Просто верь мне!

— Нет! Нет! Нет! У меня там все горит! — Света проводит пальцами по моему подбородку.

— Прости… Буду бриться.

Я исколол ее везде почти недельной щетиной. Не до этого мне было последние дни. Бедная… А там то ведь и подавно кожа такая нежная. Я просто оторваться не мог.

— Но теперь тебе не отвертеться. Ты должна мне помочь!

Света округляет свои и без того огромные глаза.

— Даже не проси! Я так не смогу. Я не смогу, как ты!

— Просто рукой, Свет. Я не жду от тебя ничего… Успокойся.

— Ну, тебе же тоже захочется.

— Главное, чтобы ты делала только то, что хочется тебе. Никогда не переступай через себя. Я буду ждать, пока ты сама захочешь.

— А если не захочу?

— Захочешь, Светка! Еще как захочешь!

Мы снова целуемся, и Света сама тянет руку к моему паху. Не захочет она, ага! Пройдет время, сама на меня бросаться будет! Не знаешь ты еще себя, Светка.

Вот это мы попарились. Мы пробыли в бане больше трех часов. Завернул ее в плед и несу теперь в дом. В доме будем и сушиться, и одеваться. Нужно найти фен. Где-то я его видел. С мокрой головой я ее на улицу не отпущу.

Усаживаю ее на кровать в комнате. Здесь довольно прохладно, хотя, наверное, после парилки так кажется.

— Сейчас я вещи твои принесу. Подожди немного.

Возвращаюсь. Света поставила чайник на плиту. Стоит босыми ногами на холодном полу. Но в одеяло закуталась.

— Заболеешь. — подхватываю ее опять на руки.

— Давай я приготовлю что-нибудь?

— Давай ты сначала оденешься.

Она больше не стесняется меня. Скидывает одеяло и тянется к своим вещам. Ее тело покрывается мурашками. А меня снова ведет. Нет! Это, наверное, никогда не прекратится…

— Сереж, у тебя есть картошка — потом молчит несколько секунд и поправляет себя: Картофель. Папа бы мне уже по губам треснул.

— В смысле? Он что, бьет тебя?

— Да нет, конечно! Просто вечно меня поправляет. Давай картошки пожарим. Я обожаю зажаренную такую, хрустящую. Всегда себе готовлю, когда папы дома нет.

— Ну, давай.

Спускаюсь в подвал. Он не очень глубокий. Просто спрыгиваю в него. А Света свешивается головой вниз и изучает его содержимое. Там прям насыпом лежит картофель и другие овощи. Вдоль одной стены располагается стеллаж. А на нем! Да чего на нем только нет. Там стоит просто огромное количество банок с консервацией.

— Сереж. А мама твоего друга сильно разозлится, если мы съедим одну баночку огурчиков.

— Вообще не разозлится. Она очень хорошая женщина, будет только рада тебя угостить.

Да. Она действительно в этом деле мастер. У меня вечно то сгорела, то сырая. То и то и другое вместе. У нее же прекрасно получается. На кухне Света как рыба в воде. Даже на такой простой и незамысловатой, как здесь. Ломтики золотистого картофеля одного размера и цвета разложены по тарелкам. В холодильнике нашёлся кефир, яйца, сметана, в шкафчике мука. Света испекла оладьи. Остановить бы время, но оно несется, как неугомонное. Через час — полтора нам нужно выдвигаться. То ли обедаем, то ли ужинаем, уже не разберешь. Мне так хорошо, как никогда. Я только сейчас осознал, что все. Назад дороги нет. Теперь она моя. Только моя. А ее папаша? Ну что ж, ему придется смериться…

— Виктором назовем!

Света непонимающе смотрит на меня. Я улыбаюсь. Опускает взгляд на очередной откушенный ею огурчик.

— Я просто очень сильно их люблю, — слегка дует губы Света. — Попроси рецепт у Ванькиной мамы. Я тоже такие делать хочу.

Мы вместе убираем со стола. Ее волосы почти высохли. Но я все равно отыскиваю теть Людин фен. За окном начинает накрапывать мелкий дождик.

— Может, все-таки на автобус пойдем?

— Нет! Ну, пожалуйста, отвези меня на мотоцикле. Я так соскучилась по нему.

— Хорошо. Только потихоньку. Как бы ты не заболела. После таких поездок.

— Не заболею.

Останавливаю ей на Подгорной. Долго не прощаемся. Дождик все же усилился. Она немного промокла. Я тоже. Но мне не привыкать. Это она, девушка тепличная. Коротко целуемся, и она убегает. А я еду к Ренату. Нужно что-то решать с проблемой, которую создал Ванька. Придушил бы придурка. Но что с ним делать? Он же мне как младший брат…

19

Ванька, как оказалось, не оставил идею быстрого заработка. Пока я впахивал за нас двоих, он связался с одним утырком. На него посмотришь, сразу видно — наркоман конченый. Но Ваньку обработал как надо. Где они только с ним пересеклись.

Три недели назад ко мне на роботу прибежала тетя Люда. В слезах начала объяснять, что три дня уже, как он пропал. Я вообще ни сном, ни духом. Я то думаю, что он там ремонты делает. К переезду готовится. Поехали с ней до Танькиной бабки. Танюха рыдает, бабка причитает. Куда я попал? Кое-как выяснили у Тани, куда мог деться Ванька.

Она, конечно, и сама толком не знала. Пару раз подслушала его разговор с кем-то. Речь шла о деньгах, которые он кому-то решил занять под проценты. Ростовщик, что б его! Так вот, первый раз он занял кому-то буквально на несколько дней. Деньги ему вернули с хорошим приростом. Между делом сказал Танюхе, что работать ему больше не придется. И жить здесь они тоже не будут. Поживут с бабушкой до рождения ребенка и еще несколько месяцев после. А потом и вовсе переберутся в свою квартиру. Уж где он ее собрался раздобыть, вероятно, только ему известно. А вот во второй раз походу что-то не заладилось. Он дал сумму гораздо больше. Я так понял, первый раз он давал взаймы только свои деньги, а во второй, залез и в мою долю. Потому что суммы, которую озвучивала Таня, быть у него не могло.

Я переживал за друга. Но был еще один нюанс. Буквально позавчера я договорился с Петровичем о покупке его СТО. Мужик решил переехать к сыну в Омск. Здоровье стало подводить, да и после смерти супруги он совсем один остался. Решил к сыну и внукам поближе перебраться. К Новому году мы должны были отдать ему семьдесят процентов от суммы. А весной оставшееся тридцать. И у нас были эти деньги. Хозяин не стал загибать цену. А до весны мы бы собрали оставшуюся часть и стали бы полноправными хозяевами автосервиса. Но Ваня решил поступить по-своему. Я не успел рассказать ему о намечающейся сделке.

Где его искать? Что делать? Тетя Люда в истерике, боится мужу сообщать. Он благополучно одну вахту отработал, приезжал домой, все было хорошо. Поехал на следующую и в тот же день пропал Ванька. В милиции от нее отмахнулись: Парень молодой! Загулял! Чего вы, мамаша, истерите? На днях заявится ваша пропажа.

И заявился тем же вечером. Избитый, грязный и с поломанной рукой. Пришел к матери, ни к Тане. Хоть на это ума хватило. Мы с ней как раз пытались обзвонить все больницы и морги. Потому как всех знакомых уже обзвонили.

Тетя Люда чуть в обморок не рухнула. Хорошо сестренки его дома не было. У соседской подружки мультики смотрела.

И с порога сразу: Серега, прости, я все верну. Я не думал, что так получится.

— Придурок! Мать лучше успокой. Кто тебя так?

— Серега, тебе лучше не ввязываться! Я сам разберусь.

Слов нет! Вызываю этому идиоту скорую. Потому как тащить его на себе не собираюсь, ночь на дворе. А в больницу ему точно нужно. Рука болтается плетью, посинела. Морда вся разбита.

— Давай помогу тебе переодеться. Умойся хоть немного. В больницу поедешь.

— Чего ты со мной возишься? Я почти все деньги просрал. И твои в том числе.

— Да знаю, я уже! Добавил бы, если бы хоть одно живое место на тебе было.

Тетя Люда капает себе успокоительное. Я помогаю ему спуститься в подъезд.

— Тане позвони. Скажи, что все со мной нормально.

— Ага.

— Серега. Я все верну.

— Да заткнись ты!

Хорошо, что живой. Мне теперь, что делать? У меня уже вся жизнь была расписана. Плевать я хотел на ее папашу сноба. Немного встану на ноги и заберу Светку. Я уже предложение ей собрался делать. Да и не станет он сажать собственного зятя, тем более за несуществующее преступление. Я его даже в какой-то степени понимаю. Возможно, сам бы вел себя так же на его месте. Я же босяк. На хера я Светке такой нужен? Но раз нужен, а она мне сама об этом сказала, я уже не отступлюсь.