.

Пахнуло старостью, немытостью, перегаром и гнилыми зубами. К горлу попытался подкатиться ком, но не смог — руки, сжимавшие мою шею, его успешно остановили на полпути. Тем временем во входную дверь постучали.

— Ни. Ко. Го. Нет. До. Ма-а-а-а. — полушепотом, разбивая слова на отдельные слоги, пробормотала старуха.

В дверь постучали еще несколько раз, но никто, конечно же, не бросился открывать.

— Постучат, и уйдут. — опять же негромко, ехидно пробормотала старуха.

Руки на моей шее сжались сильнее, и мое сознание вновь начало гаснуть. В это время в коридоре раздался треск электричества. Словно кто-то снял очень большую синтетическую водолазку с очень волосатого тела. Хватка на горле ослабла, и стало легче дышать. Но отпускать меня никто не спешил. А через пару секунд в комнате раздалась череда громких хлопков. Вы могли такие слышать в роликах с высоковольтными экспериментами. Того, кто сидел на мне и душил, сорвало после второго хлопка. Стало легче дышать, и силы медленно стали ко мне возвращаться. Даже веки стали открываться. Но не настолько, чтобы что-то видеть.

— Что тебе нужно? — раздался очень злой и, неожиданно, очень сильный голос попрошайки.

Это уже был не старушечий, дребезжащий и скрипучий, голос. Хотя, однозначно, принадлежал он ей. Это был уже уверенный, командный тон. И с той стороны, откуда шел голос старухи, начали раздаваться змеиное шипение, мышиный писк и легкий шелест сотен насекомьих тел. Наверное, тех самых тараканов, что я видел на ней до этого.

— Покушение на убийство и каннибализм с применением магии. — а вот голос, что ответил бабке, был необычным. — Это лет на тридцать спец-режима тянет.

Это точно была Катя. Но ее голос трещал сотнями электрических разрядов, а в воздухе уже сильно пахло озоном и статикой. Похоже, у нее особая тяга к молниям. Вместо ответа ей, старуха громко зашипела, и в ее направлении резко возникло много шороха. И тут же комнату заполонили звуки электрического треска, шипения, шуршания, громкого мышиного писка… Ко всему прочему неприятно запахло паленым.

Я тем временем слегка отошел от паралича и сумел нащупать рядом с собой тот самый разводной ключ. И, едва я обхватил его рукой, как почувствовал теплую волну, что хлынула из него в меня. Она стремительно разливалась от пальцев к локтю, затем плечу, а после распространилась по всему телу. Вместе с этой волной возвращались силы. Не так, чтоб я прям тут же вскочил и бросился в бой с ключом наперевес. Но открыть глаза, начать нормально дышать и даже повернуться на бок и приподняться на локте я после этого сумел!

Передо мной предстала совершенно дикая картина. Катя, полностью состоявшая из светящейся бело-голубой плотной субстанции, висела в воздухе в полуметре от пола. Ее тело было окутано облаком мелких молний. У противоположной стены, куда отбросило попрошайку, находилась старуха. Мелкая живность уже не бегала по ней. Она сама из нее состояла и сейчас, видимо, пыталась свалить, полностью распустив свой зверинец. Тело бабки, состоявшее из клубка змей, мышей и тараканов, уменьшилось и было уже не больше метра и продолжало распадаться. Но вербовщица испускала в эту живность целый веер тонких, но длинных молний. Разряды били в живность, мелочь билась в конвульсиях и испускала облачка дыма и вони.

— Нет! Не! Сдам! Ся! — своего рта у старухи уже не было, поэтому выкрикнула она эти слова каждой пастью своего зоопарка.

После чего остаток ее тела лопнул фонтаном живности, и эта мелочь попыталась резко рвануть во все стороны.

— Ну щас, ага. — спокойно прокомментировала эти ее действия Катя.

Мое тело тут же накрыл прозрачный голубоватый кокон. А комнату затопил свет. Как от фотовспышки, только не угасающий. Мои глаза ослепли, а уши оглохли от жуткого треска и грохота ее молний. Когда способности видеть и слышать ко мне вернулись, картина в комнате вновь резко изменилась.

Опутанная электрической цепью, голая бабка-попрошайка сидела на полу и злобно смотрела на принявшую нормальный облик Катю, державшую второй конец цепи в руке. Старуха выглядела потрепанной, ее тело покрывали множественные ожоги. А вот ее лицо сильно изменилось. Желтые глаза с вертикальными зрачками, плоский нос, безгубый рот. Кожа на лице была покрыта… Чешуей! Я даже сначала не понял этого, думал — ожоги. Но нет. Коричневая чешуя. Из-под верхней губы торчали два длинных, игольчатых клыка. И периодически мелькал длинный раздвоенный язык.

— Кто свистел? — спросил телевизор голосом Бывалого.

— Я! — ответил Шурик.

— А где бабуля?

— А вы кто?

— Я дружинник! А вы?

— Сторож…

Я выключил телевизор, чудом уцелевший в этой электрической вакханалии.

— В тему, че. — посмотрев на потухший экран, прокомментировала Катя и повернулась к старухе. — Так где бабуля?

— Я за нее. — полным яда голосом ответило чудовище.