Лучшие из мертвых

Олесь с интересом посмотрел на аланца. Тот говорил довольно логично, взвешенно и уверено. Но во всем этом чувствовалась какая-то недосказанность, скрытый смысл. Что-то посвященный явно скрывал. Никаких дружеских отношений между Аланом и Землей не существовало. Если бы у этой цивилизации была возможность, она тотчас из своих соседей сделала бы рабов. Может быть, русич рассуждал привычными категориями, но по-иному он не умел. А значит, аланец снова лжет. Какой-то очень важный фактор удерживал этих людей от нападения на Землю. А вот какой?

– ...Солдаты, – вымолвил Делонт, – вы выбраны не случайно. Алан нуждается в таких мужественных, храбрых воинах. Вам выпала великая миссия – начать экспансию в космическом пространстве. Прежде, чем я объясню цель задания, давайте все же познакомимся. В тот момент, когда мы вас спасали, определить ваши имена не представлялось возможным. Раны были очень серьезные. Но теперь... Попрошу рассказать как можно полнее, наш компьютер зафиксирует всю информацию. На Земле люди обходятся одним именем, но часто этого бывает недостаточно. Мы заложили в программу создание в вашем разуме фамилий на основе родовых, семейных или личных ассоциаций.

Снова наступила пауза.

Никто из землян не решался начать первым. А потому спустя пару минут аланец протянул руку к шеренге и произнес:

– Я вижу, вы никак не можете определиться. Тогда давайте начнем с начала. В том порядке, как мы вас спасали.

Почти тотчас из строя вышел на шаг вперед высокий светловолосый мужчина лет сорока. Прямой нос, голубые глаза, грубоватые черты лица и квадратный, волевой подбородок. В его жестах, поведении, фигуре чувствовалась уверенность и надменность. В своем высокомерии он мог перещеголять даже аланцев. Чуть приподняв голову и заложив руки за спину, землянин громко проговорил:

– Я граф Генрих Кайнц, мне тридцать восемь лет, имею обширные владения в Баварии. У меня три десятка вассалов, у которых, в свою очередь, сотни отличных рыцарей. И если бы не мой проклятый сосед – граф Штайн, я вряд ли был бы здесь...

– Совершенно верно, – подтвердил Делонт. – Вы отчаянно бились против превосходящих сил врага, однако упустили из виду рыцаря в синем плаще и с волком на гербе. Именно он мощнейшим ударом копья пробил ваши латы, легкое и заодно сломал три ребра. Упав с коня, вы, граф, обязательно погибли бы, но мы подоспели вовремя...

– Так значит, это барон Клейнфор меня прикончил? Проклятье! Была бы возможность вернуться – я бы его замок сровнял с землей...

Между тем аланец сделал жест, приглашающий второго пленника представиться.

Вперед шагнул среднего роста юноша, с длинными, густыми волосами, распущенными по плечам. Особой статью он не отличался, но был широк в плечах и, по-видимому, обладал немалой силой. Кроме того, у него явно имелось чувство юмора. С легкой усмешкой юноша сказал:

– Я рыцарь Освальд Ридле, оруженосец барона Клейнфора. Двадцать два года, не женат, хотя дети, наверное, есть. Никаких земель, денег и драгоценностей. Все мое богатство – это щит и меч. И судя по рассказу графа, меня вытащили из той же свалки.

Кайнц повернул голову, в его взгляде читалось презрение и ненависть. Будь его воля, он этого шутника порубил бы в капусту. Однако сдерживать себя граф умел. Ни слова не сказав, граф отвернулся.

Между тем Делонт внимательно рассматривал оруженосца. Спустя мгновение аланец произнес:

– Вы очень догадливы, Ридле. Ваш хозяин после того, как уложил на траву графа Кайнца, вскоре был сам убит. Стрела из арбалета попала ему в глаз. Увы, мы ничем помочь не могли – повреждение мозга. И почти тотчас вы сами пропустили удар мечом в живот. Нам пришлось здорово повозиться. Шансов было мало – четыре операции. И все же мы вас вытащили.

– Премного благодарен, – усмехнулся Освальд. – Я глубоко верующий католик, но на тот свет пока не спешу.

Следующим за Ридле стоял высокий, стройный, черноволосый мужчина с утонченными чертами лица. Со стороны могло показаться, что он мягок и покладист.

Однако едва уловимая улыбка снисхождения показывала ум и смелость. Подобные люди от скуки сами находят себе неприятности, чтобы их преодолевать. А если это не удается, они умирают с легким беззаботным сердцем, считая, что прожили отличную жизнь.

– Я маркиз Жак де Креньян, двадцать семь лет, – произнес третий. – Честно говоря, я удивлен, что оказался здесь. Был обычный поединок, и вряд ли мои раны были столь серьезны.

– О, вы глубоко заблуждаетесь, – возразил Барт. – Во-первых, поединок вряд ли был обычный. Ведь на вас напали трое...

– Но по очереди, по законам чести, – вставил маркиз.

– Двоих вы убили, – не отвечая, продолжи аланец. – А вот третий... Вы прижали его к дереву и уже хотели прикончить, но не заметили в руке противника кинжал. А он вогнал его вам в печень по самую рукоятку.

– Вот мерзавец, – снисходительно улыбнулся Жак.

– Вы слишком легкомысленно относитесь к этому случаю, – удивленно проговорил посвященный. – Просто чудо, что мы пролетали мимо и стали свидетелями боя. В противном случае, вы действительно вряд ли оказались бы на этом корабле.

– Зато, возможно, я бы оказался на небесах. И что хуже – затрудняюсь сказать. Пока вы меня не убедили, – ответил де Креньян, возвращаясь на свое место.

Четвертым оказался среднего роста японец. Он вышел вперед и почтительно поклонился. Все европейцы с удивлением и интересом рассматривали его. Многие из них видели азиатов, но людей такого типа никто не встречал.

– Я Тино Аято, самурай великого сегуна Минамото. Я не буду говорить о своих достоинствах, но с удивлением отмечаю, что моя планета населена разными расами людей. И большинство из здесь присутствующих отличаются от меня. Видно, мы сами еще слишком плохо знаем свою Землю.

– Гораздо хуже, чем предполагаете, – сказал Делонт. – Ваша планета очень велика, если оперировать привычными для вас расстояниями. Огромные территории еще не освоены, а те, на которых проживают люди, разделены морями и океанами. Землянам понадобятся столетия, чтобы освоить все материки, и еще столетия, чтобы лучше узнать друг друга. А сколько за это время будет войн, я даже затрудняюсь сказать. Что касается вашего пребывания здесь, то...

– Мне не надо это пояснять, – оборвал собеседника Тино. – Если это так интересует присутствующих, я скажу сам. Когда в сражении встречаются два самурая – им никто не мешает, и один из них обязательно будет сражен. В этой схватке я оказался слабее. Мой выпад не достиг цели, а противник боковым ударом разрубил мои доспехи.

– А вот тут вы ошибаетесь, – высокомерно произнес аланец. – Ваш выпад, самурай, достиг цели, и соперник, уже смертельно раненый, ударил наотмашь. К несчастью, защититься вы не успели.

На эту реплику Аято отвечать не стал. С каменным, ничего не выражающим лицом, он снова поклонился и сделал шаг назад.

Следующим был тоже азиат. Однако с людьми подобного типа Олесь встречался в Новгороде. Он хорошо помнил, как в город приезжали монгольские купцы. Надменные, со злыми глазами, они словно волки, высматривающие дичь, осматривались по сторонам. Низкие лошади, небольшие, сильно изогнутые луки, кривые сабли – они во всем отличались от русичей. Торговцев они мало напоминали, больше интересовались укреплениями и оружием. Уже тогда князь признал в них разведчиков.

– Я Талан Агадай, сотник непобедимого хана Батыя, внука властителя мира Чингизхана. И я скорблю. Духи наказали меня за гордыню. В самом начале нашего похода я оказался вдали от славы и богатства. Мне и моим людям было приказано разгромить все посты русичей на дорогах. И я, воин, столь славно бившийся с булгарами и половцами, понадеялся на атаку с ходу. Мы нарвались на крепкую заставу... – вымолвил монгол.

– О, да, – согласился Барт. – Ваша разведка не увенчалась успехом. Зарубив двух воинов, вы, Агадай, получили удар копьем снизу и рухнули в густую траву. Оставшаяся без командира сотня растерялась и была изрублена, в стан вернулось не более трех десятков. Но из них часть казнили за бегство.